Фридрих Незнанский - Мертвый сезон в агентстве Глория
Но когда обиженные амбалы отправились в сторону Кудринской площади, водитель «жигуленка», сняв наушники, неторопливо поехал следом…
— Что скисли, парни?! — заливисто хохотала, сидя за рулем, Елена Юрьевна. — Ну спасибо! Давно такого спектакля я не видела! Не смеялась так!..
— Нехорошо получилось, — нахмурился Голованов.
— Да бросьте вы! Они мне уже во как надоели! — чиркнула она себя указательным пальцем по горлу. — А все-таки здорово жить на белом свете, а? Что молчите? Я будто десяток лет скинула!..
Но у мужчин, сидящих в «мерседесе», в принципе никаких оснований для особой радости не было…
Дорога оказалась недлинной.
Старинный особняк, прекрасно отреставрированный, стоял в глубине зеленого двора неподалеку от Пречистенки. Он был оснащен выносными телекамерами. Ворота неслышно открылись на свет фар, и по бокам сразу выросли двое охранников в темной форме. Кто-то грамотно потрудился, чтобы обеспечить семье Бояровых максимум безопасности.
— А кому принадлежал этот особняк при царе-батюшке? — спросил Голованов.
— Демидовым.
— Что, тем самым, что еще при Петре? Графам, кажется?
— Вот именно. — Боярова с интересом посмотрела на Севу. Но тот только покачивал головой — не то удивляясь, не то сомневаясь.
Дверь им отворила горничная в кружевном передничке, словно под старину. Она поклонилась хозяйке и гостям и доложила:
— Только что звонили Николай Андреич, будут через полчаса.
И в этом тоже какая-то игра…
— Прекрасно, — сказала, не оборачиваясь к ней, Боярова и прошла в просторный холл. — Ужин на пятерых. В моем кабинете.
Прошли в гостиную, обставленную итальянской мебелью, сработанной также под старину. Вошла горничная с подносом, на котором стояли кофейник и маленькие кофейные чашечки. Саксонский фарфор, определил Кротов. Его интерес не остался незамеченным.
— А вы, Алексей Петрович, — хитровато улыбнулась Елена Юрьевна, умеете не только что-то там строить! У охранника, которого вы так играючи положили, между прочим «черный пояс».
— Вот именно, что между прочим… — хмыкнул Кротов, делая глоточек и разглядывая чашечку. — А вот это — подлинник, причем действительно старинный. Настоящий Мейсен! Век, вероятно, восемнадцатый. Где-нибудь середина.
— Я в восхищении, — искренне заметила Боярова. — А ведь я вспомнила, где видела вас!
— Где же? — продолжая любоваться фарфором, спросил Кротов.
— Да там же, возле нашей медсанчасти. Где ошивались ваши друзья — Филя и Сева. Вернее, Сева лечился, а вот ошивались как раз вы.
— Боюсь, вы ошиблись, Елена Юрьевна. В Чечне я не бывал…
— Ну пусть будет по-вашему… — не стала спорить Боярова и сказала как бы в сторону: — Хотя я практически никогда не ошибаюсь.
— Вероятно, это как раз тот редчайший, если не единственный, случай в вашей богатейшей практике, мадам, — учтиво улыбнулся Кротов. — Впрочем, мне бы тоже не хотелось настаивать, поскольку бывают до омерзения похожие люди.
Все рассмеялись, и Боярова сменила тему:
— А как вы оказались в ЦДЛ?
— Разве нельзя? — удивился Кротов. — Я там частенько бываю. Кухня хорошая, не шумно. Как только он стал дорогим коммерческим заведением, я имею в виду конечно ресторан, там стали появляться солидные люди, серьезная публика. Писатели же не только народ шумный и приставучий, но и небогатый, им Дубовый зал не по карману, им — кафе… Веранда, на худой конец…
— Ну… писатели тоже бывают разные, — усмехнулась Боярова. — Но мне сегодня повезло, скажу честно. Ведь я вас разыскивала, Сева.
— Чем же это я перед вами провинился? — сыграл испуг Голованов.
— Наоборот!.. Вот Алексей Петрович высказался довольно однозначно о писательной братии… Может, он по-своему прав, не знаю. Но сам процесс творчества — это ведь чрезвычайно заразительная вещь. По себе знаю…
— Мама родная! — явно придуриваясь, запричитал Филя. — Да неужто и вы, царица, так сказать, бала, какие-то любовные романы сочиняете?!
Его комический ужас у всех вызвал улыбку.
— Нет, романы я, конечно, не сочиняю, — смеясь, сказала Боярова, однако кое-какие жизненные впечатления записывать не ленюсь. И мне были вы все очень интересны, вы — «русские волки», о ком я много слышала и в Афгане, и в Чечне. Вы ведь, Сева, тогда не были старшим? Вами командовал Валерий Саргачев?*
*См.: Ф. Незнанский. «Король казино». Бархатный губернатор (М., 1997).
Саргач, если не ошибаюсь?
Никто из троих не проронил ни слова. Елена Юрьевна внимательно посмотрела на них и закурила.
— Надо понимать, что он в чем-то провинился перед вами?
— Вы пригласили нас для того, чтобы мы поделились своими воспоминаниями? — сухо спросил Голованов. — А вы уверены, что нам это приятно? Или интересно?
— Извините, мальчики, — после долгой паузы сказала Боярова.
Слова были сказаны так искренне, что гости немного расслабились.
— И вы каждый день садитесь за стол и пишете? — спросил настырный Филя.
— Если бы!..
— Но ведь я слышал, что у писателей ни дня без строчки, так?
— У профессиональных писателей, может, и да. Но я же не писатель… Просто воспоминания о хороших людях, которых встретила в жизни… Всякие смешные истории. Забавные. Есть и трагические. Печатать я это пока не собираюсь, возможно, когда-нибудь детям будет интересно. И поучительно. Знать, как мы с вами жили! — Последнее она произнесла почти с вызовом.
— Так это ж совсем другой разговор! — повеселел Голованов. — Вот Филя у нас по этой части настоящий мастак. Давай, Филя, чем вола тянуть, расскажи что-нибудь поучительное из своей жизни!
— А что? — даже приосанился Филя. — Это можно. Да вот хоть случай, как мы в стогу ночевали. Рассказать? — спросил у Севы.
— Валяй! — заулыбался тот.
— Ну ладно. Пришлось, говорю, нам во время одного рейда заночевать в стогу сена. Шуметь, сами понимаете, нельзя, переговариваемся исключительно с помощью рук. Раскопали стог, залегли, устроились. Ночь, стало быть. И вдруг слышу — храп! Да какой! Богатырский! С присвистом, со всхлипом, сытый такой, важный… Ну, думаю, дает Демидыч, во наяривает! Так он же нас своим храпом всех выдаст…
— Демидыч? — перебила Боярова.
— Вот именно. Здоровенный такой мужик. Косая сажень!
— Но почему Демидыч?
— А-а-а! — сообразил Филя. — От своей фамилии. Володька Демидов он. Мог троих в охапке тащить!
— Смотри-ка, тезка мой! Я ведь урожденная Демидова.
— Ну тогда мне лично все понятно! — Филя широким жестом обвел гостиную. — Не, у него такого особняка точно нет. Так что, знаете, как в том анекдоте: «Цыперович, вы не родственник того Цыперовича, который уехал за границу?» — «Что вы, что вы! Даже и не однофамилец!»
Переждав очередную волну смеха, Филя продолжил:
— Словом, лежу я и думаю, что Демидыч сейчас своим храпом всех «духов» на ноги поставит. Тянусь к нему, толкаю. Чувствую, он. А не храпит. То есть храпит, но не он. Я, конечно, туда-сюда — спят мои ребятки. Тихо спят, не шелохнутся. Так кто же храпит-то?! Нет, думаю, что-то тут не так, какая-то подлянка имеет место. Но какая? Выбрался я из стога. А луна! Не дай, говорю, бог! Автомат на взводе. Вдруг, думаю, «духи» с той стороны уже после нас пришли? Каково? Двигаю вокруг стога. И чем дальше — сильнее храп. Точно, «духи»! И тут мне прямо под ноги выкатывается живое существо вроде щенка. Но откуда же здесь собаки?! Пригляделся я и — мать моя! Да это же волчонок!
— Неужели это он так храпел, что разбудил вас? — сделала большие глаза Боярова.
— Нет! Куда ему! Папаша его храпел. А первой учуяла меня мамаша. Выскочила волчица, глазищи как фары! Рыкнула, к земле прижалась. Ну, думаю, мать моя женщина, сейчас прыгнет, зараза! Всю нашу операцию сорвет! А за ней следом — сам! Ну волчара! Ну матерый! А дальше еще с пяток малышей закувыркались. Это они, значит, тоже на ночлег устроились…
— Но запах? — спросила Боярова.
— А чего запах. Там же человечиной везде пахло. И свежей, и несвежей. Ладно, думаю, не стану им мешать. Стою, на самого гляжу внимательно. А тот зубы скалит и тихонько ворчит, тоже лишнего шуму не желает. Мамашка тем временем всех волчат за шиворот куда-то переволокла. И только тогда матерый посмотрел на меня на прощанье, повернулся и затрусил прочь.
— А почему же он все-таки не бросился на вас, Филипп?
— А что он, дурак? У меня ж автомат в руках! На взводе. Это ж, извините, и ежу понятно, чего можно натворить…
— Наверное, оно так, но мне все равно что-то не верится…
— Так и Севка тоже не поверил. Пока я ему свежий помет не показал. Ладно, дарю вам историю. Может, при случае сгодится.
— Обязательно сгодится, Филипп… А ведь я знаю, почему он на вас не кинулся. Сказать?
— А ну!
— Вы где-нибудь слышали, чтобы волки волков трогали? То-то и оно. Вас же как звали? «Русские волки». Вот вам и разгадка!