Эва Хансен - Латекс
Он сидел перед телевизором, уставившись на экран и держа банку пива на вытянутой руке, но так и забыв открыть ее. Вызов мог означать одно: у Лисбет не все в порядке, вернее, у них не все в порядке. Неужели этот идиот все же отправился в полицию? И что там сказал, что кого-то задавил своей тушей во сне?
Если честно, то сердце ныло от мрачного предчувствия. Неужели что-то упустили? Пока одевался, спускался к машине, ехал на место встречи, все вспоминал, где мог что-то упустить. Нет, все сделано хорошо, настолько хорошо, что Лисбет даже похвалила, несмотря на первоначальный прокол.
Ее фигуру заметил не сразу, Лисбет стояла, одетая в темную курточку и черные джинсы в тени большого дерева. Остановился совсем рядом, чтобы поскорей села. Она скользнула в салон, осторожно прикрывая за собой дверь, и тут Энди словно током ударило: они забыли о маленькой камере за боковым светильником! Забыли потому, что та не работала, но сама камера осталась! Лоб покрыла испарина, неужели Лисбет об этом узнала? Но как?!
Работавший в номере парень о существовании Лисбет не знал и вообще не ведал о том, для кого и почему эти камеры устанавливает. Ему было сказано, что ревнивая жена хочет застукать супруга, зная, что тот встречается с любовницей именно в этом номере, заказала установку камер. Муж разоблачен, все нужно срочно убрать. Парень работал нелегально, приходил и уходил через черный вход, вычислить его невозможно. И все же…
Лисбет здесь, значит, что-то случилось. Спроса за сеанс с Тэншими Энди не боялся совсем, это была его вотчина, он имел право трахнуть любую. Диану убрали тоже чисто, проблем не будет… Что же еще?
Они отъехали подальше, женщина вдруг попросила:
– Останови.
Как он мог пропустить это мгновение?! Только потому, что мысли заняты другим. Энди не услышал ее движение, только почувствовал холодный металл, приложенный к затылку. Знал, что Лисбет не передумает, не промахнется, и все же попытался урезонить:
– Тебе же больше некому доверять, кроме меня.
Пистолет с глушителем, хлопок слабый, да и кто услышит, если в морозную ночь улицы пусты?
– Я доверяю только себе…
Темная фигура скользнула из машины, тихонько прикрыв за собой дверь, и растворилась в тени деревьев. Почти сразу послышался всплеск от упавшего в воду предмета, не очень большого, но тяжелого.
Через полминуты по мосту уже шла женщина в светлой куртке и такой же шапочке. Она явно спешила, но это неудивительно, сильно похолодало, и вообще гулять посреди ночи даже в Стокгольме не слишком приятно. И все же женщина остановилась, присела, чтобы перевязать шнурки у кроссовок, если бы кто-то наблюдал, то снова услышал всплеск, но вокруг никого, в морозную ночь люди предпочитают спать в своих постелях, а не присматривать за одиноко гуляющими женщинами.
Лисбет могла вздохнуть спокойно. Она избавилась от Энди, кстати, единственного связующего звена ее с группой, работавшей с девушками по вызову. Потом по частям выбросила пистолет, чтобы не смогли достать весь сразу, также по частям утопила телефон Энди и следом свой телефон, по которому с ним связывалась. Теперь если вопросы и возникнут, то все они будут адресованы мертвому Энди.
Энди и вся группа для нее больше не существовали, значит, не существовала и сама Лисбет. Остались пять других ипостасей. Потеря доходов, людей, налаженных связей и бизнеса? Конечно, но лучше так, чем видеть небо сквозь окошко тюремной камеры всю оставшуюся жизнь.
Лисбет вполне способна не только как ящерица отбросить хвост, чтобы спастись, но и как лиса отгрызть собственную лапу. Жизнь дороже.
Однажды она вовремя отказалась от очень доходного дела – снафф-видео. Полиция зависла в полуметре от настоящих виновников, уничтожила многих из тех, кого Лисбет намеревалась уничтожить сама. Если бы тогда не бросила, сейчас лежала на дне Меларена или на тюремной кровати.
Бросить вообще все? Исчезнуть, раствориться, уехать далеко… Денег достаточно, чтобы вольно прожить не одну жизнь. Что будет с теми, кого она бросит? Ей все равно.
Но остался должок – еще два человека, которые знают ее настоящее имя и которые не простят ей Энди. Значит, прежде чем она исчезнет, эти двое последуют за Энди. Но они не должны догадаться, что час пробил, потому Лисбет, вернее, теперь Марианна-Этель-Кристи-Лорен-Линда будет существовать, постепенно разбираясь с одной проблемой за другой.
Кроме девочек по вызову и клиники в Италии у нее есть наркотики, оружие, нелегалы и контрабанда лекарственных препаратов, конечно, запрещенных. Так много у одной женщины? Нет, она просто во главе, а работают помощники. Что будет, если она вдруг исчезнет? Ничего, ведь каждое звено способно существовать само по себе, они даже не сообразят, что у всех сразу исчезла хозяйка. Когда поймут, она будет далеко.
Кстати, не стоит забирать все деньги, нужно вывести только свою часть, потому, что преступный мир воровства у своих не прощает. Если не хочешь, чтобы тебя вычислила не полиция, а бывшие подельники, не воруй, скромно забери свое и, никого не обижая, исчезни. Она так и поступит, оставит налаженные связи, организованные поставки, деньги, базу… – все оставит и уйдет. Конечно, бывших не бывает, но ее не в чем укорить и некому.
Будет некому, если она разберется с теми двумя…
По ночному холодному Стокгольму спешила женщина в двухцветной куртке (одна сторона темная, вторая светлая), такой же шапочке, и никому не пришло бы в голову, что это глава огромнейшего преступного синдиката. Да и как, если даже сами члены синдиката не ведали, что они члены, а не отдельные группировки с разными женщинами во главе?
Она уже очень многим принесла беду. Скольким еще принесет? Скольких убьет либо руками своих помощников, либо собственными?
Чужие тайны опасны
Ларс уехал на север в Галливаре, Фрида с Бритт собирались отбыть в Осло. Линн не хотелось оставаться одной, она решила улететь в Швейцарию и ждать Ларса там. Бабушка сама справится с Амандой Джонсон, им будет что обсудить и осудить.
Но сначала нужно выполнить поручение Бритт.
Эта небольшая услуга изменила в жизни Линн многое, если не все…
– Линн, это Ларс выронил? – Подруга протягивала Линн какой-то листок.
– Да, наверное.
Линн взяла листок, чтобы выбросить его в корзину, но что-то заставило прочитать адрес: «Ане Гриммер. Боден, Гренсваген…» Почему Боден, ведь Ларс сказал, что едет в Галливаре? Собственно, ей все равно, но Линн вспомнила, что Ларс странно запнулся перед словом Галливаре. Кто такая Ане Гриммер? Если это родственница Густава, то зачем скрывать?
Стало не по себе, у мужа снова какие-то тайны от нее. Неужели все началось сначала?
Нет, не стоит подозревать Ларса ни в чем дурном! Нужно прекратить думать об этой Ане Гриммер и о поездке Ларса в Боден. А еще действительно увезти Бритт в Швейцарию, а не в Осло с его Садом людей. Там всем будет лучше – и Бритт, и маленькой Мари, и самой Линн тоже.
Но Бритт решила иначе, она захотела побывать именно в Саду людей, чтобы самой оценить достоинства сотен скульптур обнаженных людей. Линн ревниво доказывала, что красоты швейцарских озер не идут ни в какое сравнение с грубыми фигурами, вырубленными из камня.
Бритт обещала быстро убедиться в этом самой и потом отправиться в Швейцарию. А еще успокаивала подругу:
– Линн, ты не беспокойся, в доме все вымыли, я договаривалась с клининговой компанией, но не хочется оставлять личную мелочь.
– Думаешь продать дом?
– Пока не знаю, я не нашла документы на дом, может, предстоит их восстанавливать. Терпеть не могу эту бумажную волокиту. Просто не могу там появляться, так и кажется, что слышу крик ужаса и боли.
Линн осторожно покосилась на подругу, неужели Даг прав и Бритт действительно что-то знает, но скрывает?
– Ты слышала крик ужаса?
Подруга помотала головой:
– Нет, в этом себя и виню. Понимаешь, я не могла не слышать, но работал фен, вентиляция… Потому сейчас и кажется, что слышу. Даже феном боюсь пользоваться, все время сквозь его шум чудится голос Густава.
Это была правда, Бритт и впрямь после гибели мужа не пользовалась феном и принимала душ наспех, о ванне речи вообще не шло.
– Хорошо, я схожу. Что сделать с вещами?
– Просто сложи все в коробки, я не смогу ничем пользоваться, не по себе. Может, когда-нибудь потом…
Если честно, Линн тоже не по себе от этого поручения. Жаль, что Фриды снова нет в Стокгольме, сходили бы вместе. Но сама Линн намеревалась через день уехать в Швейцарию, а потому выбора не было.
В конце октября в Стокгольме темнеет рано, обычно уже дуют холодные влажные ветра, и пасмурных дней не меньше, чем солнечных. Ехать в дом, где произошло убийство, в темноте не хотелось, Линн отправилась туда с утра, надеясь быстро со всем разделаться и вернуться до сумерек.
