Ирина Градова - Источник вечной жизни
– Давай, пошевеливайся, – подтолкнула ее Рыба. – Следователь велел, чтобы все отделение собралось.
Кабинет Никодима никогда не выглядел большим, а теперь он показался Лиле невероятно маленьким из-за большого количества народа, набившегося внутри. Сидячих мест на всех не хватало, поэтому самые молодые подпирали стены стоя.
– Я ее привела! – возвестила Рыба, буквально вталкивая Лилю в тесное помещение.
– Ну вот и отлично – можно начинать.
Эти слова произнес невысокий, крепко сбитый мужчина лет пятидесяти с коротко стриженным ежиком темных волос, уже начинающих заметно седеть. Видимо, это и есть следователь, решила Лиля.
– Вы все уже знаете, что сегодня ночью погиб ваш коллега, Павел Дмитриев, – продолжал он между тем. – Так что, если у кого-то имеются сведения об обстоятельствах его смерти, прошу сразу об этом сказать, чтобы не терять драгоценного времени: большинство преступлений раскрывается по горячим следам.
Слова следователя были встречены гробовым молчанием.
– Знаете, товарищ майор, – проговорил Никодим, когда стало ясно, что никто ничего не скажет, – я сомневаюсь, что мои коллеги что-то знают: все мы вчера присутствовали на корпоративе в честь дня рождения клиники...
– Дмитриев тоже?
– Конечно, я же сказал – все.
– Когда он покинул вечеринку?
– Да сразу же после драки, – подал голос Кузя и тут же, поймав уничтожающий взгляд Кая, покрылся красными пятнами и опустил глаза.
– Какой драки? – немедленно оживился майор.
Все молчали. На лице майора появилась недовольная гримаса, и тогда Кан Кай Хо выступил из-за спины Никодима.
– Ну, подрались мы с Дмитриевым, это правда, – признался он.
– Из-за чего подрались-то? – поднял бровь майор.
– Да так, не из-за чего...
– Это не разговор, доктор: у всего есть свои причины!
Кай упрямо опустил глаза в пол.
– Что ж, – вздохнул следователь, – мы еще вернемся к этому. А пока хотелось бы выяснить, кто последним видел Павла Дмитриева живым?
* * *Карпухин терпеть не мог сюрпризов, а гибель врача в онкологическом центре относилась как раз к этому разряду. Честное слово, как будто у него своих проблем мало! Ну да, работает он с Отделом медицинских расследований время от времени, но это же не значит, что каждое дело, мало-мальски имеющее отношение к медперсоналу, поручают только ему – просто засада какая-то! Других следователей, что ли, в таком большом городе не находится? И вообще, Центр расположен не в его, Карпухина, районе, так с какой стати ему всучили дело Дмитриева?! Одно дело – сотрудничество с главой Отдела, Андреем Лицкявичусом, и совсем другое – самостоятельное расследование в медицинском сообществе. Лицкявичус и сам врач, и весь его отдел, за небольшим исключением, состоит из людей этой профессии, которые настороженно относятся к любому вмешательству извне. Медики – народ своеобразный, необщительный с чужаками, поэтому майор предпочел бы, чтобы делом Дмитриева занимался кто-то другой. Правда, на первый взгляд все выглядит донельзя простым: хирурга на почве личных неприязненных отношений неизвестной этиологии, как выражается Андрей, грохнул этот кореец, как его там... Кан, кажется? Вот и еще одна неприятность, между прочим. Не то чтобы Карпухин был националистом, но он всегда считал, что корейцы, как и китайцы, и вьетнамцы, и прочие чужеземцы, должны жить в Корее, Китае, Вьетнаме и прочих чужих землях, а в России им делать нечего – в ней, матушке, и своих бандюков хватает. Конечно, Кан не похож на уличного жигана, да и вообще вряд ли якшается с подобными преступными элементами, однако корейская диаспора Питера вполне может подняться на дыбы, если мужик и в самом деле окажется убийцей, а иметь дело с диаспорами майор терпеть не мог – уж больно дело хлопотное. Вот ведь, поди ж ты, когда русских бьют, никто не возбухает – даже сами же русские, однако стоит задеть иноземца, как тут же налетают журналисты, правозащитники и его соотечественники и прямо-таки горой встают за искомую личность! Чутье подсказывало, что если и убил Кан этого Дмитриева, то уж точно не потому, что мужики пациентку не поделили. И та стажерка, Лиля Перова, похоже, как-то замешана в ссоре, ведь это она вызвала Кана в отсутствие лечащего врача! У майора была возможность понаблюдать за девицей – так, ничего особенного, два глаза, два уха, хотя многим миниатюрная светловолосая ординаторша, возможно, показалась бы привлекательной. Ну она точно не во вкусе Карпухина – во-первых, ей не больше двадцати. Во-вторых, майору нравились высокие, крепкие дамы. Лицкявичус любил подшучивать над вкусом приятеля, говоря, что он любит женщин рабоче-крестьянского типа, чтобы кровь с молоком. А что, простите, плохого в этом типе? По крайней мере, такую не боишься случайно в постели раздавить, когда ворочаешься с боку на бок, а эта... Но зато как она смотрела на Кана – прямо-таки рентгеновским зрением прожигала насквозь! Интересно, между ними что-то есть? Судя по словам коллег, погибший был тот еще фрукт – бабник с комплексом Наполеона, как выразился бы Кобзев, психиатр ОМР. Соперничество может вбить клин между людьми, но заставить убить... Что Кан приобрел бы в случае гибели Дмитриева? Делить им нечего, ведь оба делали одну и ту же работу и находились на хорошем счету. Так зачем, спрашивается, одному избавляться от другого, да еще после драки, которую видели с десяток свидетелей?
Глубоко вздохнув, Карпухин вытащил сигарету и, распахнув дверцу машины, закурил. Вот если бы дело поручили кому-то другому, он, скорее всего, принял бы единственно возможную версию, лежащую на поверхности: Кан убил Дмитриева на почве личных неприязненных отношений. Но, как любил говаривать сам майор, наличие единственной версии хоронит любое расследование: не может быть, чтобы Кан был единственным, у кого не заладились отношения с погибшим. Значит, надо зайти с другого конца, а хирург пока пусть на свободе погуляет – куда он денется, ведь его жизнь здесь, в Питере, в этой клинике?
Подняв глаза в поисках урны, Карпухин заметил на гравиевой дорожке, ведущей мимо автостоянки возле Центра к главному входу, одинокую женскую фигуру. Время-то самое рабочее, и на улице почти никого, поэтому она не могла не привлечь его внимания. Одетая в строгий деловой костюм и туфли-лодочки на практичном низком каблуке, она удалялась к дверям. Вот это – женщина, подумал Карпухин, не то что маленькая белобрысая швычка с глазами странного цвета, похожими на зенки камышового кота. Высокая, стройная, но не худая, с длинными смоляными волосами, собранными в пучок на затылке и открывающими красивую белую шею, вокруг которой скромно обернулась нитка розового жемчуга. Что-то в ее движениях показалось майору знакомым, и, привстав, он тихо окликнул:
– Агния?
Если бы это оказалась не она, то даже не услышала бы заданного вполголоса вопроса, но Карпухин не ошибся.
– Артем Иванович! Какими судьбами?
Взмах густых ресниц, и черные глаза распахнулись ему навстречу, в них – радость и удивление.
– Э-э... Я вот тоже об этом хотел спросить, – пробормотал он. – Надеюсь, не по личному делу?
– Как раз по личному... Да нет, вы меня не так поняли – со мной все в порядке, – быстро добавила Агния. – Я пришла повидать одного знакомого.
Майор внимательно посмотрел на нее.
– Значит, вас не Андрей послал? – уточнил он.
– Нет.
– И вы, слава богу, здоровы?
– Абсолютно. А вы...
– Я, как водится, по работе: расследую убийство.
– Да вы что?! И кого убили?
– Да хирурга одного местного, Дмитриева. Знаете такого?
– Ну, фамилия распространенная!
– Павел Дмитриев, онколог.
Агния на минуту задумалась.
– Не думаю... Нет, точно не знаю. Это не дело ОМР?
– Нет, но вы же в курсе, что если в Питере убивают работника здравоохранения, то все сразу бегут к Карпухину – вашими с Андреем стараниями, между прочим!
– Ну, извините, Артем Иванович, – улыбнулась Агния. – Я вам очень сочувствую, но репутация бежит впереди вас: мы так успешно работаем в одной связке, что об этом известно всему городу!
– Вот уж от такой славы я с удовольствием бы отказался, – кисло ответил майор. – Ладно, Агния, побегу я, а то еще надо родственников этого Дмитриева допросить, а потом к начальству – кто-то «высокий» хочет, чтобы расследование завершилось как можно быстрее, и требует немедленных результатов, а я ведь еще и не начинал!
Попрощавшись, Карпухин вернулся к машине. Ему всегда нравилась Агния, с самой первой встречи. Нет, не в этом смысле, конечно, потому что она замужем, да и Андрей... Интересно, как там у них все развивается? Муж Агнии, Шилов, конечно, мужик мировой, но майору отчего-то всегда казалось, что между главой ОМР и этой женщиной что-то есть. Агния уже побывала замужем, имеет взрослого сына, а за Шилова вышла всего-то пару лет назад. И все же они с Андреем составили бы хорошую пару: когда Карпухин смотрел на них со стороны, таких непохожих и одновременно так здорово сочетающихся, он думал о том, как порой несправедлива жизнь. Андрея она здорово потрепала. Горячие точки, болезненный развод, пропащая дочь – не пора ли, наконец, и ему получить немного личного счастья? Агния – как раз такая женщина, которая ему требуется: сильная, смелая, упрямая и вполне способная противостоять его собственному упрямству. Эх, да что тут рассуждать, ведь свои мысли и желания на расстоянии не передашь... Интересно, что все-таки она тут делает? Кажется, не очень хотела обсуждать эту тему, сразу перевела стрелки на него. Надо будет при случае выяснить – вдруг гибель хирурга и визит Агнии как-то связаны, хоть она и сказала, что впервые слышит о Павле Дмитриеве.
