Карина Тихонова - Рапсодия в стиле mort
Здесь было очень пыльно и очень тихо. Сашкин голос, доносившийся из комнаты, почти потерялся, не говоря уж о втором голосе, который интересовал Дашу гораздо больше. Мужчина или женщина? Вопрос риторический, но она все еще надеялась на лучшее.
Заскрипели колеса сервировочного столика, дверь широко распахнулась, и официант вкатил его в маленькую прихожую.
Угадывать происходящее было просто: вот на телефонный столик поставили бутылку коньяка, прозвенели стеклянные бокалы, тяжело стукнула о деревянную поверхность ваза с фруктами, затрещал целлофан, содранный с коробки конфет.
Невидимый официант пошуршал бумагой, пересчитывая денежные купюры. Снова скрипнули колеса, что-то зацепилось за дверной косяк, и дверь закрылась с тихим щелчком, который теперь, очевидно, Даша будет слышать в ночных кошмарах.
Сашка распахнул комнатную дверь, продолжая разговор.
– Вообще-то я имел в виду постоянную работу.
От облегчения Даша громко выдохнула и тут же прикусила кулак. Господи, а она-то себе нафантазировала! Оказывается, пока она валялась на больничной койке, Сашка нашел способ подработать, вот почему он ни разу ее не навестил! Вот откуда у него деньги! А она-то вошла в роль, выслеживает, подслушивает, Мата Хари недоделанная! Тут опять вернулось сомнение: где это так щедро платят в долларах? Школа киллеров?
Человек в комнате что-то сказал, но так тихо, что Даша не разобрала ни слова.
Сашка взял в одну руку бокалы (это Даша поняла по звону), в другую – коробку конфет.
– Я могу работать внештатником, если вы меня понимаете, – сообщил он, возвращаясь в комнату. Голос плавал, то приближаясь, то удаляясь. – Свободного времени, конечно, немного, но если распорядиться с толком… В крайнем случае, переведусь на заочный.
Он вернулся в последний раз, забрал с телефонного столика все, что там оставалось, и закрыл дверь в комнату. Его голос снова потерялся где-то в пространстве.
Даша перевела дыхание, потерла левой ладонью правый кулак, где на костяшках пальцев остались отчетливые отпечатки зубов. Осторожно выпрямилась, помня о болтающихся сверху вешалках, и открыла дверцу шкафа.
– Я вижу себя сотрудником приличного информационного агентства, – продолжал Сашка из глубины комнаты. – В крайнем случае, согласен поработать годик в каком-нибудь журнале, чтобы набраться опыта.
Ступая на цыпочках, Даша подобралась к закрытой комнатной двери и прижалась к ней ухом. Обидно, что здесь нет большой замочной скважины, как в детективах Хичкока. Ее больше не мучила ревность, просто интересно было взглянуть на человека, с которым Сашку связывают деловые отношения.
Собеседник что-то спросил, на что Сашка обиженно возразил:
– Можете не сомневаться, я прекрасно обучаем. (Кто б сомневался, подумала Даша.) – Год это я загнул. Хватит и нескольких месяцев. Ваше здоровье.
В третий раз звякнули бокалы, и на минуту в комнате воцарилась тишина. Даша вдруг почувствовала зверский голод. Неудивительно. Последний раз она ела часов восемь назад. Ничего, сейчас деловые переговоры закончатся, человек-невидимка уберется восвояси, и она, наконец, выскажет Сашке все, что о нем думает. Не исключено легкое рукоприкладство. А потом отмоется от больничных ароматов и закажет ужин в номер. За мужской счет, разумеется. И завтра же – вон из этого города, с Сашкой или без него!
Снова заговорил человек-невидимка. Даша напряглась. Нет, ну что за манера вещать почти шепотом! Даже Сашка явно расслышал не все, потому что переспросил:
– Что делать, если она не согласится?
Человек-невидимка снова что-то зашептал. Сашка фыркнул:
– Вы ее плохо знаете. Она вообще без тормозов, когда в голову что-то вобьет. Упертая, как танк.
«Это он про меня, – поняла Даша. – Сашка часто говорит: «Ну ты, мать, упертая!» Но почему они разговаривают обо мне?»
Снова неторопливый шепот. Даша втянула носом воздух, пытаясь поймать неуловимый аромат, рассеянный по прихожей. Мужчина или женщина? Парфюм незнакомый, какой-то бесполый. В одном Даша была уверена точно: с человеком, который им пользовался, она раньше никогда не встречалась.
– Грязная работа, – заметил Сашка недовольно. – И как я после этого буду с ней общаться? – Человек что-то коротко сказал, и Сашка тяжело вздохнул. – Ладно, это мои проблемы. Я постараюсь ее уговорить.
Заскрипело кресло, Даша метнулась обратно в спасительную утробу шкафа. Едва она закрыла дверь, как повеяло сквозняком, и Сашка спросил с невинным нахальством:
– Вы ничего не забыли?
Даша от волнения снова прикусила кулак. Невидимый гость мог что-нибудь положить на верхнюю полку шкафа, например, дамскую сумочку. Почему она не проверила это заранее?
Ей показалось, что дверца начала открываться. Даша еще сильнее впилась зубами в скрюченные пальцы и закрыла глаза. «Сюпрайз!» – пронеслось в голове дурацкое слово, которое так нравится Сашке.
Однако шкаф не открылся. Наоборот. Дверца крякнула, словно Сашка привалился к ней плечом, а узенькая полоска света между створками пропала. Даша видела его так ясно, будто стояла рядом: руки в карманах, на губах порхает легкая обаятельная ухмылка, носок кроссовки постукивает по сияющему шашечному паркету. Сашка, Сашка, во что же ты вляпался?
На этот раз человек-невидимка ничего не ответил, но, видимо, что-то передал Сашке, потому что тот церемонно сказал:
– Благодарю. Я позвоню, когда все определится.
Снова щелчок! Даша тихонько застонала, такой ужас нагонял на нее этот звук. Запах чужого парфюма проник в шкаф вместе с легким сквозняком, затем Сашка прикрыл дверь. Не закрыл, а именно прикрыл, потому что второго щелчка Даша не услышала. Это важно. Она может войти без стука и объяснить свое появление тем, что дверь была открыта.
Вскоре скрипнуло кресло, заработал включенный телевизор. Даша выбралась наружу, одернула помятый халат и встала на пороге комнаты, скрестив руки.
Сашка ее не заметил. Ваза с фруктами и коробка конфет переместились на пол, бокалы и бутылка коньяка были отодвинуты на край журнального столика. Сашка сидел в кресле и теребил толстую пачку долларов. Даша видела, как шевелятся его губы.
Отсчитав десять купюр, он клал их на столик и возвращался к пачке на коленях. Даша сосчитала до шестидесяти, а пачка все еще выглядела внушительно. Она кашлянула.
Сашка поднял голову и уставился на нее. В неярком свете напольного оранжевого светильника его голубые глаза показались черными.
– Господи, Дашка! – Он приподнялся, и пачка долларов беззвучно соскользнула с его колен. Бумажные купюры веером разошлись по ковру. – Откуда ты взялась?
Глава 8
Сашка аккуратно переступил через зеленые бумажки с портретом американского президента и пошел навстречу Даше, раскинув руки. Она не сделала ответного жеста, но и не уклонилась от объятий. Ей было интересно, как он выкрутится.
Сашка крепко прижал ее к себе, и даже сквозь преграду в виде сложенных на груди рук Даша уловила, как колотится у него сердце.
– Ну, слава богу, – сказал он. – Вот ты и дома.
Даша поразилась. Сказано было так, словно она отлучилась на пару часов вместо обещанных пятнадцати минут.
Она разняла руки и взяла его за плечи. Сашка попытался прижаться к ней теснее, но Даша не позволила. Нечего симулировать дикое желание ради необходимости обдумать, что делать дальше.
– Почему ты ни разу меня не навестил? – спросила она, удерживая его так, чтобы видеть глаза.
Сашка удивился:
– Потому что к тебе не пускали!
– Как это, «не пускали»? – изумилась Даша и отпустила его плечи. – Кто не пускал?
– Все! – ответил Сашка, не задумываясь. – И врач, и следователь. – Он прищурился: – Кстати, подруга, я не понял, где ты «дурь» раздобыла? На фиг она тебе понадобилась?
Даша задохнулась от гнева.
– Какую «дурь»? Ты что, первый день меня знаешь?
Сашка хотел что-то сказать, но внезапно передумал. Вздохнул, взял ее за руку и повел в комнату. По дороге бросил вороватый взгляд на деньги, разбросанные по ковру, но Даше было не до них.
– Я этому старому козлу так и ответил, «это не ее стиль»! – Сашка усадил Дашу на аккуратно заправленную кровать и пристроился на корточках перед ней. – А он, придурок, бах мне бумажку под нос! – Сашка с размаху ткнулся носом в Дашину ладонь. – Ну, а там черным по белому все написано… Мне даже интересно стало, как люди меняются. Ночь не спал, все думал, думал и сообразил.
Даша отобрала у него руку.
– И что же ты сообразил?
– Перепутали анализы, – легко ответил Сашка. – Ты же знаешь наших долбаных медиков. Спасибо, если скальпель после операции в брюхе не забудут, а то ведь зашьют впопыхах. Ходи потом всю жизнь по магазинам с табличкой «жертва врачебного произвола!»… Магниты-то звенят, – объяснил он.
Даша невольно фыркнула. Сашка есть Сашка. Ругаться и сердиться на него просто невозможно. Собиралась устроить допрос с пристрастием, и вот, пожалуйста. Сидит и изо всех сил сдерживается, чтобы не заржать. Тут она наткнулась взглядом на денежную стопку за Сашкиным плечом и снова нахмурилась.
