Алина Егорова - Девушка с холста
Поджарый, лет тридцати пяти, со следами хронического недосыпания на скуластом лице оперативник беседовал со Снежаной уже третий раз. Владимир Сударушкин был хорошим профессионалом, он чувствовал, что девушка говорит неправду, видел все нестыковки, но уличить во лжи не мог. Он пытался поймать ее на мелочах, выстраивал логические ловушки, но, к его великому удивлению, эта вертихвостка легко выворачивалась из всех капканов.
Дело не стоило выеденного яйца, но Сударушкин бился за принцип. Он грозил ей всевозможными карами за дачу ложных показаний, стращал, обещал затаскать по судам и сообщить в институт. Последнее было хуже всего — в деканате долго разбираться не станут, турнут на всякий случай. Хоть армия Снежане не грозила, как Денису, вылететь из института было невозможно — из общежития выселят. Где жить тогда?
Когда Снежана в очередной раз вошла в кабинет Сударушкина, она увидела сутулую фигуру Дениса. Он сидел на стуле справа от стола оперативника. Взгляд его потух, на лице безразличие.
Снежана с удивлением обнаружила, что при виде Дениса ничего не изменилось: нет привычного волнения, не загораются щеки румянцем, пальцы не дрожат и не холодеют. Смотрела она на него не так, как раньше — украдкой и смущаясь, а обыкновенно, как на всех.
Опять Владимир задавал те же вопросы, и опять Снежана монотонно твердила: Цысаркин меня провожал.
Девушка стояла на своем. Денис, несмотря на подавленное состояние, тоже не отступал. Он упрямо повторял врученную Лешей легенду.
— Что же тогда, мои дорогие Ромео с Джульеттой, вы покидали клуб поодиночке? И почему никто вас вместе не видел?
Снежана театрально высыпала содержимое своей сумочки на стол.
— Смотрите! — Она продемонстрировала разбитый тюбик с остатками губной номады, потом повертела перед глазами оперативника зеркальцем в треснувшем корпусе. — А вот это вы видите! — сняла туфлю, и чтобы лучше была видна протертая насквозь подошва, поднесла к свету.
Сударушкин молча наблюдал представление, Цысаркин опустил глаза.
— Ходить босиком в наше время — это слишком. Такую девушку уважать нельзя. Дениска стесняется со мной на людях показываться.
Денис готов был провалиться сквозь землю — настолько противным самому себе он еще себя не чувствовал.
— Снежаночка! Зачем ты так?! — шел за ней следом Денис.
Опер решил их больше не мурыжить и отпустил странную парочку с миром.
— Ну прости меня, ты не такая, ты самая лучшая!
Видно, Цысаркину ангел качал колыбель: благодаря Снежане Денису все сошло с рук.
* * *Район, пойманный в транспортный капкан, не желал его отпускать. Огромной пробке, сковавшей проспекты, были глубоко безразличны планы Артема. Несмотря на то что он вышел из дома заблаговременно, на месте оказался непростительно поздно. По его расчетам, к этому часу Щербанова должна была уже давно уйти. Накануне она пришла к своему кавказскому любовнику и там осталась ночевать. Его дом был крайне удобен для того, чтобы ликвидировать студентку, подъезды — идеальны для нападения. Артем очень не хотел упускать такую хорошую возможность. Иначе опять слежка, выжидание, неопределенность, а главное, чем позднее разрешится эта проблема, тем опаснее для него. Большая удача, что его еще не ищут, но это пока. До тех пор, пока существует свидетельница, нельзя считать дело завершенным.
Вопреки всем доводам логики, у Артема продолжала теплиться надежда: вдруг девица еще не выходила, может, сегодня по каким-либо причинам она задержалась в квартире южанина. Как поступить дальше, он еще не придумал. Ждать в подъезде, как запланировал, в сложившихся обстоятельствах было неразумно: большая вероятность того, что Щербанова ушла. Возвращаться назад ни с чем тоже не хотелось.
В раздумье он стоял во дворе, укрывшись под навесом беседки. Ему нравился выбранный наблюдательный пункт: сломанные качели детской площадки и большой куст сирени, укрывавший его от ненужных глаз. Постояв еще несколько минут, он решил зайти в подъезд. Для чего он туда пошел — вряд ли сам точно знал. Поднялся на лифте на последний этаж и стал медленно спускаться вниз по боковой лестнице. За то время, когда он ее выслеживал, эта лестница стала ему родной. Он здесь знал каждую ступеньку, каждую надпись, знал, какой мусор где лежит. Девятый этаж — самый захламленный. На общем лестничном балконе хламились доски, ящики и немытые бутылки из-под молока, которые давно уже вышли из обихода. На седьмом этаже бывали подростки. Стены исписаны самым замысловатым образом, разрисованы и изрезаны. В углу одноразовые шприцы и бутылочные осколки. Вот он, шестой, на котором расположена квартира, куда накануне пришла студентка. Если бы так сильно не опоздал, он должен был выжидать ее здесь, за этой дверью. Артем все давно продумал. Как только бы Щербанова вышла к лифтам, он, подкравшись сзади, одним прыжком оттащил бы ее на лестницу. Ее бы нашли не скоро: по боковой лестнице никто не ходит, разве только к вечеру собираются на ночлег маргиналы. В любом случае в его расположении осталось бы достаточно времени, чтобы оттуда убраться.
Артем шагнул ниже, приоткрыв дверь, ведущую на пятый этаж, и замер. Именно сюда он собирался оттащить тело жертвы. Сейчас он остолбенело стоял и смотрел на ступени. Девушка лежала лицом вниз, одетая в ту самую красную юбку. Эта картина представлялась ему много раз. До мельчайших подробностей он прокручивал в голове все свои действия. Все осуществилось именно так, как было в его воображении, но без его участия. Артем осторожно приблизился и взял неподвижную руку — пульс не прощупывался. Затем повернул ее голову, чтобы посмотреть на ее лицо. Сомнений не оставалось: это Щербанова, и она мертва.
Это сон, определенно сон. Он же не сумасшедший. Не мог же он силой мысли убить ее. Желаемое осуществилось само собой. Бред какой-то. На непослушных ногах он покинул подъезд. Надо возвращаться. Скорее домой, подальше от этого холодного города.
* * *Андрей очень не любил такие дома. Новостройка конца восьмидесятых в спальном районе с подъездами типа «мечта киллера»: лестницы отделены от лифтовых холлов дверями и проходят через общие лоджии — очень удобно для засады.
На ступенях шестого этажа среди кучи мусора лицом вниз лежала нарядно одетая девушка. Труп обнаружил местный «санитар леса» — собиратель тары и всякого хлама, мужчина неопределенного возраста с опухшим лицом. Из найденного студенческого билета следовало, что убитая — студентка четвертого курса Электромеханического института Наталья Александровна Щербанова.
Оперативная группа, руководимая следователем Мурашкиным, заканчивала свою работу. Судебный медик выдвинул предварительное заключение: Щербанова была задушена. Смерть наступила пять-шесть часов назад.
— Думаю, что Щербанову убили не здесь, — предположил Костров. — Сама она вряд ли бы сюда пришла — что ей тут делать? Жильцы пользуются лестницей, только когда лифт сломан, даже если нужно пройти один этаж. По такой грязище даже я не пошел бы. Да и лень, опять же, на своих двоих корячиться, когда лифт есть. Лифт в последнее время не отключали, я узнал.
Атаманов одобрительно кивнул.
— Что-нибудь интересное нашли, Павел Семенович? — обратился Андрей к эксперту.
— Найдешь тут, — проворчал тот, — столько хлама вокруг.
Как оказалась Щербанова в этом доме, следствию пока оставалось неизвестно. Судя по информации из деканата, студентка была прописана в городе Тихвине, что в Ленинградской области, в Питере проживала в общежитии.
— Из жильцов, с которыми удалось поговорить, никто убитую раньше не видел, — сказал Костров. — Но это далеко не все, мне лишь несколько человек ответили, остальные либо не желают разговаривать, либо дома нет.
— Или дверь не открывают, — продолжил Андрей. — Чего ты ожидал: дом двенадцатиэтажный, каждый этаж на замке, никто никого не знает. С соседями из квартиры напротив незнакомы, а ты к ним со студенткой из Тихвина.
* * *Атаманов стоял перед дверью комнаты пятьсот шесть студенческого общежития. По словам вахтера, в ней проживали три студентки: Татьяна Таракина, Снежана Клиновская и Наталья Щербанова. Теперь уже двое — Щербановой нет.
Дверь никто не открывал, и Андрей постучал еще раз.
— Да открыто же, говорю! — закричали в ответ.
Он толкнул дверь и сразу оказался в прихожей, образованной шкафом, стоящим при входе. Дальше следовала кухня — тумбочка с посудой и электрочайником. Гостиной служило кресло с импровизированным журнальным столиком перед ним и большим зеркалом напротив. Все остальное пространство занимала спальня, вернее, спальные места: кровати вдоль стен, стоявшие почти впритык друг к другу. Эдакая квартирка в одной двенадцатиметровой комнате.
— Чего надо? — спросил Атаманова тот же голос, но уже тише. Звучал он все равно противно, по крайней мере, так показалось Андрею, ибо он очень не любил хамского тона, особенно у молодых барышень.
