Алексей Макеев - Тайна жертвенных ягнят
— Танцовщицы, — вставил я и пояснил: — Она танцует в хореографическом коллективе. А может быть, преподает там.
— Тем более, — подхватил майор, — любая танцовщица не хуже спортсменки развита физически, запросто может нырнуть на дно на четырехметровую глубину. А двоим им еще проще было утопить Люстрина. Он их, не опасаясь, подпустил бы к себе. Одна могла накинуть ему петлю на шею, а другая в тот же момент потянуть другой конец веревки.
На сей раз моему самолюбию был нанесен удар. Доводы майора по поводу того, что красавицы могли быть убийцами, были намного убедительнее моих. Признавая это, я сказал:
— В таком случае и Николай Гуляев, и Валерий Замшелов подавно могли утопить Леонида, причем каждый в одиночку.
— Так же, как и мы с тобой, Игорь, — ухмыльнулся полицейский.
Я был неприятно поражен таким оборотом событий.
— И что, мы тоже под подозрением? — спросил, стараясь не показывать виду, как обескуражен.
— А как же! — проговорил майор и многозначительно улыбнулся: — И ты, и я с нашей-то силой запросто могли как щенка утопить Люстрина.
— Насчет тебя не знаю, а вот я точно не мог, — возразил я. — В то время когда Замшелов обнаружил труп, я ходил в магазин покупать вот это… — и продемонстрировал Бурмистрову флакон с жидкостью от загара, которую держал в руках.
— А кто тебе сказал, что Люстрина убили именно в этот момент? — приподнял кустистые брови Бурмистров. — Леонида убили раньше. Просто тело находилось под водой, и его никто не видел.
— Но ненамного, — покачал я головой. — Вспомни, Галина Студенцова заметила возле лодки нечто необычное незадолго до того, как нашли труп. Потому-то мы с тобой и отправились туда. И именно там нашли шнур.
На сей раз приведенные мною аргументы, доказывающие мою правоту, были сильнее аргументов полицейского, и уже ему пришлось это признать.
— Да не кипятись ты, Игорь, — промолвил он примирительно. — Никто ни в чем тебя не обвиняет. Тем более что я сразу сказал, что верю тебе, потому и делюсь с тобой своими мыслями.
«Ты-то мне веришь, — подумал я, — но верю ли я тебе? И кто сказал, что мент не может быть убийцей? Вон сколько по всей стране полицейских-подлецов встречается! Недаром же благодаря таким «блюстителям порядка» русский язык обогатился словосочетанием «оборотни в погонах». Вслух же, разумеется, подобное, чтобы не оскорбить майора, не сказал, а задумчиво произнес:
— И все-таки странно все это, Миша! — Бурмистров глянул на меня вопросительно, и я продолжил развивать свою мысль: — Как убийца мог заранее предугадать, что жертва приплывет на это место именно в нужный ему час?
— Ах, вон ты о чем, — махнул майор рукой так, словно речь шла о каком-то пустяке. — Ничего удивительного в этом нет. Лодка наиболее приметное место, и туда многие плавают, вот он и приготовил там удавку. А когда с берега заметил, что жертва поплыла к лодке, отправился следом и совершил свое черное дело.
— И все-таки вероятность того, что Люстрин в нужное время подплывет к нужному убийце месту, ничтожно мала.
— Отнюдь, — отверг полицейский мое предположение. — Убийца приготовил возле лодки ловушку и ждал, когда в нее попадет жертва. Причем ждать он мог все десять дней, которые мы здесь должны пробыть. Так что нужный момент за такой промежуток времени он запросто мог подгадать, наблюдая за Люстриным.
В нашем споре, разумеется, не было победителя и побежденного, к тому же хотя в нем и не рождалась истина, но многие ответы на возникавшие вопросы находились. Правда, был еще один вопрос, на который следовало дать ответ, — а не причастен ли к убийству Люстрина трансфермен Адам? Предположение, может, и абсурдное, и все же исключать его из круга подозреваемых с ходу нельзя. Дело не в том, что я с предубеждением относился к Демиру из-за того, что он ухаживает за понравившейся мне девушкой, а в том, что в сыскном деле не бывает мелочей, и даже самый незначительный факт нельзя упускать из виду. А если вдруг не придашь ему значения, упустишь, не проверишь, может оказаться, что он-то и играет самую важную роль в раскрытии преступления. Этот интересующий меня вопрос я и задал полицейскому. Он некоторое время молчал, потирая в задумчивости ладонью лоб, потом отнял руку от головы и переспросил:
— Адам? — при этом выражение его лица было таким, будто он хлебнул морской воды. — Нет, Игорь, Адам к этому делу непричастен.
— Ну, отчего же? — ничуть не тушуясь от того, что мое предположение отвергнуто, произнес я. — Адам был здесь на пляже в двенадцать сорок пять, сказал, что в час у него начинается экскурсия, и ушел. Труп выловили в тринадцать пятнадцать. Вполне возможно, Адам и не поехал на экскурсию, а увидел, как к лодке поплыл Люстрин, обошел пляж, отправился следом за ним и утопил риелтора.
— Откуда тебе такие подробности известны? — удивленно взглянув на меня, спросил майор.
— Незадолго до смерти Леонида — он неподалеку от меня находился, сидел на лежаке в компании Алины, Надежды и Валерия — я слышал их разговор и непроизвольно засек время, когда он ушел. И Милушева, и Ярилова, и Замшелов могут это подтвердить.
Майор немного помолчал, затем, раздумывая, медленно произнес:
— Факты, конечно, интересные, Игорь, и тем не менее Адам Люстрина не убивал. Сделал это кто-то из россиян, тем более мы с тобой решили, что смерть Бурениной и Люстрина — звенья одной цепи. Сделал это один человек, а Адама в Шереметьеве не было, это сто процентов.
— Логика железная, — кивнул я, — и все-таки версию с трансферменом нужно проверить.
— Давай проверим, — с легкостью согласился майор и поднялся. — Пойдем к отелю, побеседуем насчет Адама с людьми, да и снаряжение для подводного плавания в пункт проката пора сдавать.
Я купился на простодушный тон майора, на то, с какой легкостью он согласился с предложением проверить алиби Демира и сам потащил меня к отелю. Вскоре выяснилось, чем была вызвана покладистость Бурмистрова. Едва мы, сдав в пункт проката ласты, маску и трубку, приблизились к отелю, как майор потащил меня в находившийся между зданием гостиницы и рестораном бар, где заказал сто граммов коньяку и, не отходя от барной стойки, выпил.
— Кха! — крякнул он, закусил благородный напиток половинкой шоколадной конфеты, взятой тут же из вазочки, и довольно улыбнулся. — Ну вот, теперь и розыском будет веселее заниматься!
Я никоим образом не высказал своего мнения относительно действий сотрудника полиции: не мама и не папа я ему, чтобы осуждать, не начальник, чтобы выговаривать, и не собутыльник, чтобы поддерживать.
— Ты что, вообще не пьешь? — засовывая в рот вторую половину конфеты, поинтересовался Бурмистров.
— Ну, почему же? — пожал я плечами. — Могу выпить, но для этого повод какой-нибудь должен быть.
— Солнце, море, свежий воздух, пляж, — провел рукой по всем перечисленным достопримечательностям майор, — разве не повод, чтобы порадовать организм несколькими граммами крепкого алкогольного напитка?
— Предпочитаю несколько иной набор, — в тон майору ответил я. — Тихая музыка, приглушенный свет, красивая женщина рядом…
— Хм, да ты поэт! — насмешливо произнес Бурмистров.
— Возможен иной антураж, — не слушая собеседника, продолжал я развивать свою мысль. — Шумное застолье, хорошая закуска, танцы до упаду либо компания друзей, разговоры за жизнь, воспоминания былых подвигов. А вот так… — кивнул я на пустой стакан майора, стоявший на стойке бара, — не люблю.
— Ладно, порядочный ты наш, пошли выяснять про твоего Адама, — буркнул в ответ майор.
Мы зашли в отель. На ресепшен, к счастью, дежурил уже известный нам молодой мужчина с внешностью прилежного ученика. К счастью, потому что он более-менее изъяснялся по-русски, и мы смогли поговорить с ним без переводчика. На вопрос, была ли сегодня экскурсия в дельфинарий, он ответил, что да, действительно, такая экскурсия состоялась, и, глянув на часы, проговорил:
— Скоро должны вернуться.
— Спасибо, — поблагодарил я турка, и мы с майором развернулись и двинулись к выходу.
Пока ждали автобус, Бурмистров куда-то отходил на несколько минут, я так подозреваю, что в бар, ибо, вернувшись, стал потеть еще больше и чаще без причины улыбаться.
Наконец на ту же площадку, куда и мы приехали вчера, подкатил экскурсионный автобус. Из него высыпали несколько человек, преимущественно дети, сопровождаемые взрослыми, и двинулись в направлении отеля. В автобусе на месте гида я заметил Адама. Трансфермен скользнул по мне и майору безучастным взглядом и отвернулся. Мы тоже посмотрели на него так, будто видели впервые. Не такие уж у нас близкие отношения, чтобы при встрече обмениваться знаками приветствия. Автобус развернулся и повез на следующую точку группу экскурсантов, а мы стали поджидать тех, кто был из нашего отеля. Я отдал майору свои солнцезащитные очки, чтобы он прикрыл свои осоловелые глаза, и обратился к шедшей впереди всех дамочке с двумя детьми — мальчиком лет шести и девочкой, на пару лет младше его. Дабы дама не подумала, будто я к ней пристаю, с ходу перешел к сути дела:
