Константин Кульчицкий - Заказ
Каринка лежала неподвижно, беспомощно вытянув шею…
Ветврач скоро появился в деннике, куда унесли новорожденного. Жеребёнка обмыли, насухо вытерли и укутали потеплее.
– Серый, там у нас Кукла недавно ожеребилась, ещё молозиво идёт. Сбегай надои сколько сможешь. Наш-то есть скоро запросит…
Доить даже самую смирную кобылу – занятие не подарок. А уж Кукла была до того капризной и своевольной, что ни у кого и мысли не возникло пристроить к ней маленького сиротку. Однако Сергея она знала и доверяла ему, и через полчаса за пазухой у паренька уже грелась бутылочка с кобыльим молозивом. А ещё минут через двадцать гнедой жеребёночек встал и неуверенно, на тонких заплетающихся ножках заковылял по деннику. Тыкался туда и сюда, искал мамку, искал её тёплое брюхо, её щедрое вымя… искал и не находил…
Мамка была теперь далеко – на небесных лугах, где всегда светит летнее солнце, где вдоволь сладких трав и родниковой воды… Подумав об этом, Сергей – взрослый, отслуживший в армии парень – почувствовал, как защипало в носу. Он поспешно достал бутылочку и протянул малышу соску. Тот высунул язык, забавно почмокал и, словно распробовав попавшие в рот капли, сначала неуверенно, а потом все смелей начал сосать, смешно подталкивая бутылочку носом: давай, давай, мол, ещё… вкусно! Вот так Сергей и стал «кормящей мамашей».
Жеребёнка назвали Заказом…
Поначалу с ним пришлось повозиться. Не только стервозная Кукла – другие кобылы его тоже не приняли, кормить и воспитывать не захотели. Уж чего только не делали люди! И в общий денник жеребят ставили, и одной щёткой чистили, чтобы перешёл запах… всё без толку. Так Заказа и выпоили из соски. Занимался этим Сергей, которого малыш сразу и прочно «назначил» на должность кормильца. Молодой жокей и не думал против этого возражать. Каждый день в предутренней темени он мчался на молочную ферму, самолично сдаивал у лучшей коровы литра полтора молока – и опять же за пазухой, чтоб не остыло, тащил на маточную конюшню. Там разводил до нужной кондиции, подслащивал и потом только давал Кузе. Жеребёнок – это ведь вам не телок, ему другое обхождение требуется…
Кузя радовался Серёжке, узнавал по шагам и встречал заливистым ржанием: мамка пришла!.. Серёжа спаивал ему его завтрак и убегал к себе на отделение – работать. Благо и в его отсутствие Заказ без присмотра не оставался. На маточной конюшне трудились заботливые женщины, баловавшие сиротку.
Жеребёнок, как все дети, подрастал незаметно. Особенно потому, что поначалу отставал от своих сверстников – какая еда способна заменить материнское молоко!.. Его даже гулять вместе со всеми не выпускали. Кобылы почему-то дружно лягали его, не подпуская к своим жеребятам, а к вымени – и подавно. С Заказом гулял опять-таки Серёжка. Жеребёнок бегал за ним как привязанный. Прятался за Сергея, когда вдруг появлялась машина или ещё что-нибудь такое же страшное. Они вдвоём часами бродили по ближайшим окрестностям, играли в пугалки и в догонялки, выискивали всё новые и новые забавы…
Однажды Сергей сломал ветку, и любопытный жеребёнок немедля потянулся к ней мордочкой, а потом, решив попробовать на вкус, взял зубами. Тут что-то отвлекло его, и он порскнул сломя голову прочь. Забытый прутик легонько хлестал его по груди. Обратив на это внимание, изумлённый Кузька сперва попытался удрать от назойливого приставохи, потом запрыгал из стороны в сторону, так и не догадавшись просто открыть рот. Наконец он остановился, выгнул дугой шею и стал рассматривать обидчика, соображая, что же с ним делать. Прутик снова упёрся ему в грудь. Жеребёнок, сердясь, решительно топнул ногой и снова пустился вскачь… Сергей к тому времени валялся в траве, надрываясь от смеха. Новая игра понравилась им обоим.
Когда Кузька вырос и попал в тренинг к Серёже на отделение, жокей вместо прутика предложил ему подержать хлыстик, на что конь отреагировал точно как в детстве – потешно стегнул им себя по груди и резко, будто сердясь, топнул копытом…
…Сергей лежал на верхней полке в купейном вагоне и блаженно засыпал под размеренное постукивание колёс, а по ту сторону незашторенного окна уплывали в чернильную августовскую темноту городские огни. Они отодвигались всё дальше и дальше и постепенно сливались с россыпями звёзд. И скакали, скакали над ними к Белой горе дивные крылатые кони…
Глава четвёртая
Очень важная персона
Странные всё-таки они, эти люди…
Старый гнедой конь медленно брёл по вечернему лесу, низко опустив голову и опасливо принюхиваясь.
Его звали хорошим ласковым именем – Паффи. Он всю жизнь прожил рядом с людьми и очень хорошо изучил их повадки. Он всегда понимал, чего они хотели, всегда старался исполнить все их желания. Но сегодня… Как неожиданно его обидели, как неожиданно и жестоко. Он остался один, да ещё и пребольно получил уздечкой по крупу. За что? В чём он провинился?..
Конь не понимал…
Место удара саднило. Было больно и горестно.
Впервые за двадцать лет своей жизни он оказался вот так предоставлен самому себе. Люди почему-то бросили его. Выгнали… Так неожиданно…
Случившееся никак не укладывалось в голове. За что? Почему?..
Быстро темнело. Солнце окончательно спряталось за кроны деревьев. Постепенно смолкли голоса птиц, стало сыро и холодно…
Лес готовился ко сну.
Конь остановился. Поднял голову и настороженно прислушался…
Тишина!
Мёртвая, густая, тягучая тишина…
Он не привык к такой тишине. Сколько он себя помнил, рядом с ним всегда были собратья-кони. Они вздыхали и хрустели сеном в своих денниках, ссорились, ржали, переговаривались дружеским фырканьем… А здесь?.. Паффи сделал очередной шаг вперёд… Под ногой хрустнуло. Он вздрогнул от неожиданности. Замер, снова прислушался…
Страх подбирался со всех сторон и гнал его неведомо куда и зачем. Его давно не кормили, но от всего случившегося даже есть не хотелось. Лишь изредка Паффи наклонялся и на ходу щипал скудные жёсткие травинки, пробивавшиеся под соснами сквозь слой слежавшейся хвои. Вот если бы где-нибудь нашлось ещё и ведёрко с водой…
Он прожил всю жизнь в конюшнях и ни одной ночи не ночевал под открытым небом. Ну, может, только в детстве, маленьким жеребёнком… Но тогда он был с матерью. А теперь…
И ведь ещё вчера у него была совсем другая жизнь. Люди любили его, ласкали и холили. И никогда не наказывали… Наказывать Паффи было не за что: он знал и умел всё, что следует знать и уметь скаковому, спортивному, прогулочному коню, а возраст дал ему спокойную мудрость. И люди его за это ценили. Они доверяли ему детей…
Каждый вечер, вдоволь напившись, неторопливо съев порцию овса и вкусного сена, он вытягивался на мягкой и тёплой подстилке. Расправлял шею, поудобнее укладывал голову и безмятежно засыпал, даже не закрывая глаза. И только лёгкое подрагивание ног выдавало глубокий сон и те замечательные сновидения, которые приходили к нему по ночам. Чаще всего ему снилось детство – просторные пастбища и резвые товарищи по играм, с которыми он снова носился взапуски по зелёной траве… А ещё…
…Паффи остановился и опять насторожил уши. Затем, подняв голову, втянул ноздрями дыхание лёгкого вечернего ветерка. Пахло лесом, только лесом, нагретым застоявшейся дневной жарой… Конь ещё раз вобрал напоённый непривычными запахами воздух и неожиданно уловил новый оттенок. Совсем чуточку пахло водой. Озером.
Озеро – это вода! Там можно напиться!.. И конь, обходя бурелом и колючие кусты можжевельника, побрёл навстречу желанному запаху.
…Его долго, нескончаемо долго везли в коневозе. Было жарко и хотелось пить. Очень хотелось. Но они всё ехали и ехали, не останавливаясь… Потом машина свернула на грунтовую дорогу. Пассажиры коневоза – Паффи и огромная рыжая кобыла, спокойно стоявшая рядом, – поняли это по участившимся колебаниям пола. Они заволновались: конец надоевшему путешествию! Раз съехали с асфальта, значит, скоро разгрузка. И вот машина остановилась…
…Листья на деревьях ожили и зашептали, потревоженные резким порывом вечернего ветра. Совсем рядом жутко застонала расколотая молнией ель. Старый конь испугался и шарахнулся было прочь, но тут движение воздуха достигло его ноздрей, и озером запахло сильнее. Паффи немного приободрился и увереннее пошёл на запах.
Спустя время лес начал меняться. Отступили сосны, стало больше берёз и осин, дорогу то и дело преграждали разросшиеся кусты ольхи и орешника.
Продравшись сквозь очередную чащобу, Паффи вышел на небольшую полянку, обильно покрытую густой сочной травой. Он остановился, недоверчиво понюхал свою удивительную находку, осторожно попробовал стебелёк… и с жадностью принялся есть. Ах, как вкусно!.. Чистая и свежая, в лёгком налёте первой росы, с длинными, узкими, нежными листочками трава была до того восхитительно сочной и ароматной, что отступил даже страх. Конь ел и не мог наесться. Может быть, он всё-таки заснул и во сне превратился в маленького жеребёнка, пасущегося на зелёном лугу?.. Как давно ему не было так хорошо…
