Джеймс Чейз - Итак моя прелесть
Почти в половине одиннадцатого возле бунгало остановилась потрепанная малолитражка.
И Чандлер, и Миш с нетерпением ждали, стоя у окна за грязными занавесками.
– Это она? – спросил Миш.
– Да, – ответил Чандлер. – Иди-ка в спальню, Миш. Я поговорю с ней. Мало ли что.
Чандлер отпер входную дверь, а Лолита тем временем подошла к дому. Она остановилась, оглядела его и нахмурилась. Чандлер был не в лучшем виде. Его небритое, потное, напряженное лицо напугало девушку.
– Привет, детка, – сказал он. – Ох, до чего ж я рад тебе? – Он вышел к ней навстречу и взял под локти. – Извини, что я такой помятый… Ты принесла, о чем я просил?
– Все в машине. Что случилось, Джесс? Это твой дом?
– Давай занесем покупки, а потом поговорим. Слушай, детка, поставь машину в гараж, а?
– Пусть стоит здесь, Джесс. Я ненадолго.
– Лучше убери, детка, – занервничал Чандлер.
Лолита загнала машину в гараж, вернулась к дому и вошла.
– Я здесь, детка, – донесся из кухни голос Чандлера.
Лолита прошла на кухню.
– Радость моя, свари кофе… я не знаю, что сделаю, если не выпью чашку кофе. – Он нашел безопасную бритву и крем для бритья. – Пойду побреюсь. А после поговорим.
Побрившись, Чандлер заглянул в спальню и отдал бритву и крем Коллинзу.
– Через пять минут я тебя позову, – бросил он вполголоса и вернулся на кухню.
Лолита наливала кофе.
– Божественный запах, – сказал Чандлер, беря чашку. Он отхлебнул, вздохнул с облегчением, еще отхлебнул, затем распечатал привезенные Лолитой сигареты и закурил.
– Что происходит, Джесс?
– Неприятности с полицией, – спокойно произнес Чандлер. – Мы с приятелем влипли в мерзкую историю.
Она налила себе кофе, потом присела на край стола, спросила:
– Казино – ваша работа?
– Точно. Там сорвалось. Тип, который все устроил, наколол нас. Ты по радио слышала?
– Да. Я догадалась, что речь о тебе.
– Ты догадалась… и все-таки пришла?
– Такой уж уродилась дурехой. – Она горько улыбнулась. – Похоже, Джесс, ты слегка вскружил мне голову.
Он поставил чашку, подошел к ней и крепко обнял.
– Ты не пожалеешь, – вымолвил он и поцеловал, ее. – Не исключено, что мы еще найдем того типа, который надул нас. Деньги у него. Если найдем, тогда мы с тобой соберем манатки и отправимся вместе смотреть мир.
– Да? – улыбнулась она. – Не будем загадывать. Есть хочешь?
– Я точно хочу, – раздался с порога голос Коллинза.
Лолита бросила быстрый взгляд на него, потом на Чандлера.
– Это мой приятель Миш Коллинз, – сказал Чандлер. – Заходи, выпей кофе… вкусный. Это Лолита.
– Я всегда говорил, у Джесса губа не дура, – произнес Миш, пожимая руку Лолите. – Вы что-то говорили про еду?
– Яичницу с ветчиной?
– Объедение!
– Мне негде развернуться. Может, освободите помещение? Я быстренько.
Они с Мишем пошли допивать кофе к гостиную.
– Она знает? – спросил Миш, как только затворилась дверь.
Чандлер кивнул.
– За нас ведь назначат вознаграждение, – сказал Миш. – Думаешь, ей можно доверять?
– А у нас есть выбор? – Чандлер подошел к окну и выглянул на улицу. – Раз уж мы застряли здесь, нам нужна еда. Лолита для нас – единственный источник существования.
– Я тебе не сказал… Уоша подстрелили… насмерть.
Чандлер не обернулся, только ссутулился.
– А этот мерзавец… Ну, бог даст, он нам еще попадется.
– Думаешь? Я бы на это не слишком рассчитывал. Он парень не промах. Чует мое сердце, не видать нам ни его, ни денежек.
Чандлер пожал плечами и решительно вышел из комнаты. На кухне Лолита стояла над сковородкой с яичницей из шести яиц.
– Я тут подумал, – сказал Чандлер, – зря я втянул тебя в эту историю. Если нас возьмут, ты загремишь как сообщница.
– Я знаю, что глупа. Я же сказала… я к тебе неравнодушна. Вы ведь не можете жить здесь без моей помощи.
Он нагнулся и поцеловал ее в шею.
– Я постараюсь возместить ущерб, детка.
Она принялась раскладывать яичницу с ветчиной по тарелкам.
– Мне, наверное, надо поселиться с вами, да? Ведь если кто-то придет, вы даже не сможете открыть дверь, верно? У тебя есть деньги?
Он вытащил пачку пятерок и отсчитал пятьдесят долларов.
– Ты ищешь приключений на свою голову, детка, – предупредил он.
– Голова-то моя. – Она похлопала его по плечу. – Я скоро.
Чандлер отнес тарелки с едой в гостиную. Миш стоял у окна, наблюдая, как Лолита садится в машину.
– Иди есть, – позвал его Чандлер.
– Уехала?
– Вернется. Она за вещами… к нам переезжает.
– Ой ли, – усомнился Миш, подвигая себе стул и усаживаясь.
– Говорю, вернется.
Они жадно набросились на еду, и вдруг Миш сказал:
– Я ни на что не рассчитываю, Джесс. Нам не выпутаться из этого переплета.
Чандлер продолжал уписывать яичницу.
– Надежды, конечно, мало, но все-таки шанс есть, – ответил он.
Миш ухмыльнулся.
– А готовить она умеет, да? Не воркует ли она сейчас с фараоном?
Чандлер отодвинул от себя пустую тарелку.
– Кофе хочешь?
– От кофе я никогда не откажусь.
Чандлер ушел на кухню. Миш потер себе загривок, вытряхнул из пачки сигарету и закурил.
Когда Чандлер принес кофе, Миш сидел, вперив потухший взор в пустоту, и размышлял, что же будет с ними дальше.
Скрылось за холмами солнце, и небо побагровело.
Том Уайтсайд взглянул на часы – восемнадцать минут девятого.
– Поедем по проселку, – сказал он. – Так мы срежем десять миль.
Шила Уайтсайд промолчала. Уже целый час она дулась после ссоры по поводу золотых часов, которые ей хотелось получить на первую годовщину свадьбы. Как заявил Уайтсайд, часы стоят сто восемьдесят долларов, а откуда ему взять такие деньги?
Он покосился на нее. Настроение было паршивое. Ну и отпуск! Он с самого начала догадывался, что его затея с походом на колесах не доведет до добра. Выдумал тоже – поход! А как иначе они могли провести две недели вне дома? Гостиница и даже дешевый мотель им не по карману. А все необходимое для похода он одолжил у друга бесплатно. Вполне приличное снаряжение: большая палатка, кухонные принадлежности и спальные мешки. Но какая это была мука! В первый же день Шила наотрез отказалась готовить. У нее, мол, отпуск. Если гостиница им не по карману, пусть он сам готовит. И вообще ведет хозяйство. А она будет загорать и бить баклуши.
У Тома свело скулы при воспоминании о двух минувших неделях. Он так и не научился управляться с газовой плиткой. Ели то горелое, то недоваренное. Шила в купальнике, едва прикрывающем стыд, нежилась не солнышке, и Том чуть не рехнулся от постоянной близости ее наготы.
Он с раздражением напомнил себе, что за все четырнадцать дней между ними не было и намека на любовь. Несколько раз он пробовал подступиться к ней днем, но Шила быстро его отвадила.
В чем же дело, ломал он голову, почему такая красивая женщина, с такой фигурой – и холодная, как лед? Вот влопался! С виду подумаешь… а все его друзья так и думают… огонь-баба: высокая, широкоплечая, грудастая, с узкой талией, широкими бедрами и длинными стройными ногами. Естественно было рассчитывать, что ко всему прочему она еще и страстная, однако здесь он горько ошибся.
Дешевенький восьмилетний автомобиль нехотя тащился по шоссе Майами – Парадиз-Сити. Тому припомнился тот день, когда он впервые познакомился с Шилой.
Том дожил до тридцати двух лет, так и не добившись успеха. Он был внештатным коммивояжером в городском отделении «Дженерал моторз». Рослый, плечистый, темноволосый, с приятными, но весьма заурядными чертами лица, Том с тех самых пор, как окончил школу, только и думал о достатке. Он принадлежал к мечтателям. Мечтал о богатстве, а сам не горел желанием и не умел делать деньги.
Если бы не его отец, покойный уже доктор Джон Уайтсайд, Том давно остался бы без работы. Но несколько лет назад доктор Уайтсайд спас жизнь супруге Клода Локинга. Такого управляющий отделением «Дженерал моторз» Локинг не мог забыть.
Четырнадцать месяцев назад Том перегнал «кадиллак» богатому клиенту в Майами и в уплату за часть стоимости забрал его «олдсмобил».
В Парадиз-Сити Том возвращался на «олдсмобиле» и чувствовал себя человеком. Вот какая у него должна быть машина!
Ехать из Майами было жарко и далеко. Часов в девять Том подъехал к мотелю «Добро пожаловать». После ужина он пошел в свой домик, принял душ и лег спать.
Он был усталый, сытый и довольный. Теперь предстоял сладкий сон, но стоило ему выключить свет, как в соседнем номере включили радио. Минут двадцать Том лежал, проклиная шум и надеясь, что радио выключат. В начале двенадцатого он зажег свет, надел халат и раздраженно постучал в соседнюю дверь.
Через некоторое время дверь открылась.
Том часто вспоминал первую встречу со своей будущей женой. Она была одета в голубой шерстяной свитер, плотно облегавший пышную грудь. Черная юбка сидела на ней, будто нарисованная, едва прикрывая длинные голые ноги с узкой стопой, обутые в сандалии на пробковой подошве.
