Юлия Шилова - Искусительница, или Капкан на ялтинского жениха
Последние слова прозвучали для меня как пощечина, я закрыла глаза и ощутила острую душевную боль. Перед глазами всплыл тот злосчастный поезд. Милое общение… Шампанское… Ограбление… Изнасилование…
Увидев, что мое лицо исказила настоящая мука, Влад тут же взял мою руку и попытался перевести разговор в другое русло.
– Извини. Я что-то не то сказал. Пойми меня правильно: если я пригласил тебя к себе, значит, я несу за тебя ответственность. Да я буду конченым гадом, если отпущу тебя ночью одну в темноту. Тем более, я прекрасно знаю, что тебе некуда идти.
– И что ты можешь мне предложить? Диван-то всего один.
– Я сейчас Маринку разбужу и в дом отправлю. В конце концов, я сразу же эту веранду занял, и все со мной согласились. Никто не виноват, что Маринка напилась и кровати перепутала.
– Да неудобно как-то ее будить…
– Неудобно тебя ночью на улицу отпускать.
Влад подошел к дивану и со словами: «Маринка, вставай!» – скинул подушку на пол и откинул одеяло.
Посмотрев на лежащую на диване девушку, я почувствовала, как по моему телу пробежала судорога, и издала пронзительный крик.
Глава 7
То, что девушка была мертва, не вызывало сомнений. Она лежала с запрокинутой головой, ее перекошенное лицо было синевато-бледным, а в открытых глазах застыл ужас.
– Бог мой, Маринка! – Влад бросился к девушке и попытался нащупать у нее пульс. Не сумев это сделать, он откинул безжизненную руку.
На шее девушки была отчетливо видна полоса, которая свидетельствовала о том, что жертва была жестоко задушена. На лице несчастной застыла гримаса боли. На полу валялся кусок шнура. Влад поднял его и, остановив взгляд на девушке, дрожащим голосом произнес:
– Ее задушили этим шнуром.
– А кто? – с трудом выдавила я из себя.
– Не знаю. Она еще сегодня вечером была жива. Мы расстались на набережной. Ума не приложу, как такое могло случиться.
Сказав это, Влад перевел взгляд на меня и нервно вздохнул:
– Это не я. Я же все время с тобой был. Ты же понимаешь, что я не мог этого сделать?
– Понимаю, – не могла не согласиться я, но все-таки посмотрела на Влада подозрительным взглядом.
– Ты что так на меня смотришь?
– Как?
– Не знаю. Мне и так плохо, но от твоего взгляда становится еще хуже.
– Просто странно это все как-то…
– Я сам ничего не понимаю. Нужно наших разбудить. Все спят. Никто и представить себе не может, что здесь произошло. Вообще непонятно, как Маринка сюда попала. Она должна была в доме ночевать. Может, привела кого?
– Кого?
– Мужчину.
– Какого мужчину?
– Не знаю. Может, она с кем-нибудь познакомилась, и новый знакомый ее и убил.
– Кто?
– Не знаю! – Голос Влада перешел на крик, и он схватился за голову. – Ты же видишь, что я сам ничего не знаю. Что ты меня, как на допросе, расспрашиваешь?!
Влад зажмурился и сжал кулаки.
– Настя, я могу на тебя рассчитывать?
– Ты о чем?
– Я могу рассчитывать на твою помощь? Ты можешь подтвердить, что я был с тобой все это время? Я никого не убивал. – В голосе Влада появились нотки истерики.
– А никто и не думает, что это сделал ты.
– Спасибо. – Влад сжал мою руку, и я увидела в его глазах слезы. – Просто твой взгляд… Ты на меня смотришь, как на преступника.
– Тебе кажется. Это от страха.
– Спасибо на добром слове.
– Это твоя любимая девушка?
– Однокурсница. Учились раньше вместе.
– У вас с ней были близкие отношения?
– Почему ты задаешь этот вопрос?
– Потому, что иначе бы она сюда не пришла.
– Между нами ничего не было. Просто Маринка была ко мне неравнодушна. Я это знал, но никогда этим не пользовался.
– А ты?
– А что я?
– Ты был к ней неравнодушен?
– Ну что ты мне устроила допрос? Для меня она всего лишь однокурсница, и не больше. Я испытывал к ней только приятельские чувства.
– Бедная девушка…
– Пошли, всех разбудим. Ребята должны знать, с кем Маринка познакомилась в этот вечер.
– Ты считаешь, что ее убил тот, с кем она познакомилась?
– Других версий у меня просто нет.
– А разве можно только что познакомиться с человеком и сразу его убить?
– Обычно так и происходит. Новые знакомства иногда заканчиваются трагически. Может, Маринка с маньяком каким-нибудь познакомилась. Ходил он по Ялте, выискивал жертву и запал на Маринку. Маринка решила развлечься, привела его на эту веранду и тем самым приговорила себя к смерти.
– Как же она привела его на веранду, если она знала, что ты придешь сюда ночевать?
– Может, это месть за то, что я не отвечал взаимностью на ее чувства. Ревность у меня хотела вызвать. Но скорее всего, что она напилась, у нее башню снесло и ей нужно было только до койки дойти, а где эта койка находится, не имело значения.
Почувствовав, что меня мутит, я быстро выскочила с летней веранды и стала жадно глотать морской воздух. Влад вышел следом за мной голосом, полным скорби, сказал:
– Пошли к ребятам. Нужно всех разбудить.
Поднявшись на крыльцо дома, Влад принялся стучать по двери и кричать ребятам, чтобы они проснулись и открыли нам.
– Крепко спят, – заметила я и попыталась унять нервную дрожь.
– Да напились все и уснули. Подожди, у меня где-то ключ есть.
Влад сунул руку в карман и, достав оттуда небольшую связку ключей, открыл дверь.
– Ребята, подъем! У нас несчастье! Ребята!!!
В доме было абсолютно тихо. Забежав в комнату, Влад включил свет и встал как вкопанный.
– Вот черт! Никого нет.
Недолго думая, мы быстро прошли в другую комнату и еще раз убедились в том, что дом пуст.
– Тут никого нет. – Я ощутила, с какой бешеной скоростью забилось мое сердце, и приложила руку к груди.
– А где все ребята? – растерянно спросил меня Влад.
– Ты у меня спрашиваешь? Я твоих ребят в глаза не видела. Я только от тебя слышала об их существовании. Быть может, ты вообще сюда один со своей девушкой приехал, без всякой честной компании. Вы поругались, и ты ее задушил.
– Послушай, Настя, ты что, дура?
– Конечно, дура, – словно в бреду заговорила я. Меня вдруг охватил неописуемый страх, перед глазами стояла задушенная девушка. – Только дура могла согласиться идти ночевать к совершенно незнакомому человеку. Понятное дело, что умная на это не согласилась бы. Так где твоя компания? Да и была ли она вообще?
– Да посмотри, сколько в доме вещей! – истерично стал кричать Влад.
– А может, вы вдвоем столько вещей привезли.
– Да куда нам столько?!
– А может, это вообще не ваши вещи, а вещи прежних хозяев? Ты вот говорил, что вы сюда на двух машинах приехали, а во дворе ни одной нет. Где же твой микроавтобус?
– Да ты не видишь, какой тут двор?
– Какой?
– Да тут одна машина-то не поместится, не то что две. Машина вместе с микроавтобусом на стоянке.
– Где эта стоянка?
– Минут двадцать пешком. Ты что, совсем мне не веришь?
– А почему я должна тебе верить, я тебя совсем не знаю? Хотел меня со своей компанией познакомить, а привел к трупу.
Я потеряла всякий контроль над собой, стала пятиться и кричать:
– Кто ты? Не подходи ко мне! Я тебя боюсь!
– Прекрати кричать, – процедил сквозь зубы приближающийся ко мне мужчина. – Люди в соседних домах спят. Ты сейчас всех разбудишь.
– Вот и пусть просыпаются, – проговорила я уже тише. – Как можно спать по соседству с трупом?
– Настя, у тебя истерика. Пожалуйста, возьми себя в руки. Мне сейчас необходима твоя поддержка и твое спокойствие. Мы оба попала в скверную ситуацию и теперь должны подумать, как из нее выбраться.
– Да, конечно, – кивнула я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась вниз по ступенькам, ведущим к морю.
Мне показалось, что я бежала целую вечность. Я постоянно оглядывалась и поначалу слышала за спиной крик Влада:
– Настя, стой! Ну пожалуйста, стой!!!
Первое время мне казалось, что Влад бежит следом и пытается меня догнать, но чуть позже я убедилась, что за мной никто не гонится. И все же я боялась остановиться, отдышаться и посмотреть назад. Временами я спотыкалась, падала, но тут же вставала, отряхивала разбитые колени и, несмотря на жуткую усталость и одышку, все же бежала дальше. Когда злосчастный дом был уже далеко, я добрела до какой-то аллеи, села на лавочку у клумбы с цветами, поджала под себя ноги и заревела. Мне почему-то стало невообразимо жалко себя, испорченный отдых и жаль ту молодую девушку, которая погибла в таком юном возрасте столь чудовищно и нелепо. Мне было жалко свою любовь, которая умирала прямо у меня на глазах столь мучительной и болезненной смертью. Любовь живет ровно столько, сколько ей позволяют. Если о ней не заботятся, то она тут же начинает чахнуть, бледнеть и погибает прямо на глазах, все же пытаясь подавать сигналы бедствия. От любви к Вадику осталось совсем немного: боль, разочарование и обида. В моей душе была пустота. Женщина должна кого-то любить, хоть какой-нибудь собирательный или придуманный образ. Когда она никого не любит, то начинает разочаровываться не только в любви, но и в жизни. Наступает черная полоса, пропадает интерес ко всему, что ее окружает, и женщина начинает жить машинально, по инерции, словно в ней работает механизм, который дает ей возможность создавать видимость того, что она еще жива.
