Галина Романова - Миллион причин умереть
– Что же... Откровенно, ничего не скажешь. И даже убедительно. – Папа встал и зашагал по кабинету, изредка бросая на умолкнувшего Толика загадочные взгляды. – Ну а как же ты рассматриваешь тот факт, что у Таньки этой самой груди нет?
– Я ее не рассматриваю, я ее щупаю, – на одном дыхании выпалил Кулешов, совершенно забыв испугаться своей фамильярности. – И обнаруженное, скажу вам как ее отцу, радует...
Будущий тесть опешил!
Толик явно видел, что тот растерялся, услышав его монолог, и сейчас не может найти нужных слов для достойного ответа. Минуты на три в кабинете повисла пауза, и потом вдруг раздалось оглушительное ржание почтенного хозяина дома. Смех его был густым и сочным, что совершенно не вязалось с его тщедушным обликом. И по тому, как долго он длился, Толик сделал вывод, что вступительный экзамен он сдал с достаточно высоким проходным баллом.
Будущий тесть между тем, отсмеявшись, настолько расчувствовался, что отодвинул висевшую на стене картину неизвестного Толику импрессиониста и распахнул дверцу сейфа.
– Вот, гляди! – возбужденно пробормотал папа и знаком велел гостю подойти. – Это ли не пещера Али-Бабы?!
Доллары, доллары, доллары, какие-то шкатулки, видимо, с драгоценностями, и опять доллары.
– Круто? – хвастливо подбоченился хозяин дома. – Цени, что доверяюсь тебе, зятек! Редко кому удается сюда нос сунуть. Даже дочке своей, Таньке, и то не позволяю. Нет, ну ты молодец! Так ее расхвалил, что я и сам поверил в ее неповторимость... А между нами, мужиками, вот что я тебе скажу: коли и заведешь какую сучку на стороне, я не в претензии. Сам такой!.. Он еще пару раз хохотнул и совсем уже было собрался закрыть дверцу сейфа, когда Толик, кивнув подбородком в том направлении, спросил:
– А это-то вам зачем?!
– Ты о чем? – удивленно поднял брови папа и проследил за его взглядом. – А-а-а! Так ты о ноже! Так ведь кто знает, что, когда и где может пригодиться. Девчонка, что попыталась встать между тобой и Татьяной, не так проста. В убийствах она, конечно, не замешана. Фуфло это, чистой воды фуфло, потому как вторая жертва была изнасилована мужиком, а не бабой. Но есть у меня одна наметочка насчет этой сучки, если она через пару дней подтвердится, то у меня в руках не просто динамит! У меня в руках – ядерное оружие!!! Ну да ладно, тебе это ни к чему. Наверняка неинтересно... Идем, дочка, наверное, заждалась.
Кого и где сейчас ждала Танька, Толику было глубоко наплевать. Получив очередной удар судьбы в область сердца, он лишь вымученно улыбнулся и попытался побыстрее повернуться к хозяину дома спиной.
Не убийца... Изнасилована мужчиной... Не убийца...
Сказанные вскользь слова душили его! Уничтожали всю бравурность и весь оптимизм, что ненадолго поселились в душе разнесчастного Толика. Выходя из кабинета раздавленным и растоптанным, он даже не позаботился о том, чтобы скрыть от избранницы свое эмоциональное состояние и надеть на лицо маску благодушия.
Но Татьяна, казалось, ничего не заметила. Прощебетав остаток вечера ему на ухо о своих намечающихся планах и предстоящих хлопотах, она дала указание шоферу отвезти нареченного домой и мило чмокнула Толика в щеку на прощание. Он лишь вымученно улыбнулся ей в ответ и, не сказав ни слова, кулем упал на заднее сиденье.
И вот тут-то к горлу подступило... И не рыдания, и не тошнота даже вовсе, а нечто похуже. Прямо астматический синдром какой-то! Дышать было нечем. Говорить невозможно. Внутри будто полыхает. Все, буквально все, что он имел счастье сегодня лицезреть, щупать руками и мысленно оценить в рублевом эквиваленте, не имело для него теперь ровным счетом никакого значения.
Кое-как промямлив слова благодарности молчаливому шоферу, Толик Кулешов выпал из машины, проволокся до своего подъезда и, уронив себя в кабину лифта, разрыдался-таки наконец.
Он не плакал с пяти лет. Родители его никогда не обижали. Со сверстниками отношения складывались без вражды. В институте ни с кем не конфликтовал. Да к тому времени вроде как и не пристало плакать.
А сейчас, поди же ты! Притулив свой зад на заплеванном полу кабины лифта, Толик всхлипывал и размазывал по лицу слезы. Не прекращая своего занятия, он с трудом поднялся, доехав до своего этажа, вошел в квартиру и разрыдался пуще прежнего. Как был в ботинках и куртке, он упал на диван в комнате и зарыл голову в подушку. Кто-то настойчиво названивал ему по телефону с интервалом в десять-пятнадцать минут. Дважды осаждали дверь его квартиры, но Толик был слеп и глух ко всем звукам извне. Он вслушивался и вглядывался сейчас в самого себя, и то, что он там вдруг обнаружил, совсем, совсем ему не понравилось, вызвав новый приступ истерии.
Хотелось ему или нет, но не признать тот факт, что проигравшим он числится из-за собственной трусости, он не мог. Сначала он смалодушничал под воздействием Танькиных угроз. Затем подстраховался, решив не упускать синицу из рук, потому как журавль в небе был слишком высоко и при более тщательном рассмотрении мог оказаться хищным коршуном.
Толику очень хотелось усидеть на двух стульях: и Таньку не упустить как запасной вариант на случай провала, и Ольгу держать в поле зрения на тот самый случай, что все разговоры вокруг нее не более чем миф.
И в результате он шлепнулся на землю, набив себе сразу тысячу шишек и превратив в кровоточащую рану свое истерзанное сомнениями сердце. Ольгу он потерял безвозвратно – это бесспорно. А Танька... А Танька-то была вовсе и не так уж ему и нужна. Да, богата. Да, ее отец очень влиятельный человек, и перспектива стать его родственником поначалу его вдохновляла. Но ведь это только поначалу. Пока он не смог наконец до конца рассмотреть и понять, что же на самом деле стоит за всей этой роскошью.
А стояло, по мнению Толика, там немало опасных и грязных дел, связанных с воровством, шантажом и сплошными разборками.
И то, что поворачивать ему теперь назад поздно, а честнее сказать – совершенно невозможно, и делало Толика Кулешова по-настоящему несчастным.
Ну как, скажите, он объявит о расторжении помолвки, если будущий тесть настолько проникся к нему доверием, что показал потайной сейф в своем кабинете?! Да он через час после этого отдаст распоряжение о его ликвидации, если не раньше...
Очередной телефонный звонок прервал на минуту его душевные стенания, и Толик нехотя снял трубку.
– Алло, – просипел он.
– Толя! – Это, конечно же, была Танька (а кто же еще!!!). – Что случилось?!
– Ничего, – промямлил Толик и, чтобы развеять ее подозрения (а то чего доброго припрется к нему на ночь глядя), даже попытался пошутить: – Наверное, объелся, Тань. Все было так шикарно...
– Это ты будешь говорить моему попугаю! – прервала его Татьяна трагическим шепотом. – Когда я говорила тебе, чтобы ты во всем слушался папу, я лишь хотела предостеречь тебя от глупых и никому не нужных откровений! Я же не знала, что эта сволочь зайдет настолько далеко! @B-MAX = Слезы Толика высохли мгновенно. Собственное мнение о себе как о трусе моментально испарилось, уступив место тривиальному любопытству и еще чему-то, что отдаленно напоминало надежду.
Он прокашлялся и осторожно спросил:
– Тань, ты откуда звонишь?
– Из телефона-автомата. – Танька начала говорить чуть громче. – Скажи, он ведь показывал тебе сейф?! Показывал?! И содержимым хвастался?!
– Да, а что в этом такого? – Кулешов уселся, снял с ног ботинки и дернул книзу «молнию» на куртке. – Я расценил это как акт доверия...
– Дурачок, господи... Какой же ты дурачок!!! – Ему показалось или она действительно всхипнула? – Последний, кто видел эту пещеру Али-Бабы, прожил после этого всего неделю! Слышишь меня – неделю?!
– Но почему?! – Толик отказывался что-либо понимать. – О чем ты говоришь?!!
– Ладно, это, в конце концов, не телефонный разговор. Я сейчас к тебе приеду...
– Черт!!! – Кулешов изо всех сил шарахнул трубкой об аппарат. – Черт, черт!!!
Надо же, как умело... Заинтересовать, завладеть его вниманием для того, чтобы под занавес прыгнуть к нему в постель. Ясно же как божий день, что именно это и являлось ее целью. Зачем нужно было разыгрывать перед ним трагедию, да еще обвинять в чем-то отца?! Хотя все они одного поля ягоды. Тот держит в сейфе окровавленный нож, найденный в квартире Ольги для какого-то там случая, который должен произойти. И эта туда же...
Ну как вот появиться ей на глаза с опухшими веками и носом!
Толик мгновенно встрепенулся и, скидывая на ходу одежду, ринулся в ванную. Контрастный душ в течение пяти минут. Бритье вкупе со смягчающим компрессом. Легкий пробег феном по волосам, и к приезду Татьяны он выглядел ничуть не хуже, чем во время званого ужина.
Та ворвалась, истерично шмыгая носом и заламывая руки от отчаяния. Царственным жестом сбросив с угловатых плеч норковую шубку и взмахнув жиденькими волосенками, Татьяна прошла в комнату и заметалась из угла в угол.
