Татьяна Луганцева - Принц для снежной бабы
Маргарита остановилась, не в силах произнести ни слова, ее просто стали душить слезы. Она мялась, будто школьница. Федор открыл глаза и посмотрел на нее. Почему-то она испугалась, что Федя ее вообще не узнает.
«Если что, скажу, что ошиблась палатой», – подумала она, оставляя себе лазейку для отступления.
– Привет, вот уж кого не думал увидеть… – вдруг сказал он серьезно.
– Господи, слава тебе! – выдохнула она и заплакала.
– Что жив?
– Что меня узнал! Извини…
– Я тебя на всю жизнь запомнил! – ответил он и, как показалось Маргарите, даже слегка улыбнулся одним уголком рта.
– Я рада. Я так рада, что ты жив!! – вложила в эту фразу всю свою душу Маргарита.
– Как узнала, что я здесь? – спросил Федор, не отрывая от нее взгляда своих темных красивых глаз.
– По телевизору, в новостях было… Я все это время думала и настраивалась прийти… я не знала, будешь ли ты рад? Я не хотела навредить твоему самочувствию…
– Понятно, – сглотнул он, а Рита не могла оторвать глаз от его плеч, рук и лица.
– Не смотри на меня так, я начинаю комплексовать. Словно я мумия или покойник. У меня всего лишь компрессионный перелом позвоночника и ушиб головного мозга.
– Всего лишь? – удивилась она. – А звучит весьма страшно.
– Ерунда, при росте в сто девяносто сантиметров можно и сложиться на два сантиметра, – уже явно улыбнулся он, – буду метр восемьдесят восемь… Женщин меньше у меня не станет, будь уверена, я беру их не внешностью, а ты так ничего и не поняла…
– Сложиться? – дрогнувшим голосом спросила Маргарита и присела на край его кровати.
– Два позвонка раздробились… Что-то вставили в спину, и вот корсет надолго, но надеюсь, не навсегда. Ты на меня не смотри жалостливыми глазами, я – счастливый человек! Не каждому удается выжить в авиакатастрофе! Мы ведь уже взлетели и вдруг рухнули… Самолет небольшой, двигатель отказал… – Кадык на его шее дернулся.
– Я рада, что ты выжил. Честно, – взяла его за руку Маргарита.
– Рита, я не успел даже испугаться. Вся моя жизнь перед глазами не пронеслась, просто рухнули, и все… Удар, и темнота. Это на самом деле страшно, – признался ей Федор.
– Простите меня, мы так расстались нехорошо, – сказала Маргарита, постоянно сбиваясь, обращаясь к нему то на «ты», то на «вы».
– Сам козел! Пришел вроде помочь и психанул! Будь оно неладно – мое уязвленное самолюбие. Обещал помочь и…
– И помог! Лев Валерьянович отдал мне какой-то странный гонорар, – сказала она.
– Все-таки отдал. Молодец! А я переживал, с виду он такой прохиндеистый. Извини меня тоже, психолог, – посмотрел он на нее своими темными глазами.
– Я тут гостинцев принесла, – скосила глаза в сторону холодильника Маргарита, чувствуя смущение.
– Не стоило утруждаться! Здесь забито все до отказа! Уже нанесли все, кому не лень, – ответил Федор. – Ты на меня так смотришь… что, совсем плохо выгляжу?
– Да, выглядите не ахти, но для человека, получившего второй шанс, может, и ничего, – смутилась она.
– У меня руки и ноги действуют, я не парализован, – сказал ей Федор. – Просто вот неудобство с этим оборудованием, – обвел он глазами приборы, к которым был присоединен.
– Я рада. Надеялась, что с вами не случилось ничего непоправимого. Вроде и не знаю вас совсем, а как будто много лет знакомы, – призналась Маргарита.
– Не поверишь! У меня такое же чувство, – засмеялся Федор и через некоторое время спросил: – Похоронила подруг?
– Кремировали. Да, все прошло уже. Я, конечно, еще не свыклась с мыслью, что у меня нет подружек, но придется смириться, я это понимаю.
– У тебя есть родственники? – спросил Федор.
– Нет, никого нет, – ответила Рита.
В палату заглянула та полная медсестра, которая устроила допрос Рите:
– Ваше время истекло.
– Да? Я и не заметила, что полчаса пролетело, – засуетилась Рита, но была остановлена Федей.
Он ухватил ее за руку своей большой ладонью, только в этот раз она была холодной, просто ледяной:
– Постой!
И он обратился к медсестре:
– Антонина, ты чего это так с моими гостями обращаешься?
Женщина стушевалась:
– Так я о вашем здоровье, Федор Арленович, забочусь. Заведующий строго-настрого запретил к вам вообще кого-либо допускать. Тем более по работе. Вот я и дала вашему секретарю время полчаса. Нечего вам сейчас напрягаться, успеете еще.
– Секретарю? – прищурил глаза Федор.
– Вот этой женщине, она так представилась, – кивнула Антонина.
– Так вот, Тоня, эту женщину зовут Маргарита, и пускать вы ее должны ко мне в любое время суток и на то количество времени, которое мы сами определять будем. Это понятно?
– Понятно. Как скажете! – зыркнула в сторону Риты глазами и испарилась из палаты.
– Жестко говоришь с людьми.
– Я могу уйти в любой момент! Силой меня здесь не удержат. Кстати, Рита, ты не можешь мне приобрести костыли? Хоть какие. Мне, главное, выбраться отсюда, а там уж я подберу какие комфортнее и под себя конкретно, – попросил он ее.
– Я? Конечно, приобрету, – согласилась Маргарита, удивляясь, что с такой просьбой Федор обратился именно к ней, уж с его-то командой. – Мне пора идти…
– Почему? Посиди еще со мной, мне одному скучно, – попросил Федя.
– Одному? Да к вам толпа, наверное, ходит. Я боюсь встретиться с вашей женой. Она может у вас потом спрашивать, кто это, да зачем? Лучше я пойду. Я навещу вас еще и принесу костыли.
– Рита, успокойся! Нет никакой жены.
– Что значит – нет? – удивилась она.
– Я же пришел на прием к психологу и понял, что полный дурак в личной жизни. Я все о работе, о работе и не обращал внимания на людей, что рядом со мной. А ведь личное очень даже важная часть жизни!
– Вы только сейчас об этом подумали? – удивилась Маргарита.
– Не поверишь – впервые! И ты мне в этом помогла. И хватит мне «выкать». В более тесной обстановке говорила мне «ты», и мне это больше нравится. А когда я попал в авиакатастрофу, моя жена не только не прилетела, она даже не позвонила мне. Позвонил мой адвокат. Мне было очень неловко с ним разговаривать из-за того, что я, дурак, живу с таким человеком. Моя супруга сразу же потребовала все мое имущество переписать на нее, даже не на сына, а на нее. Адвокат ей тактично намекнул, что я жив, а она – это пока, мол, она говорила с врачами, состояние тяжелое. К тому же у меня перелом позвоночника, я не смогу работать. Она требовала признать меня недееспособным! – Федор пошарил руками по одеялу, словно ища что-то.
Маргарита сидела оторопевшая:
– Это правда?
– Адвокат попытался объяснить ей, что я не повредился умом и признать меня недееспособным абсолютно невозможно. Тогда Вера устроила истерику, оскорбляла адвоката – уважаемого человека! Он даже в телефонном разговоре чувствовал себя неудобно передо мной, извинялся и желал мне здоровья. А я обрадовался, что он позвонил, хоть и чувствовал себя еще очень плохо. В следующий раз уже я позвонил ему и попросил подготовить документы на развод, на хороших для Веры материальных условиях, только бы никогда больше ее не видеть. Сын большой и сам способен выбрать, с кем ему оставаться, – сказал Федор.
– Надо же, – выдохнула Маргарита, – брак распадается. Может, еще не поздно помириться?
– Ты серьезно считаешь, что это надо делать? – спросил он. – Если бы у тебя был такой муж, ты бы жила с ним? Зная, что он хочет твоей смерти и ему нужны твои деньги? Это неправильно… я дам ей денег, но этот фарс пора прекратить.
– Нет, конечно. Не жила бы. Но, может, вы утрируете? Сгущаете краски? Обычно надо выслушать обе стороны, чтобы составить мнение.
– Не дай бог тебе встретиться с моей Верочкой. Хотя своя правда у нее, конечно, будет. Я даже могу тебе сам сказать. Я не любил, я гулял, я изводил ее…
– Тогда вам на самом деле не стоит быть вместе, если отношения вошли в стадию ненависти, – согласилась Маргарита, хотя все равно осталась при своем мнении, что необходимо выслушать и жену.
Много она на своем веку повидала семейных пар, у которых у каждого была своя правда. Жену послушаешь – муж полный проходимец. Мужа послушаешь – жена конченая дрянь. И поражаешься, как люди могли быть столько лет вместе, если у них ни одной точки соприкосновения!
– Судьба тебе помогла, – задумалась Рита.
– В чем?
– Этот прерванный полет… Вывел на чистую воду одну из твоих женщин. И теперь ты с чистой совестью можешь начинать свою жизнь со своей беременной девушкой. Честное слово, Федор, я желаю вам добра. Да, я говорила, что такие «сытые» мужчины мне не нравятся. У нас разные взгляды на многие вещи, но того, что ты перенес, врагу не пожелаешь, и очень больно, когда именно в такой момент тебя бросают близкие люди. Ощущение пустоты. У меня оно сейчас тоже есть после гибели подруг, но тебе еще хуже, как бы парадоксально это ни звучало. Тебя еще и предали.
– Хорошо сказала! – произнес Федор, и тут у него зазвонил телефон. – Алло? Да, Аркадий. Свободен. Да? Ты серьезно? Что Вера? Хорошо. Я рад. Спасибо, держи меня в курсе. – И он прервал связь.
