Елена Михалкова - Время собирать камни
— А что такое «скот заговаривает»?
— Ну, чтобы сдох у соседа, или заболел там, или еще что…
— А ее за такие вещи не наказывают?
— Андрей, ну ты глупый какой-то просто, — покачала головой Женька. — Как ты ее накажешь, если она рукой махнет — и ты умрешь сразу?
— Ладно тебе, ерунду-то не говори.
— Да, ерунду? Коль! — позвала она. — Коль, скажи, отчего Федор, муж тети Фаи, умер?
— Не буду говорить, — сердито отозвался тот, — и так все знают.
— Нет, скажи: вон Андрюха мне не верит.
— Чему не верит-то? Что ведьма его извела? Так про то все знают.
Он отвернулся и, не желая продолжать разговор, направился к Витьке с Сенькой и Мишкой.
— Вот, понял! Муж тети Фаи был рыбак, и как-то у него корова сдохла. Он к ведьминому дому пошел и пригрозил, что если у него и теленок помрет, то он ее дом подожжет. На другой день смотрит — теленок мертвый лежит, а на губах у него пена кровавая. Ну, он все понял и пошел к колдунье ночью. Дом со всех сторон облил бензином и поджег!
Женька замолчала.
— Ну, и чего дальше было? — быстро спросил Андрей.
— А дальше пожар потух, только никто не знает как. Федор клялся, что, когда уходил, огонь везде был, а на следующее утро даже следа не осталось. И изба стоит — целая и невредимая! Вот. Вечером он, как обычно, на рыбалку пошел, а нашли его тереньковские только через два дня. Плавал он по озеру, весь в водорослях, и рыбы у него глаза выели.
— Брр! — передернулся Андрей.
— И самое-то страшное, — Женька понизила голос, — что у него на груди знаешь что было?
— Что?
— Дом Антонинин!
— Как так?
— А вот так. Рисунок был на груди: дом ведьмин, а вокруг огонь горит. И не стирался ничем! Так ведьма ему метку поставила и всем остальным в науку, чтобы знали: тронут ее — умрут. Мне дедушка рассказывал, он труп видел.
Она замолчала.
— Эй вы, там! — раздался голос Кольки. — Давайте сюда, у Витьки идея хорошая!
— Не хорошая, а гениальная.
— Что за идея? — спросил Андрей, подходя.
— Пошли бабку Степаниду пугать! — предложил Сашка. — Наберем старых простыней, закутаемся в них и завтра ночью по огороду пошастаем. Мне мамка говорила, Степанида жуть как привидений боится.
— Не просто так закутаемся, — поправил его Витька. — Основной смысл моей гениальной идеи в том, чтобы на простынях глаза и рот нарисовать.
— Чем?
— Пластилином светящимся, мне отец его недавно привез. Он в темноте виден очень хорошо, потому что фосфоресцирующий.
— А не умрет она со страху? — засомневался Андрей.
— Степанида? Так мы же не будем у нее на горле руки сжимать, а просто издалека покажемся, и все. А можно еще в окно постучать.
— Не надо в окно, — попросила Юлька. — В окно страшно.
— Ладно, в окно не будем. Ну как, все пойдут?
— Все! — почти хором отозвались мальчишки. Женька молча кивнула.
— Тогда нужно восемь простыней достать и пластилином обмазать. Пойдем ко мне, пластилин возьмем, а потом у тебя, Андрюх, разрисуем. Операция по устрашению называется, — Витька сделал торжественную паузу, — «Собака Баскервилей»!
Дружно начали обсуждать, кто сможет стащить простыни, и про вторую фотографию как-то забылось.
Глава 6
Прошло достаточно времени. Мне не хочется ждать так долго, но это необходимо. Чем дольше ждешь, тем больше вываривается ненависть, и остается ее сгусток. Если бы ненависть могла убивать, то этот сгусток уничтожил бы тебя в долю секунды, растер в пыль, в жалкую кучку серой пыли… Но мне нужно не это.
Ты не чувствуешь? Ты все еще не чувствуешь меня рядом с собой? Иногда у тебя довольное лицо, иногда озабоченное, но я никогда не вижу на нем того выражения, которое мне так нужно увидеть.
Я не вижу страха.
Подожди, подожди, еще немного, совсем скоро… Пожалуй, уже можно знакомиться, как ты считаешь? Вот тогда, вот тогда я наконец увижу твой страх, и услышу его, и почувствую, как зверь чувствует запах крови, и приду на этот запах, и разорву тебя.
Ты не ждешь меня?
Два месяца спустя Тоня, Виктор и жена Аркадия Леонидовича сидели в зале почтальонова дома и слушали очередную байку самого «практикующего хирурга», как любил называть себя Аркадий. Лидия Семеновна принесла большую круглую самодельную пиццу, и Тоня с Виктором с удовольствием откусывали сочное тесто, щедро посыпанное ветчиной, помидорами и сыром.
— Так вот, милые мои, — разносился по комнате такой же сочный голос Аркадия Леонидовича, — а я ему на это говорю: и до каких же пор вы будете ко мне приходить и нос свой несчастный переделывать? Каждый раз, как у вас будет новый, я извиняюсь, кумир появляться? Сейчас, говорю, вы хотите, как у Ларисы Долиной. Тогда уточните, как у Долиной до пластической операции или после? Если до, то у вас такой вариант уже был, и я решительно отказываюсь его восстанавливать!
Лидия Семеновна, покачивая головой, снисходительно смотрела на мужа. За прошедшее время Тоня успела хорошо ее узнать (Виктор хотел, чтобы Тоня общалась с ней больше, но сама Тоня не была готова ни к дружбе, ни даже к чему-то большему, чем простое, дружелюбное соседство).
Много лет назад супруга хирурга работала бухгалтером на каком-то предприятии, но как только Аркадий Леонидович начал зарабатывать достаточно, чтобы они могли жить на его доходы, оставила свой невыносимо скучный кабинет и ненавистную работу и начала, как она сама, смеясь, признавалась Виктору и Тоне, предаваться безделью. Лидия Семеновна следила за собой, ходила в бассейн и в сауну, выучилась водить машину и иногда подвозила Тоню в город на своем ярко-синем «Опеле». Несмотря на все бассейны и сауны, Лидия Семеновна была полновата и «для моциону», как она объясняла, завела себе трех японских хинов, потомство от которых регулярно продавала, а самих собачонок скрещивала между собой и получала новых потенциальных чемпионов. Собачьи выставки и экстерьер ее любимцев занимали ведущее место в разговорах Лидии Семеновны, и как-то раз она даже вытащила Тоню на выставку, в которой принимал участие Веллингтон (среди своих — Велька), самый старший и флегматичный из всех ее песиков. На выставке Тоня пыталась посмотреть всех собак, но Лидия Семеновна решительно уволокла ее за собой в уголок, где они добрый час приводили Вельку в порядок. Песик абсолютно безмятежно стоял на столике, пока хозяйка производила с ним разнообразные манипуляции, и только время от времени устремлял на Тоню огромные черные глаза навыкате. Такие глаза были у Тониной любимой игрушки, Чебурашки.
— Тонь, — не раз говорил Виктор, — давай мы тебе одного пучеглазого попросим у Аркадия?
— Да ну тебя, — отмахивалась она, — мне еще всяких уродцев в доме не хватает!
— Зато какие у него манеры, а? Черт возьми, ведь пылесосом засосать можно, и не заметишь, а держится, как лорд.
На той выставке Велька доказал свои блестящие качества чемпиона, и время от времени Лидия Семеновна сажала его в машину и отвозила «развеяться», как деликатно называла это она сама; «на случку», как говорил, не церемонясь, Аркадий Леонидович; «по бабам», как раз и навсегда обозначил действо Виктор. «От баб» Велька возвращался уставший, и Лидия Семеновна в подробностях рассказывала о темпераменте и статях очередной партнерши, а также о своих ожиданиях от столь многообещающего союза.
Несмотря на то что соседка, крупная, разговорчивая женщина, в общем-то утомляла их обоих, Виктор и Тоня любили приглашать ее с супругом в гости. Дом тогда наполнялся голосами, громким смехом и на время прекращал что-то нашептывать, начинал прислушиваться к новым людям. Несколько раз заходили и Сашка с Колькой, но подолгу не засиживались: они предпочитали приглашать Тоню с Виктором к себе. Виктор не особенно любил посиделки, устраивавшиеся тетей Шурой, и как-то раз назвал их при Тоне абсолютно бесполезным общением.
— Я не понимаю, — удивилась она, — вы же так дружили в детстве, что значит «бесполезное»?
— Да мало ли кто с кем дружил в детстве! Пойми, Тоня, та дружба не повод, чтобы сокращать дистанцию, когда бывшие мальчики и девочки встречаются взрослыми людьми. Ну как тебе еще объяснить… — вздохнул он, увидев ее непонимающий взгляд. — Тонь, давай честно: тебе разговаривать с Николаем и Сашкой нравится?
— Да, наверное, только они немного скучноватые.
— Вот именно: скучноватые! А мне так просто неинтересно выслушивать эти истории про Сашкину работу или мнение их обоих о политике, потому что они в ней абсолютно не разбираются. Книг не читают, фильмов, кроме голливудских боевиков, не смотрят, общих тем для обсуждения у нас не так уж и много, поэтому мне просто жалко тратить свое время на совершенно непродуктивное общение. Понимаешь?
— Витя, а со мной у тебя продуктивное общение? — тихо спросила Тоня.
— Да при чем тут ты? Продуктивное, не переживай. И есть еще кое-что. Допустим, мне и Аркадий время от времени надоедает, но с ним мы — люди одного уровня.
