Мария Жукова-Гладкова - Одна женщина и много мужчин

Я молчала, мысленно убеждая себя не заводиться. Вот такие прекрасные отношения у нас с младшей сестрой. Насколько хороши со старшей, настолько плохи с младшей. Иногда я просто готова ее убить. Светка всегда действовала на меня, как красная тряпка на быка. Она была любимым ребенком нашей матери – как же: младшенькая! – чем мы с Лариской были не очень довольны, да это еще мягко сказано. Светку страшно баловали, прощали ей то, что никогда не спустили бы нам. Независимо от того, как мы с Лариской относились к Светке – игнорировали ли ее, лупили ли, делали ли гадости, – нам всегда доставалось от матери, вечно принимавшей сторону своей любимицы. А это, в свою очередь, отнюдь не способствовало возникновению любви к младшей сестре.

– Вы должны понимать, что она маленькая! – орала в свое время мамаша.

Но теперь Светочке было двадцать восемь, и за эти годы она успела наломать немало дров. А также сделать пакости массе людей. Она неоднократно влипала в различные истории, из которых ее вытягивали родители, привлекая к акции спасения и нас с Лариской. Кто бы только слышал семейные скандалы, возникавшие в связи с очередной выходкой Светочки…

Наконец отцу надоело постоянно заниматься решением проблем младшей дочери и он сказал, что умывает руки.

Светочка всегда быстро соображала, с какой стороны дует ветер, и поняла, что отец не шутит. Следует отдать ей должное, дорогая сестрица стала вести себя потише, а также начала прибиваться к богатым мужикам (раньше-то папочка подкидывал младшей доченьке приличные суммы на «мелкие расходы»). Правда, мужики эти вскоре отчаливали. Как я догадываюсь, быстро сообразив, с кем свела их судьба.

Светочка не гнушалась тем, чтобы увести мужа или любовника у подруги, – и в самом скором времени растеряла всех подруг. Кто же будет водиться с такой стервой? То же самое она проделывала в отношении сослуживиц, которые очень часто менялись в связи с переходами с работы на работу. Расставшись с очередным мужчиной, Светка ехала к какой-нибудь из приятельниц, плакалась на судьбину, потом просила имевшегося в доме мужчину проводить ее до остановки, а дальнейшее было делом техники, отработанной годами. Имелись и вариации. Почему-то на Светку клевали почти все мужики, с которыми она пересекалась по жизни, что долго оставалось для нас с Лариской великой загадкой.

Мы с Лариской пытались быть объективными, но факт есть факт: Светку нельзя было назвать не то что красивой, а даже симпатичной, однако мужики сбегались к ней, как кобели к течной сучке. Значит, было в ней что-то, чего не было в нас. Миниатюрная, худая (это у нас семейное) и несимпатичная. Но было что-то, было! Правда, как я уже говорила, подолгу у нее никто не задерживался.

Как-то по пьяному делу согрешивший в свое время со Светкой Сеня, мой генеральный директор, пояснил мне причину такого ее успеха у мужчин.

– Секс-машина, – сказал он. – Просто секс-машина, но нормальному мужику это долго не выдержать. Установишь свой сексуальный рекорд – и достаточно. Но только не каждый день…

Вот так – все объясняется сексом, на нем держится мир…

Я посмотрела на Светку уголком глаза. Что ей надобно на этот раз? Просто так она никогда не интересовалась ни моим, ни Ларискиным здоровьем, если прорезалась – значит, что-то случилось.

Осознав в свое время, что на отца больше рассчитывать не приходится, она пыталась подмазаться к нам с Лариской, в чем ей помогала дорогая мамочка, но мы оказались «бесчувственными тварями». Иногда она все-таки обращалась к нам, но мы особо не напрягались, хотя кое-какую помощь оказывали – сестра родная все-таки. После того как Андрей Храповицкий ушел к Лариске (в связи с чем я позлорадствовала), мы практически прервали общение, но вот дорогая сестричка появилась опять.

Я заехала в один старый двор в центре города, где, как мне было известно, растет несколько больших тополей. Я иногда ставила под ними машину, если требовалось обсудить с кем-то важный вопрос, а встречаться в офисах или в ресторанах с этим человеком было неудобно. Именно так я поступила и на этот раз, тем более везти Светку к себе домой не возникло ни малейшего желания. Ехать к ней – тоже.

Я повернулась к Светке и спросила:

– Ну, во что ты еще вляпалась?

Дорогая сестрица усмехнулась:

– Не я вляпалась, а вы с Лариской.

Я удивленно приподняла одну бровь, достала пачку сигарет, угостила сестрицу. Мы закурили, а я поинтересовалась, во что же, по мнению Светки, вляпались мы с Ларисой.

– Слушок прошел, что вы чужие денежки прикарманили. «Лимончик» «зеленью». А кое-какие серьезные дяди этим недовольны.

Я снова вопросительно приподняла бровь, а сама тем временем судорожно прикидывала, откуда Светка вообще может знать про эти деньги. И почему-то все говорят о миллионе баксов. Но видел ли его кто-нибудь?

– Ой, только не надо притворяться, что ты ничего не знаешь, – ядовито заметила Светка.

– Я знаю, в чем Храповицкий обвиняет Ларису, – ровным тоном отчеканила я. – Но все его обвинения не стоят и гроша ломаного.

– Когда вас заставят компенсировать украденную сумму, запоете по-другому. Продаст Ларочка свою квартирку, ты – свою, да еще и эту машину, чтобы помочь дорогой сестре, – вот посмотрю я на вас. А ведь еще и не хватит.

– Света, о чем ты?

Откровенно говоря, я начинала немного беспокоиться. Ведь не докажешь всем, что этот кретин Андрюша ошибся квартирами и оставил «дипломат» у Маринки? И совсем не с миллионом баксов. Вот если только подкинуть в ее квартиру пару банковских бандеролей… Нет, я не пойду еще раз к ней домой, тем более что труп вскоре начнет разлагаться. Нет, нет и еще раз нет! Носа туда не суну!

Я заявила совсем не дорогой мне родственнице, что, по-моему, она что-то перепутала.

– Ха! Перепутала! Сашенька, ты должна мне быть благодарна до гробовой доски за то, что я вообще сейчас с тобой разговариваю. И предлагаю свою помощь. Не бескорыстную, конечно.

Я молчала, ожидая продолжения.

– За одну треть. – Света улыбнулась своей улыбкой кобры. – Триста тридцать три тысячи баксов.

Мое лицо оставалось бесстрастным, и я подумала, как хорошо, что Светка все-таки выловила меня, а не Лариску. Или не додумалась позвонить мне домой, где сейчас та безвылазно сидела, зализывая раны. А просто решила говорить о делах с бизнес-леди, то есть со мной. Лариска могла бы себя выдать, вернее, выдать нас, я же научилась вести переговоры, не выражая никаких эмоций. Да, изучение японской культуры, традиций и обычаев пошло мне на пользу.

– Ты все сказала? – поинтересовалась я.

Света неопределенно пожала плечами.

Я пошла ва-банк: завела мотор и спросила, куда ее отвезти.

– Подожди! – занервничала Светка. – Сашка, давай поговорим. Сашка, ты должна меня выслушать! Мы же все можем на этом неплохо заработать.

– Света, – снова повернулась я к сестре, – я ни разу не видела денег, о которых ты говоришь. И, кстати, видеть их не желаю: чужие деньги – это всегда лишние проблемы. У меня своих хватает, в смысле проблем, зачем брать на себя чьи-то еще? Лариса этих денег тоже не видела. У нее разворошили всю квартиру, твой Храповицкий накинулся на нее с кулаками…

– Он не мой, – заметила Светка.

– Это уже детали, но можешь забирать его себе назад со всеми потрохами. Лариске это добро больше не нужно.

– Он и так сам ко мне приходил, – потупилась Светка. – Плакался на жизнь.

Оказалось, что Андрей Витальевич не на шутку занервничал – денежки-то были не его, а принадлежали очень серьезным людям. В связи с тем, что ему следовало срочно выехать в Финляндию – в хельсинкский порт приходило судно с товаром, – потребовалось положить эти деньги на хранение. Он решил не оставлять их в своей квартире, где проживал в одиночестве, в фирму тоже их заносить не следовало, в банк опять же не пойдешь с «дипломатом», полным наличности, и Андрей спрятал их в Ларискиной квартире. Так он сказал Светке. Но ведь это не означало, что все происходило именно так? Все могло быть совсем иначе…

– Почему у Лариски? – не могла понять я.

– Решил так, и все, – огрызнулась Светка. – Я не спрашивала. Он же их на пару дней только оставлял. Или там на три. Кто подумает, что у Ларки такая сумма в квартире лежит? Живет баба скромно, ни там тебе евростандарта, ни мебели приличной. Войдешь в квартиру и понимаешь: что тут брать? Мне Андрей объяснил, что воры, если идут не по специальной наводке, обычно просто заглядывают в холодильник – и все становится понятно. А Лариска вечно одними бутербродами и супами из пакетов питается. Тем более лифт у нее постоянно не работает. Какой же грабитель туда попрется? На восьмой-то этаж?

– Это ты про случайных. Но его знакомые? Или те, кто знал про деньги?

– Про них никто не знал, – заметила Светка.

Я пояснила, что никто – это когда действительно никто не знает, а когда знают по крайней мере двое – это уже информация. Здесь же как минимум двое про существование денег знали изначально – Андрей и тот, кто ему их передал. Возможно, этих людей было больше.