Юлия Алейникова - Проклятие Ивана Грозного и его сына Ивана
К «Галерее» они подъехали хорошими приятелями, успев поделиться по дороге взглядами на живопись, музыку, кино, путешествия, вспомнили смешные случаи, которые происходили с ними на отдыхе, и от души повеселились.
– Варвара, я приглашаю вас на свидание, – припарковав машину возле «Галереи», официально объявил Даниил, поворачиваясь к Варе всем корпусом. – Сегодня в восемь. Вас устроит?
На этот раз Варя не стала изображать из себя неприступную недотрогу. Даниил проявил себя молодцом, был выдержан, тактичен, а если прибавить к этому привлекательную внешность, ум и образованность, остается заключить, что только полная, законченная дурочка отказалась бы от ухаживаний такого кавалера.
– Хорошо, в восемь, – согласилась Варя, милостиво улыбаясь в ответ.
– Я буду ждать вас возле подъезда. Не возражаете? – с милой робостью уточнил Даниил.
Варя поощрительно улыбнулась и, попрощавшись до вечера, покинула авто.
Уф, словно вагон дров разгрузил, выдохнул Даниил, трогаясь с места. Ничего себе удовольствие. Интересно, много у нее поклонников при таком характере? – размышлял Даниил, разворачиваясь в сторону Петроградской. На Староневском ему делать было нечего, он выдумал это исключительно для того, чтобы не упустить Варю. Обычно он предпочитал иметь дело с барышнями легкими, веселыми, не отягченными строгими моральными принципами.
Ну, ничего, успокаивал себя Даниил, это только в первый день знакомства. Порядочные, воспитанные девушки из хороших семей никогда не бывают слишком доступны. На то они и порядочные, и из хороших семей. На таких надо жениться, подбадривал он себя, настраиваясь на вечернее свидание.
Глава 10
– Алла Юрьевна? Добрый вечер. Меня зовут Варвара Николаевна Доронченкова, – громким четким голосом произнесла в трубку Варвара, боясь, что пожилая дама может ее не расслышать, все же межгород. – Я искусствовед, звоню вам по рекомендации Анны Алексеевны Булавиной.
– Добрый вечер, Варвара Николаевна, – милым, приятным голосом ответила трубка. – Вам вовсе незачем так напрягать ваши голосовые связки. Я отлично вас слышу.
– Правда? – с облегчением выдохнула Варя, порядком измотанная собственным криком. – Чудесно. Еще раз добрый вечер, – уже нормальным тоном поздоровалась Варя. – Вы, наверное, не в курсе, но у Булавиных украли картину, унаследованную ими от вашего друга. Картина оказалась подлинником и принадлежит кисти самого Репина.
– Я знаю, что это подлинник, и сразу же предуп-редила и Павла Игоревича, и его жену, – спокойно пояснила Алла Юрьевна.
– А вы не знаете, как попала к покойному… – тут Варя замялась, подглядывая в блокнот, – к Сергею Анатольевичу эта картина?
– Знаю, она досталась ему по наследству от дальнего родственника лет пятнадцать назад.
– А его родственник был коллекционером или потомком какой-то известной фамилии? – задавала наводящие вопросы Варя в надежде получить хоть какую-то информацию.
– Затрудняюсь сказать насчет потомков. Но коллекционером он точно не был. Эта картина попала в семью случайно, и, кажется, ее купили у кого-то по случаю, или она досталась в подарок? – с сомнением проговорила Алла Юрьевна. – Сергей говорил, но я, признаться, забыла. А что касается ее пропажи… может, оно и к лучшему, – с печальным вздохом заключила Алла Юрьевна.
– Почему же? – насторожилась Варя.
– Несчастливая она какая-то, – печально вздохнула Алла Юрьевна.
– Это почему?
– Не знаю, как объяснить. Но понимаете, она в семье Сергея всегда по наследству от дальних одиноких родственников передавалась. Не на прямую. А разве это говорит об их счастливой судьбе? Вот и Сергей рано жену потерял, а потом и сына. Хорошо, меня встретил, а то бы вовсе зачах, и все равно рано из жизни ушел. Что ж тут хорошего?
– Да, действительно, – посочувствовала Варя. – А что с его родными случилось?
– Жена от рака умерла, сын на машине разбился, еще двадцати пяти не исполнилось.
– Действительно ужасная трагедия. А сам Сергей Анатольевич от чего умер?
– Сердце. Приступ. «Скорая» не успела.
– Примите мои соболезнования, – с некоторым опозданием сообразила Варя. – А вы не помните, как звали дальнего родственника, у кого Сергей Анатольевич унаследовал картину?
– Да, помню. Это был брат отца. Не то двоюродный, не то троюродный. Тоже Толмачев, а звали его… кажется, Олег Петрович.
– А в каком городе он жил? Тоже в Новосибирске? – сообразила спросить Варя.
– В Выборге.
– В Выборге! – оживилась Варя. Выборг – это хорошо. Это всего два часа на машине. Правда, не понятно, зачем туда ехать, раз бывшего владельца в живых уже нет. Ну да это потом можно обдумать. – Спасибо, Алла Юрьевна. Вы мне очень помогли. Если вы вдруг еще что-то вспомните касательно полотна, позвоните, пожалуйста. Мой номер должен был у вас высветиться. Меня Варвара Николаевна зовут.
– Я помню, – с усмешкой ответила Алла Юрьевна. – Если я вспомню что-нибудь интересное, то непременно позвоню. Хотя и не совсем понимаю, зачем вам это надо.
– Возможно, это поможет в поисках картины, – объяснила Варя и, окончательно попрощавшись, повесила трубку.
Ничего интересного, вздохнула она, закончив разговор. Каменкову докладывать нечего. Зелинский не виноват, претендентов на наследство, кроме Булавиных, по свидетельству Аллы Юрьевны, нет. Надо перетрясти прочих гостей «гусиного» вечера. А заодно выяснить, кому еще, кроме Сергея, Зелинского, своей тети и знакомых Сергея, Булавины рассказывали о картине. Последнее крайне проблематично, тяжело вздохнула Варя, вспоминая свой триумфальный визит к этому семейству.
Ладно, начнем с гостей. Благо их всего пятеро. Все сослуживцы Булавина. Один друг детства. Счастье еще, что Булавина успела составить список до Вариного искрометного монолога.
Начнем по порядку. Сурмилин Алексей Дмитриевич. Друг детства. Инженер. Ух ты! Какая редкая профессия. Работает на заводе. Надо бы как-то ненавязчиво выяснить, кто его родители и жена, а также родители жены, на предмет антикваров и уголовников, размышляла Варя, когда раздалась будоражащая трель телефонного звонка.
– Варвара, ты что, решила, что я тебе отпуск выдал, а не рабочее задание? Тебя где целый день носит? – раздался в трубке требовательный строгий голос Каменкова.
– Здравствуйте, Александр Арнольдович. Вы мне задание дали, я его выполняю. А с отчетами бегать по каждому пустяку считаю несолидным, – не поддалась панике Варвара, поскольку вообще была к ней не склонна и обладала здоровой нервной системой, к тому же, как уже было замечено, не цеплялась за рабочее место, считая по молодости лет искусствоведение востребованной специальностью.
– Гм… Ну и чего успела нарыть? – сбавляя обороты, поинтересовался шеф. Изысканные манеры он приберегал для клиентов, с сотрудниками предпочитая придерживаться более демократичного обращения.
– Раздобыла список гостей знаменательного вечера, когда Сергей Алтынский оценивал полотно и после которого его похитил неизвестный, – в пику шефу принялась высокопарно излагать Варвара. – Встретилась с искусствоведом, приглашенным Булавиными для оценки того же полотна еще до визита Алтынского и также присутствовавшим на памятном вечере. Связалась с подругой бывшего владельца картины и выяснила у нее обстоятельства приобретения покойным портрета. Разузнала имя и место проживания предыдущего владельца. В данный непосредственный момент размышляла, как бы собрать побольше сведений о гостях вечера и их семьях, исключая уже опрошенного мною искусствоведа.
– Та-ак, – задумчиво протянул Каменков. – Вот что, список скинь мне. Я сам займусь этим вопросом. А ты собери сведения о бывшем владельце. Где, ты говоришь, он проживал?
– В Выборге.
– Ну, тем более. Завтра же туда и отправляйся. А что за искусствовед, говоришь? – неожиданно меняя тему, спросил Каменков.
– Сотрудник Института истории искусств. Зелинский Андрей Валентинович. Кандидат наук. Я лично с ним встречалась, ездила к нему на работу, – нарочно во всех подробностях решила отчитаться Варя. – Типичный ученый-зануда, лично у меня подозрений не вызвал. Очень волнуется, как бы народное достояние, в данном случае Репина, не вывезли контрабандой за рубеж.
– Все ясно, музейный дурачок, – коротко резюмировал Каменков, патологически не выносивший людей, даже мысленно не одобрявших свободное передвижение произведений искусства по миру, а уж тем более тех, кто высказывал это неодобрение вслух, – не упускай его из виду. Такие типы как раз и есть самые опасные маньяки, – наставительно заметил он напоследок и отключился.
Варя согласно кивнула, не имея привычки спорить с начальством и тем не менее не считая нужным выполнять абсолютно все без разбора требования и распоряжения, особенно столь откровенно абсурдные.
