Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир - Фрэнсис Дик

— Ах, да, — облегченно вздохнул он, и морщинка над бровями разгладилась. — Желтая шляпка с розами.

Джудит рассмеялась.

— Вы запомнили.

— Такую прелесть нельзя забыть. Она выслушала это, как выслушивают комплименты, но он и вправду не мог забыть ее: такие люди, напоенные солнцем, с трудом забываются.

— Я частенько вижусь с Дисдэйлом и Беттиной, — дал затравку разговору Кальдер, и Гордон подхватил, что они с Джудит тоже видятся с Дисдэйлом, хотя и не так часто. Тема была притянута за уши, но тем не менее послужила приемлемым переходом и связью между долгой поездкой в машине и Grand Tour.

Пациенты в стойлах были другие, но страдали вроде бы теми же недугами; допускаю, что можно простить хирургам, обезличенно обсуждающим «аппендицит с 14-й койки», ведь постояльцы меняются, а операции — нет.

— Звезда трехдневных соревнований поступил пять недель назад с жестоким мышечным бессилием и отсутствием аппетита. Есть не мог. Ходить под седлом не мог. Завтра отправится домой, сильный и цветущий. Неплохо выглядит, а? — Кальдер протянул руку над полуоткрытой дверью стойла и потрепал лоснящуюся бурую шею. — Его хозяйка, бедняжка, ожидала, что конь умрет.

Плакала, когда привезла его сюда. Истинное удовольствие испытываешь, знаете ли, когда можешь помочь.

Гордон учтиво согласился.

— Двухлетка, его только недавно начали тренировать. Поступил с серьезной инфицированной раной над копытом, на щетке. Провел здесь неделю, и вот он здоров. К великому счастью, тренер отослал его без промедления, поскольку я в прошлом пользовал некоторых его лошадей. Эта кобыла, — продолжал Кальдер, увлекая нас собой, — поступила два или три дня назад в скверном состоянии, в моче была кровь. Рад сообщить, что она хорошо реагирует.

— Эту он тоже похлопал, как и прочих.

— В чем причина кровотечения? — поинтересовалась Пен, придерживаясь, однако, тона любопытствующей-невежды-из-публики. Кальдер покачал головой.

— Не знаю. Ее ветеринар определил почечную инфекцию, осложненную кристаллурией, что и означает кристаллы в урине; но он не определил вид микробов, и какой бы антибиотик ни пробовал, ничего не действовало. Так что кобыла оказалась здесь. Последняя надежда. — Он подмигнул мне. — Я подумываю просто переименовать все поместье в «Последнюю Надежду».

— И чем вы ее лечите, — спросил Гордон, — травами?

— Любыми, какие могу придумать, — ответил Хальдер. — И, разумеется... руками.

— Наверное, — застенчиво спросила Джудит, — вы никому не позволяете смотреть?

— Дорогая леди, вам я позволю все, что угодно, — заверил Кальдер.

— Только вы ничего не увидите. Можете простоять полчаса, и ничего не произойдет. Это ужасно скучный процесс. А еще я, возможно, не буду способен, понимаете, если кто-нибудь будет стоять рядом и ждать.

Джудит понимающе улыбнулась, и обход продолжился, закончившись, как и в прошлый раз, в приемной.

Пен постояла, светски оглядываясь кругом, затем медленно пошла вдоль застекленных шкафчиков, близоруко всматриваясь в их содержимое.

Кальдер, к счастью, игнорировавший ее ради Джудит, в это время вытягивал свою древнюю форму для таблеток и с гордостью ее демонстрировал.

— Какое чудо, — искренне сказала Джудит. — Вы часто этим пользуетесь?

— Постоянно, — отвечал хозяин. — Любой травник с именем сам делает свои пилюли и микстуры.

— Тим говорил, что вы прячете в холодильнике универсальную волшебную микстуру.

Кальдер улыбнулся и услужливо распахнул дверцу холодильника, явив пластиковые сосуды, как и прежде, наполненные чем-то коричневым.

— Что в них? — полюбопытствовала Джудит.

— Профессиональная тайна, — улыбаясь, ответил Кальдер. — Отвар хмеля и всякое прочее.

— Вроде пива? — предположила Джудит.

— Ну, возможно.

— Лошади пиво пьют, — сказал Гордон. — Я что-то такое слышал.

Пен нагнулась, подобрала маленькую персикового цвета пилюлю, скромно лежавшую на полу под одним из буфетов, и без единого слова положила ее на рабочий стол.

— Это все так увлекательно, — сказала Джудит. — Страшно мило с вашей стороны все нам показать. Я теперь буду смотреть все ваши программы, ни одной не пропущу.

Кальдер охотно ей откликнулся, как делали все мужчины, и пригласил нас в дом выпить перед отъездом. Однако Гордон выказывал признаки усталости и все прятал обе руки в карманы, видимо, чувствуя, что они сильно дрожат; так что мы все с энтузиазмом поблагодарили Кальдера за гостеприимство, обменялись восхищенными замечаниями его лечебнице и забрались в машину, разместившись на прежних местах.

— Приезжайте, когда захотите, Тим, — сказал Кальдер; я поблагодарил и ответил, что, наверное приеду. Мы пожали руки и улыбнулись друг другу: равно увязшие в наших странных взаимоотношениях и равно неспособные развить их глубже. Он помахал мне, я помахал ему и тронул машину с места.

— Ну, разве он не прелесть? — заявила Джудит. — Нет, Тим, теперь я правда понимаю, чем он вас так восхитил.

Гордон фыркнул и сказал, что хорошие аптекари вовсе не лучшие врачи; но Кальдер действительно производит впечатление.

И только Пен, через несколько миль, высказалась в ином смысле.

— Не хочу говорить, что он плохо помогает лошадям. Должно быть, хорошо, иначе бы ему не приобрести такой репутации. Но, честно говоря, я не думаю, что он пользуется только травами.

— А как ты считаешь? — заинтересовалась Джудит, поворачиваясь так, чтобы видеть подругу. Пен подалась вперед.

— Я нашла на полу таблетку. Вряд ли вы заметили.

— Я заметил, — сказал я. — Вы положили ее на стол.

— Правильно. Так вот, это никакая не трава, а самый что ни на есть обыкновенный варфарин.

— Это для тебя самый обыкновенный вар-вар-что-то, — сказала Джудит.

— А не для меня.

В голосе Пен послышалась улыбка.

— Варфарин — средство, полезное для людей, — полагаю, и для лошадей тоже, — в случае, например, сердечного приступа. Это кумарин, антикоагулянт. Разжижает кровь, предотвращает образование тромбов в венах и артериях. Широко используется во всем мире.

Милю или две мы переваривали информацию в молчании. Наконец Гордон спросил:

— Откуда вы узнали, что это варфарин? Я имею в виду — по каким признакам?

— Я каждый день держу его в руках, — объяснила Пен. — Я знаю дозировку, размеры, цвета, фабричные марки. Если постоянно этим заниматься, можно узнать с первого взгляда.

— Вы хотите сказать, — с интересом спросил я, — что, если перед вами в ряд положить пятьдесят таблеток, вы сможете определить, где какая?

— Возможно. Если это сплошь будут таблетки ведущих фармацевтических фирм, причем не самые новейшие — смогу, конечно.

— Как дегустатор, — заметила Джудит.

— Умница, — сказал Гордон, имея в виду Пен.

— Просто привычка. — Она задумалась. — И в этих буфетах наверняка найдется еще что-нибудь, строго говоря, нетравяное. У него там пара мешков сульфата калия, приобретены в Гудисон Гарден Центре, не знаю, где это.

— Но для чего? — удивилась Джудит. — Ведь сульфат калия — это удобрение!

— Калий так же необходим животным, как и растениям, — сказала Пен.

— Я не удивлюсь, если это один из ингредиентов его секретного варева.

— А что еще вы бы положили туда, если б готовили сами? — полюбопытствовал я.

— О Господи. — Она поразмыслила. — Любой тоник. Может быть, лакричный корень, о котором он как-то упоминал. Наверное, кофеин. Всевозможные витамины. Такой стимулирующий коктейль.

Самой утомительной частью поездки оказался поиск пристойного местечка, где можно было бы отобедать. Я перерыл множество ресторанных справочников и выбрал одно, но его пришлось отвергнуть: как частенько случается, заведение перешло в другие руки, и там сменились повара, а внести сведения в путеводитель еще не успели. Что-то мы в результате нашли; трапеза подавалась медленно и поглощалась с трудом, но мои гости великодушно прощали все.

— Помните, — задумчиво рассуждал Гордон над чашкой кофе, — вы говорили нам по пути в Ньюмаркет, что Кальдер тревожился за свой бизнес, когда убили того ветеринара?