Рэй Брэдбери - Голливудская трилогия в одном томе
– Да и суку тоже… – добавил я.
Глава 32
– Давай еще глянем, – сказал Генри. – Включи фонарь, чтобы я мог идти без трости.
– Ты действительно чувствуешь, когда есть свет, а когда нет?
– Наивный. Читай имена!
Я взял его за руку, и мы снова двинулись мимо зеркал – я зачитывал ему имена и фамилии.
– А даты под ними? – строго спросил Генри. – Они идут по возрастанию?
Ну да, они шли по возрастанию: 1935. 1937. 1939. 1950. 1955… И возле всех были имена, и все разные. Имена, имена, имена…
В конце концов Генри сдулся.
– Больше не могу… – сказал он. – Может – хорош?
– Еще одно. Читаю дату – тридцать первое октября прошлого года.
– Кстати, ты заметил – вся фигня всегда случается с тобой на Хеллоуин?
– Мудакам всегда везет, – пожал плечами я.
– Так, дата есть… – Генри тронул зеркальный лед. – А имени что – нет?
– Нет.
– Значит, наверняка вернется и впишет. Тихонько, по темноте – так, чтобы ни одна тварь не услышала. Она ведь…
– Тсс, Генри… – Я вгляделся в глубину зеркального коридора, в самую гущу призраков.
– Слышь, братан. – Генри взял меня за руку. – Пойдем-ка отсюда.
– Еще одно, точно последнее… – Я сделал десяток шагов и остановился.
– Подожди, не говори… – Генри втянул в себя воздух. – Под тобой пол… кончился.
Я посмотрел вниз, в круглый люк. Взгляд проваливался в черную бесконечность.
– Судя по звуку, там пусто… – Генри снова вдохнул. – Это ливневый сток, не канализация!
– Да, он под задней стеной.
– О господи!
Мы вздрогнули, потому что где-то в глубине стока зашумела вода, распространив в воздухе запах свежести и альпийского луга.
– Дождь шел пару часов назад, – сказал я. – Вода из водостоков доходит сюда где-то за час. Обычно там сухо – большую часть года. Набирается после дождя – а потом все уходит в океан.
Я наклонился и ощупал края люка. Ну да, лестница.
Генри все понял и насторожился.
– Надеюсь, спускаться не собираешься?
– Зачем? Там темно и холодно, и до моря плыть черт знает сколько. Да и утонуть можно ненароком.
Генри хмыкнул.
– Представляешь, она приплывет сюда, чтобы проверить, как тут поживают ее надписи?
– Можно просто спуститься из кинотеатра…
– Эгей! Смотри-ка, воды прибыло!
Из люка дохнуло леденящим ветром.
– О боже, нет! – заорал я.
– Что там?!
Я изо всех сил всматривался в темноту.
– Там что-то было! Я видел!
– А я и сейчас вижу…
Луч фонарика в отчаянии заметался по зеркалам, в то время как Генри схватил меня за локоть и потащил прочь от проклятой дыры.
– Нам туда? Правильно? – выкрикнул он.
– Хочется верить, что туда! – откликнулся я.
Глава 33
Такси выкинуло нас на обочине – прямо за белокаменной арабской крепостью Раттиган.
– Не я буду, если этот счетчик не натикал нам лишнего… – сказал Генри. – К черту, теперь буду рулить сам.
Крамли был обнаружен нами не сиротливо сидящим у ворот со стороны берега, а уютно расположившимся наверху, у бассейна, с целой батареей мартини – причем два стакана уже были пусты. Окинув туманным взором все это великолепие, он пояснил:
– Подготовку к вашим неподражаемым выходкам считаю законченной. Цитадель надежно укреплена… Рад тебя видеть, Генри. Ты еще не пожалел о том, что приперся сюда из Нью-Орлеана, чтобы жрать все это дерьмо?
– Если я не ошибаюсь, здесь пахнет водкой? Давай ее сюда – все сожаления как рукой снимет.
Один стакан я протянул Генри, а другой схватил сам, не дожидаясь, пока Крамли начнет допрос с пристрастием.
– Выкладывай… – проворчал он.
Я рассказал ему про Граумана и про подвально-гардеробные зеркала.
– А еще, – похвастался я, – я составил списки…
– Сделай паузу. А то я что-то резко протрезвел. Надо хлопнуть еще стаканчик… – Он помахал нам очередным мартини. – Ладно, валяй. Зачитывай список.
– Мальчишка-разносчик на Маунт-Лоу. Соседи Царицы Калифии на Бункер-Хилл. Секретарша отца Раттигана. Киномеханик с верхнего этажа Китайского театра Граумана…
– Что за фрукт? – встрял Генри.
Я рассказал про Рустлера, чахнущего над грудами старых пленок. Про женщин, которые печально взирают с фотографий на стенах и от которых остались только голые имена.
Генри нахмурил брови.
– А список этих дам у тебя есть? – спросил он.
Я принялся зачитывать из блокнота:
– Мейбл. Хелен. Мэрили. Аннабел. Хейзел. Бетти Лу. Клара. Поллианна…
Крамли выпрямился.
– А список имен на зеркалах в подвале?
Я покачал головой:
– Нет, там было слишком темно.
– Зато у меня есть, – сказал Генри, постучав пальцем по черепу. – Хейзел. Аннабел. Грейс. Поллианна. Хелен. Мэрили. Бетти Лу… Засекай совпадения.
Генри продолжил оглашать имена, а я ставил галочки в своем карандашном списке. Нашлись все до одной.
И тут на небе сверкнула молния. Свет погас. Сразу стало слышно, как ревет прибой, облизывая длинным шершавым языком прилегающий к дому пляж. В наступившей темноте проявился берег, посеребренный светом луны.
Потом ударил гром – и это стимулировало работу моей мысли.
– Насколько я знаю, у Раттиган сохранились полные списки всех выпусков Академии – с фильмографиями, годами жизни, ролями. Учитывая, что для нее все бабы – соперницы, это вполне вяжется с фотками в старой кинорубке и исписанными зеркалами в подвале…
Вдалеке снова загрохотало. Свет, мигнув, включился.
Мы зашли в дом и отыскали ежегодники Академии.
– Проверьте имена с зеркал, – сказал Генри.
– Да знаю, знаю, – проворчал Крамли.
Через полчаса мы имели на руках ежегодники за тридцать лет со вставленными в них скрепками.
– Этель, Карлотта, Сюзанна, Клара, Хелен… – читал я.
– Неужели Констанция ненавидела их всех?
– Вполне возможно, – сказал Генри. – Надо посмотреть, что там у нее еще на полках.
Через час к делу были приобщены альбомы, посвященные отдельным актерам, – с подборками фотографий и газетных вырезок. На обложке одного из них значилось имя – Дж. Уоллингтон Брэдфорд, а ниже следовал целый список псевдонимов. Я зачитал: «Он же – Таллулла Вторая[359], он же – Свенсон Глория in Excelsis[360], он же – Фанни Кривляка».
У меня в затылке тихонько зазвенел колокольчик.
Я открыл другой альбом и прочел: «Альберто Квикли[361]. Один – за всех: головокружительные преображения. Играет все роли в «Больших надеждах». В «Рождественской песни»[362] исполняет Скруджа, призрака Марли, Мистера Феззивига, а также трех Духов Рождества. В «Святой Жанне» – всех, кто не сгорает на костре[363]. Альберто Квикли. Мастер мгновенных перевоплощений. Дата рождения: 1895. Свободный актер».
Колокольчик еле слышно звякнул опять.
– Погодите-ка… – Я невольно перешел на шепот. – Сначала коллекция девиц на стенах, потом помада на зеркалах, теперь этот Брэдфорд, «он же», и тоже сплошные тетки… И Квикли, у которого, наоборот, сплошные мужики… – Колокольчик заглох. – А Констанция их знала?
Двигаясь словно во сне, я встал и принес одну из Книг мертвых – записную книжку Констанции.
Ну вот, пожалуйста.
Есть Брэдфорд, почти в самом начале.
Есть и Квикли – ближе к концу.
– Но они не обведены красным. Это означает, что они еще живы? Или все-таки уже умерли?
– Можно это выяснить, – предложил Генри.
В этот момент ударила молния. Электричество снова отключилось.
И в полной темноте прозвучал голос Генри:
– Стоп. Не говори. Угадаю с трех раз.
Глава 34
Крамли высадил нас у старой трехэтажки и уехал.
– Кого мы тут ищем? – спросил Генри, когда мы вошли в подъезд.
Я поднял взгляд в лестничный пролет.
– Марлен Дитрих, живую и в добром здравии.
Когда мы подошли к двери, меня едва не сбил с ног запах духов. Сначала я чихнул, потом все-таки постучал.
– Боже ж ты мой! – раздалось за дверью. – А мне и прикрыться-то нечем…
Дверь открылась, и за ней обнаружилось существо явно из викторианской эпохи, которое томно куталось в кимоно а-ля мадам Баттерфляй. При виде меня существо замерло и смерило меня медленным взглядом снизу доверху: ботинки, коленки, плечи… И наконец, уперлось в глаза.
– Дж. Валлингтон Брэдфорд? – Я откашлялся. – Мистер Брэдфорд?
– А вы, собственно?.. – спросило нечто стоящее в дверях. – Нет, вы, конечно, проходите. Проходите… Господи, а это еще кто?
– А я – его Всевидящее Око. – Генри повел носом. – Стул? Ничего, если я сяду? Запах что-то резковат. Ради бога, не принимайте на свой счет…
Кимоно поклонилось и сделало широкий жест рукавом, как будто намеревалось осыпать наш путь лепестками сакуры.
– Надеюсь, у вас ко мне не деловой разговор? Садитесь, а Мама пока нальет джин. Вам по большой или по маленькой?
Не успел я открыть рот, как он наполнил высокий стакан кристально-голубым «Бомбей Сапфиром»[364]100 и подал его мне. Я сделал глоток.
