Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская
Ирочке пришлось уговаривать сына, почти взрослый парень правильно отмечал некорректность предполагаемых действий. Правда, еще менее того Славик желал, чтобы тетя Катя пользовалась его машиной бесконтрольно. Наконец Славик пожал плечами и сбросил мою записку куда следует.
Она адресовалась фирме «Штурман» и гласила: «Пила абсент с клиентом на Круазетт. Псевдоним – девичья фамилия, недоработка с вашей стороны. В остальном портрет сходится, хотя приукрашен. Еду домой кружным путём. Ответа не надо, не жду».
Ежу понятно, что прочитав послание для передачи, Ирочка пришла в ажиотаж и затребовала мало-мальских объяснений. Во-первых, кто таков адресат, если с ним столь бесцеремонны, далее о клиенте с девичьей фамилией, в-третьих, ей не понравилось питьё абсента в модном месте, и вообще. Ко всему прочему ребёнок может не захотеть выходить в эфир с загадочными посланиями. Пришлось внести ясность в адаптированном возраста варианте, но наличие делового партнёра и заочных контактов с ним вышло на свет, ничего даром не даётся. Остальное сошло в качестве тайн совместного бизнеса.
Прошло более полугода, но кузина, как выяснилось, ничего не забыла. И если бы ей довелось узнать ненароком, что новый поклонник «Антуан» и есть тот самый «Мичман», прибывший на тайную встречу с партнёршей Катей, то Ирочка не простила бы меня ни за что на свете.
Хотя, признаюсь, нечистый просто из сил выбился, подмывая на глупый и ненужный соблазн: полюбоваться на выражение лица кузины. Сама только что жаловалась, мол, Верочке я сообщаю всё, а ей – ничего. Что называется – извольте получить, милая змейка. Но нет, милая и добрая змейка Ирочка таких презентов не заслужила, видит Бог или кто там ещё…)
3. У озера
(вновь вспоминает Катя Малышева)
Погружённая в восторги с соблазнами, я пропустила чудеса ботанического парка практически целиком, очнулась лишь когда Ирочка завела меня в подземный переход с винтовой лестницей и предупредила, что следующим мигом мы выходим на озеро Леман, внимание!
Действительно, прямо из прохладных глубин, разукрашенных по стенам самодельными фресками с разным зверьем, перед нами засветился в конце туннеля небольшой фрагмент озера. К нему вела дорожка длиной в два шага, по обеим сторонам путь преграждала решётка. Затем Ирочка шагнула вдоль забора и оказалась у каменной беседки, стоящей на берегу, оттуда асфальтовая тропа устремлялась вдоль берега.
– Это парк с нашей стороны, извини, я забыла название, вроде «Мон Репо», или это другой, – повинилась Ирочка. – Справа за ливанскими кедрами – Всемирная организация торговли, это куда мы всё вступаем и не можем вступить. Смотрится в точности, как довоенный санаторий на Чёрном море, построили для Лиги Наций после первой мировой войны, эту Лигу основал американский президент Вудро Вильсон, дальше по набережной – отель «Президент Вильсон». Здесь дяденьку Вудро уважают, потому что таким образом Женева выбилась в международный статус заодно с Лигой.
– Ага, «что же ты молчишь, как Лига Наций?» – мне вспомнилась цитата из «12-ти стульев», далее пришлось объяснить. – «Очевидно я Чемберлена испужался». Это авторы пародировали Мейерхольда, тогда очень модного. Помнишь, как Остап Бендер потащил Кису на спектакль, где действовали стулья?
– Ну, знаешь ли, дорогая! – возмутилась Ирочка. – Я делюсь самыми красивыми видами в Европе, а ты вспоминаешь какое-то старьё! Мрак, жуть!
– Красота, Эллочка! – одобрила я и далее по ходу экскурсии почти не возникала.
Виды на самом деле оказались изумительно красивыми, но в особом стиле, свободы и покоя, без контрастов и суеты. Просто над голубой, налитой до краёв чашей неспешно поднимались горы. Зелёные холмы у краёв чаши, каменные ступени и пирамиды в окружении зеленой поросли выше, а под небесным сводом вместе с облаками парили снега дальних вершин.
– Тебе не повезло, змейка! – заметила Ирочка, когда я восхитилась вслух. – Это Монблан, сегодня он, как сахарная голова. Когда Монблан виден чётко и кристально, то жди перемены погоды, к худшему. Вчера его не было, значит, вечером нанесёт дождь, но ненадолго. Чем дольше виден, тем дольше непогода.
– Ты у нас просто бюро прогнозов, – отозвалась я. – Но пока отменно красиво.
– Спасибо на добром слове, – ответила Ирочка, словно Монблан и погоду она старательно делала сама. – Теперь мы у переправы на тот берег, видишь, водный трамвайчик пересекает озеро? Но мы не поедем. Сама или с кем-нибудь – пожалуйста, стоит два франка, там отличный розарий, один из лучших в Европе. Рядом «Парк живой воды». Смотри вперёд, показался знаменитый фонтан на воде. В данный момент мы стоим спиной к «Жемчужине озера», это модный ресторан, я там никогда не бывала, надо будет как-нибудь. А ты можешь попросить…
– Какие вычурные названия, однако, – заметила я, в целях сбить кузину с ненужной колеи. – «Живая вода», «Жемчужина Озера» – не знаю, как по-местному, в переводе звучит чрезмерно пышно, как лишняя позолота.
– Может статься, ты права, – согласилась Ирочка. – Французский стиль страдает излишествами. В одежде и языке – в особенности. Кухня не страдает, напротив, готовят очень изысканно, так что обязательно сходи в ресторан. Если никто не пригласит, то можешь сама…
– Спасибо, что позволила, – ответила я некорректно, произошёл сбой программы, наверное, устройство незаметно перегрелось. – Не то я могла подумать, что ваш Жан Кальвин обидится.
Ирочка справедливо обиделась на ненужную грубость гостьи, и очень длинную часть изысканно красивого пути мы проследовали молча, кузина в обиде, а я в раскаянии. По ходу взаимного молчания парк перерос в городскую набережную, вдоль берега поехали машины, показался отель «Президент Вильсон», за ним пара нарядных домов-кораблей, плывущих вдоль набережной, на озере выстроились причалы с белыми яхтами и прочими посудинами, массами заходил гуляющий народ.
Таким печальным образом мы доследовали до круглой ротонды на берегу, впереди по ходу вырос уходящий в синее небо фонтан, далее озеро начало сужаться и перешло в реку Рону бурными перекатами. Практически в конце набережной, когда над перилами моста показались шпили старого города, я решила, что пора завязывать с глупостями, нам не по пять лет, а момент никогда не повторится. Тем более, что прямо перед носом вырос предлог
