Анна Малышева - Голоса ночи (сборник)
Настя слегка щурилась, ее подозрения начинали оправдываться. Эти двое совершенно друг другу не подходят.
– Может быть, слишком на него нажимаешь? – осторожно спрашивала она.
– Ты о чем? О квартире?
– О даче. Я поняла, что дача ему особенно дорога.
Мария начинала сердиться и резко заявляла, что не нуждается в посторонних оценках. Она и так поняла, что муж уцепился всеми конечностями за этот жалкий, мерзкий, тошнотворно пахнущий дом и клочок земли и ни за что не отдаст владений.
– Как будто родину от врагов защищает! А ведь эта дача с каждым днем теряет в цене. Видела бы ты…
– Но зачем ты беспокоишься? Может, лучше сохранить мир в семье, чем заботиться об имуществе? И потом… – Настя колебалась, прежде чем высказать суждение. – Ведь оно не твое.
Мария вновь начинала кипятиться:
– Не мое, ну и что? Я обязана заботиться о нашем будущем! Живем у меня, я не имею понятия, какие у него доходы, где он пропадает, о чем думает!
«А кто может иметь понятие о таких вещах? – философствовала Настя, невольно подстраиваясь под делано-серьезный тон Антона. – Размечталась!»
– Что тебе известно о его фирме? – требовала отчета Мария.
Тут девушка становилась очень серьезной. Об этих подвохах она уже не раз была предупреждена сперва Борисом, затем своим непосредственным начальником. Ей сказали, что если она хотя бы попытается намекнуть кому-то, чем занимается на работе, то немедленно ее потеряет. А утратить такое место, где ничего не приходилось делать, кроме как умирать от духоты, варить кофе и бродить по Интернету… Да еще получать за все это пятьсот долларов в месяц? Ну уж нет. И Настя спокойно отвечала, что ее дело – сторона. Она лишь перепечатывает бумажки.
– Но ты все равно должна кое-что знать! – настаивала подруга.
– Да что я понимаю? Это все какие-то накладные или деловые письма. Когда я печатаю, то в смысл не вникаю.
– Чем они хотя бы занимаются? Недвижимостью? Машинами? Продуктами? Аппаратурой? Что продают? Кому?
Настя теряла терпение:
– Да ничего я не знаю. Если тебе так интересно – нажми на мужа.
Мария отмалчивалась, и было ясно – как раз этого она и не решается сделать. После паузы она признавалась, что страшно соскучилась и, наверное, именно поэтому задает себе и другим слишком много вопросов.
– Мы же рядом, – вкрадчиво говорила она. – Может, сходим куда-нибудь вместе? Пообедаем?
Настя отказывалась.
– Ну почему? – Мария начинала говорить умоляющим тоном. – Тебе некогда? Или не хочется?
– Некогда. У меня собака. Ее нужно выгуливать. Иногда я посещаю родителей. И потом, я записалась на курсы английского.
Тут Настя лгала, но это было неважно. Главное – она вовсе не желала встречаться с прежней подругой. Впрочем, они так и не стали близки. Причиной была не разница в возрасте, а нечто иное, возможно, отношение к жизни.
– Некогда… – разочарованно говорила Мария. – Погулять с собакой у тебя находится время, а поговорить с подругой – нет?
– Точно, – Настю вдруг посетило вдохновение. – То есть время у меня нашлось бы, но лишь на одного из вас.
– И ты выбираешь пса?!
– Да. И знаешь, почему? Потому что сам он не может позаботиться о себе.
В трубке повисло молчание, потом Мария попросила повторить.
– Он зависит от меня, только от меня. А ты – нет. Это мне сказал человек, чья мать собралась забраться в какую-то норку в нагорной Лхассе. Там люди живут, питаясь святым духом.
– Господи, – тихо сказала Мария. – Ты рехнулась?
– Может быть, – ответила девушка. – Но собаку бросить не могу. Между прочим, этот человек пошутил. Его мать никуда не собиралась. Но этот пес когда-то принадлежал моему жениху. Того зарезали. И никто до сих пор не знает – почему. Так что я за него в ответе.
– За пса или за жениха? – уже зло вопросила подруга.
– За обоих.
* * *– Хоть бы иногда думала о семье, – мать явно была раздражена. – Даже не звонишь больше. Заработалась?
Настя упала на табурет и раскрыла сумку:
– Вот – первая получка.
– Ого, – та перелистала купюры и вопросительно подняла глаза. – За месяц? Многовато…
– Меня не обманули.
– Это официальная ставка?
– Да. Налог уже снят. Бери-бери, – девушка заметила недоверие на лице матери. – Это все вам.
– А ты на что будешь жить? – та, все еще сомневаясь, пересчитывала деньги. – Прежде ты никогда не отдавала все.
– Антон отказывается от моей зарплаты.
Тут мать обрадовалась. Она заявила, что всегда верила в порядочность этого парня. Сразу было видно – человек надежный. Настя вяло улыбнулась:
– Так-то оно так. Но я бы предпочла, чтобы он что-то взял. А то чувствую себя нахлебницей.
– Послушай, – мать присела рядом и робко погладила ее по плечу, обтянутому пестрой блузкой. – Я давно хотела с тобой поговорить. Что ты думаешь делать дальше?
– Жить.
– Ох, перестань, – она обиделась. – Неужели нельзя серьезней? Тебе уже двадцать три. Приключений было… Больше, чем нужно.
– Пошли нотации?
Настя хотела было снять руку с плеча, но вдруг остановилась. Это прикосновение было приятным. Она знала, что мать всегда закрывала глаза на ее жизнь, пыталась ничего не видеть, не слышать, чтобы не пугаться… И презирала ее за это. Думала, что та сознательно уходит от решения проблемы. Думала даже, что мать совсем ее не любит, раз так легко смотрит на ее незаладившиеся романы. А сейчас ей было приятно ощущать эту руку, как будто ей в самом деле могли оказать помощь.
– Какие там нотации, – горько сказала женщина. – Ты взрослая, даже слишком.
– Спасибо.
– Да погоди, – та явно собиралась с духом. – По-моему, Антон отличный парень. Не знаю, кого ты ждешь, кто тебе нужен… Мне он понравился больше всех.
– Больше Коли?
Та кивнула.
– Как? – Настя, наконец, освободилась от объятий, которые делались все более настойчивыми. – Ты же сама говорила, что Коля серьезный человек, что ты им довольна, я буду с ним счастлива. А теперь вдруг – другой?
– Но он мертв.
– Пусть.
Мать посмотрела на ее пристальным, оценивающим взглядом:
– А ты чего ждешь-то? Что он воскреснет?
Настя покачала головой. Она чувствовала себя такой взрослой, даже старой, что вовсе не испытывала робости. И уж точно – никаких сомнений.
– Кто мертв – тот мертв, – произнесла она. – И ничего я не жду.
– Тебе двадцать три!
– Да хоть двести три. И что дальше?
Мать внезапно сузила глаза. Она показалась Насте совершенно незнакомой.
– Я виделась с ним, – сказала та. – С твоим парнем. Спросила, что дальше? Пойми, я не могла больше терпеть. Это уж слишком. Мне нужно знать, как ты собираешься существовать дальше.
– Я просто буду жить.
Мать вскочила и взмахнула полотенцем:
– Хватит!
– Мама!
– Вот именно – мама! Я твоя мать и обязана знать, что с тобою происходит!
Настя уронила голову на руки, потом подняла глаза и расхохоталась. Ей вовсе не хотелось издеваться, но смех прозвучал издевательски.
– С каких пор ты хочешь что-то знать о моем будущем, мама? Правда, хочешь? Так вот знай: с тех пор как погиб Коля, я ни единой минуты…
– Да забудь о нем!
– Постой, – Настя ощутила себя совершенно спокойной. – Дело не в том, что я по нему тоскую. Или что думаю, будто он и был тем единственным мужчиной, за которого я хочу выйти замуж. Но, с тех пор как он погиб, я думаю о другом. В моей жизни всегда был хаос. Его смерть – тоже хаос. Никто до сих пор не знает, что с ним случилось, почему…
Мать замотала головой:
– С тех пор ты сама не своя!
– Пусть! А может, я сама своя! Может, так надо! Мне нужно было разобраться с собой! Немедленно! Чтобы не погибнуть!
Настя выкрикивала фразу за фразой и сама не слышала себя.
– Как-то Антоша звонил и, когда я спросила, какие у вас планы, заговорил что-то о Тибете… – почти обморочным голосом призналась мать. – Я перепугалась. Только этого нам не хватало. Единственный парень, который мне понравился…
– Он шутил.
– Он говорил серьезно.
– Мама, нет, – Настя снова начала улыбаться. – Он всегда так шутит, а глаза и голос серьезные, дальше некуда. Не бойся. Он в полном порядке. Это обычный парень. И мне он нравится.
Последние слова моментально внесли мир. Мать успокоилась и налила Насте чаю. Она сказала, что с этих пор не будет торопить события. Но если Настя интересуется ее мнением, то у них с Антоном дело идет на лад. Со стороны виднее.
– Так бывает, – сказала она. – Люди сперва думают, что просто дружат, а потом живут вместе всю жизнь.
И, помедлив, добавила, что иногда совсем перестает понимать молодежь. Наверное, стареет.
* * *Ее рабочий день тянулся как всегда. С утра она мельком увидела Валерьяна Тимофеевича, потом написала по его заметкам несколько писем, сходила на ближайшую почту, отослала их… С некоторых пор она начинала думать, что ее патрон собирается устроить семейную жизнь посредством переписки. Он притаскивал в офис кипу газет с брачными объявлениями, совал их Насте и просил внимательно просмотреть все, что касалось женщин в возрасте от тридцати, без проблем и вредных привычек, настроенных на создание семьи.
