Иллюзионист. Иногда искусство заставляет идти на преступление, а иногда преступление – это искусство… - Анастасия Щетинина
– Версия о причастности к этому делу Великобритании представляется мне абсолютно несостоятельной, – начал было Ватсон, однако смешок Холмса перебил его:
– Когда в деле замешана политика, быть абсолютно уверенным в чем-либо крайне опрометчиво. В отношении убийства Распутина я вряд ли смогу сказать что-то определенное.
Ватсон быстро наступил на желтый ботинок Холмса и одновременно выдал директору дворца самую обаятельную улыбку из своего арсенала.
– Конечно же, Шерлок подготовит эксклюзивное интервью на эту тему. Надеюсь, Ирма, мы сможем согласовать детали с вами лично. – Называть директором эту статную блондинку с умными карими глазами у Ватсона не получалось. «Хозяйка дворца» подходило ей больше. – Спасибо за замечательную экскурсию! Уделили нам столько времени! У вас, я вижу, ответственное мероприятие…
– Да, в Красной гостиной вот-вот начнется аукцион «Меха и драгоценности». Ювелирный дом «Радиант» продемонстрирует публике знаменитое колье Марии-Антуанетты с рубином, который был на ней в день казни. – Ирма вздохнула, будто королеву убили пару часов назад и не дальше соседнего зала. – Возможно, вам это будет интересно. Позвольте я провожу вас. – Ирма легко коснулась рукава Холмса. – Этот рубин королеве подарил ее возлюбленный – граф Аксель Ферзен. Говорили, что камень приносил удачу…
– Драгоценности вообще мало кому приносили удачу… – хмуро буркнул Холмс, поднимаясь следом за Ирмой по беломраморной лестнице. – Казнь Марии-Антуанетты это только подтверждает.
– А королева верила в свой талисман до последнего. – Изящные руки Ирмы вспорхнули, указывая на манекены, стоящие вдоль стен в Белом фойе. – Ювелирный дом подготовил несколько копий колье. Обратите внимание, как прекрасно сочетаются рубины с платьями той эпохи…
– А! Так вот к чему эта штука! – воскликнул Холмс, внезапно останавливаясь. Разогнавшийся Ватсон чуть не налетел на него. Заложив руки за спину, Холмс разглядывал огромный постер в центре фойе – контур женского подбородка, длинная линия шеи и капля рубина под ложбинкой ключиц. Алая, как капля артериальной крови, единственное цветное пятно на строгом черно-белом фото.
– Шерлок, такие постеры расклеены по всему городу! – Ватсон улыбкой извинился перед Ирмой за своего друга. – Неужели ты только сейчас обратил внимание?
– Что может быть интересного в фотографии ювелирного изделия, если оно не украдено? – Холмс пожал плечами и невозмутимо откинул со лба упавшую прядь. – Или в изображении женщины, если она еще не труп?
* * *В темном муаровом платье, переливающемся в свете софитов, Екатерина вышла на импровизированный подиум Красной (или, как ее называли раньше, Золотой, или Императорской) гостиной. Колье стекало с ее шеи темно-бордовыми каплями, переплетенными золотыми нитями. Серебристо-голубой соболий палантин уютно покоился на плечах и прикрывал спину. Звуки музыки, исполнявшейся небольшим оркестром, приглушили восторженный шепот публики, который всколыхнулся навстречу модели.
Екатерина словно плыла по ковровой дорожке между гостями и участниками аукциона. Щелчки фотоаппаратов напоминали пулеметную очередь. К модели были прикованы взгляды всей публики.
Дойдя до середины дорожки, Екатерина медленно повернулась, гордо подняв голову, и оглядела обращенные к ней лица с неожиданным презрением. Палантин скользнул с узких плеч и лег уснувшим зверем на ковер. Обеими руками Екатерина взялась за лиф великолепного платья и рванула его вниз. Ткань треснула звонко и весело. Бисер брызнул во все стороны и заскакал по паркету. Увлекаемый тяжестью вышивки, верх платья упал к поясу, обнажая грудь модели. Екатерина рванула снова, и по талии расползлась безобразная дыра. Девушка позволила изуродованному платью свободно опуститься на пол и легко перешагнула через волну ткани.
Музыка развалилась на отдельные звуки и смолкла. Увлеченная флейта пронеслась еще пару тактов, выдала свист на высокой ноте и тоже умерла.
Красная гостиная Юсуповского дворца проживала насыщенные мгновения изумленной тишины, в которой у зрителей расширялись зрачки, приоткрывались рты и замирало дыхание.
Где-то на набережной коротко прогудел автомобиль.
– Что уставились?! Сытые хари! – торжествующе крикнула Екатерина и вскинула руки. Эхо последнего слова метнулось вверх и рассыпалось о хрустальную люстру. Подвески звякнули. – Ваша страна стоит перед вами – голая! Нищая! Презираемая! Сколько стоит билет сюда? Как месячная зарплата учителя, врача?! Вы здесь, чтобы выбросить пачки денег на цацки! На шкурки убитых животных!
Десятки рук взлетели вверх одновременно – публика увлеченно ловила Екатерину в перекрестье камер смартфонов. Вспышки фотоаппаратов слепили глаза. Ропот прокатился по залу. Возмущенные возгласы вырывались из общего хора, как вскрики чаек. Однако в обморок никто не падал, истошно не голосил и в истерике не бился. Если несколько дам и кривили презрительно губы, отворачиваясь от подпрыгивающих темных сосков, то глаза остальных невольных зрителей этого шоу горели азартом и любопытством. В дверях, ведущих в Синюю гостиную, теснились модели, гримеры и костюмеры. Невозмутимое лицо охранника, сторожившего чемоданчик с драгоценностями, мелькнуло на заднем плане поверх голов. Скандал набирал силу, как несущийся под гору неуправляемый грузовик.
– А я-то, чудак, редко в музеи ходил! – удивленно воскликнул только что вошедший в гостиную Холмс. – Здесь весело! Ватсон, у тебя замечательно розовые уши. Закрыл бы ты рот, дружище!
Ватсон смущенно прикрыл горячее ухо ладонью, но отвести взгляд от подиума не смог. Екатерина была хороша.
– Одно колье – месяц пенсий для всего Ярославля!!! – Звонкий голос девушки тоже производил сильное впечатление. Казалось, он резонировал со стеклами высоких дворцовых окон. – Вы заработали эти деньги у станка? В шахте? Вы все – воры!
Несколько человек в форме охранников устремились к Екатерине. Действуя слаженно и решительно, они окружили девушку, закрывая ее собой от публики и смартфонов.
– Что, вы говорили, она демонстрирует? Нижнее белье? – Холмс оглянулся на директора музея и поперхнулся на полуслове.
Очаровательной Ирмы больше не было. Сузившиеся жесткие глаза и решительно сжатые губы изменили ее лицо до неузнаваемости. Холмс моргнул – на какую-то секунду ему показалось, что буйные светлые кудри перехватывает алая бандана, а крепкая рука сжимает кривой клинок.
– Ментов. Протокол. Дуру убрать. Синяков не оставлять! – чуть повернув в сторону голову, негромко чеканила она. – Музыку громче. В зал коньяк и коктейли. И начинайте аукцион. Быстро!
Высокий мужчина в темном костюме и проводком за ухом проделал что-то вроде щелчка каблуками и скользнул вдоль стены. Музейная охрана, наступая и тесня, повлекла Екатерину в сторону выхода. Между квадратными спинами мелькнула несколько раз голая женская рука и растрепанные рыжеватые пряди.
– Всех не заткнете! Меня услышат! Страна поднимется… – звучало все глуше. Последним аккордом донеслось:
– Убери руки от моей задницы, извращенец!!!
Тяжелые белые двери затворились и отрезали остальное.
– Господа, прошу меня простить, – Ирма безмятежно улыбнулась веселящемуся Холмсу и ошарашенному Ватсону, – я вынуждена вас покинуть. Надо немного… прибраться. Наслаждайтесь аукционом.
Ирма ободряюще кивнула Ватсону, улыбнулась Холмсу… и удалилась.
– Господа! Аукцион «Меха и
