Золотая устрица - Анна Васильевна Дубчак
Я уснула под утро, проспала, может, пару часов, и была разбужена звонком в дверь. Первой моей мыслью было — Рома! Но потом память услужливо (или подло) подкинула мне намертво припечатавшуюся в сознании картинку смерти — полуоткрытые глаза Ромы, черную полоску рта…
Вот говорят же, что ноги подкашиваются. Вот и мои ноги будто бы кто подкосил. Косой. Во всяком случае, они были слабыми и гнулись в коленях.
Я едва добралась до двери. Заглянула в глазок — Андрей! Напарник и друг Ромы, охранник в той же деревне.
— Виолетта, открывай! — потребовал он.
Я открыла дверь, и он сразу же обрушился на меня, сгреб в охапку, он же такой большой, сильный, как медведь. Но в этот раз и его тоже, похоже, ноги не держали, он буквально повис на мне и разрыдался.
— Ромки больше нет.
Слезы, которые он копил, пока добирался до меня, пролились на мой халат.
Я сняла с него куртку, приказала разуться и пройти в кухню. Приготовила кофе.
Он, немного успокоившись, смотрел на меня своими порозовевшими от слез глазами с недоумением.
— Ты чего такая спокойная? Ты не поняла, что я сказал? Ромку, нашего Ромку убили! Отравили! Я пришел к нему вчера, долго звонил, мне никто не открывал, потом взялся за ручку, дверь и открылась. Я сразу понял, что что-то случилось… Я нашел его на полу, уже мертвого. Его рвало перед смертью…
— Я знаю, я была там. Еще раньше. Хотела рассказать ему, что выхожу замуж…
Вот он, тот самый человек, которому я могу признаться во всем, рассказать всю правду и, быть может, попросить помощи.
Я обрушила на него все то, что накопилось во мне и искало выхода.
— Звонила долго, никто не открывал. Но я же пришла, чтобы вернуть ему ключи. Я открыла дверь своими ключами, вошла и увидела его. На полу. Испугалась так, что до сих пор не могу прийти в себя. Андрей, ведь там полно отпечатков моих пальцев! Когда полиция его найдет, все подумают на меня! Ох… Я же еще и ключи на столе оставила, забыла совсем про них! Вот дура-то! Расческу, кажется, взяла, духи… идиотка… Андрей, что делать?
Он выслушал меня молча. И я похолодела — он не поверил ни единому моему слову!
— Тебе надо пойти и во всем признаться.
— Ты спятил? В чем? В том, что я пришла вернуть ему ключи и сказать, что мы должны расстаться, что я выхожу замуж за другого?
— Ты должна рассказать им все. Что вы поссорились после того, как он услышал от тебя все это… Во всяком случае, ты причинила ему боль, понимаешь? Ты уже этим убила его… Ты бы знала, как он любил тебя! А потом вы типа помирились, ты попросила его приготовить кофе, и сыпанула туда яду. Его же отравили, понимаешь, да? И отравила его ты. А сейчас ты сидишь и разыгрываешь из себя жертву, мол, честно призналась мне в том, зачем приходила, что у тебя другой, что убийца бы так не признался, а на самом деле ты просто морочишь мне голову. Виолетта, мы сейчас же едем в полицию, и ты во всем признаешься.
— Хорошо. — У меня откуда-то появились силы. — Поехали. И там я расскажу, что это ты его отравил. И что сам мне в этом признался. Что пришел к нему вчера, вы поговорили с ним, поссорились из-за этой, как ее там, Томки…
— Из-за кого?
— Из-за Тамары, как будто бы не знаешь, о ком я. Она же нравилась тебе, признайся! А сама она строила глазки моему Ромке, он сам мне рассказывал. Все пироги ему носила, кормила.
— Никому она глазки не строила. Томка просто подкармливала нас, вот и все. У нее, между прочим, парень есть. Ты ревновала Рому к ней, а он был дурак, что рассказывал тебе о ней. Просто он был честным парнем, и ему нечего было скрывать от тебя… Виолетта, может, я и дурак, что пришел к тебе, и это опасно, потому что в его убийстве могут подозревать нас обоих, но я на самом деле подумал, что это ты… Нет, когда я только шел к тебе, я так не думал…
Я смотрела на него, слушала и понимала, что Андрей, хоть и крепкий парень и всерьез занимается своим телом, качается там, наращивает мышцы, но все равно дурачок, теленок. Молодой и глупый. И что опытный следователь разведет его и заставит подписать признание. Впрочем, как и меня. Что мы с ним попали. Но что нам надо держаться вместе.
— Давай подумаем, кому было выгодно его убить.
— Да я только об этом и думаю! Он был таким безобидным, его все любили! Я чего только не передумал!
— У него точно ничего не было с Томкой?
— Нет, это я точно знаю. Он только тебя любил.
— Может, он, находясь на посту, увидел что-то такое, что ему не надо было видеть?
— Я тоже об этом подумал. Но у нас так спокойно в деревне! Всех жителей мы знаем в лицо. Все люди солидные, богатые, сама понимаешь.
— Может, к какой-нибудь даме ночью приехал любовник, Рома не пускал его или, наоборот, пустил, а тот потом, чтобы никто не узнал о том, что он был, убил Рому?
— Андрей, что за ересь ты несешь?! Разве это причина для убийства? Да если кто из обитателей вашей деревни и решит принять у себя любовника или любовницу, что стоит это сделать, посадив его или ее в свою машину? И не слишком ли это сложно — узнать адрес Романа, приехать к нему и отравить?! Здесь был вопрос жизни и смерти. Вот почему и адрес нашли, и пришли, и сыпанули яду…
Мы были похожи на двух идиотов, соревнующихся в глупости. Я ненавидела себя за то, что призналась Андрею в том, что была вчера у Ромы. Увидела в нем друга. Вернее, хотела увидеть друга. А он оказался полным кретином, к тому же еще и трусом!
— Тома эта ваша знает?
— Понятия не имею… Сегодня не моя смена.
— Так поезжай, поговори с ней. Может, она что видела. Или, может, он сам ей что рассказал? Андрей, надо действовать!
— А Ромка? Он же до сих пор там лежит…
— Поезжай в деревню, встреться с Томкой и поговори с ней. А я сама что-нибудь придумаю, чтобы Ромку поскорее нашли… А кто его будет хоронить?
— У него же родители есть. Позвонят им, они приедут. Они во Владимирской области живут. Ох… Мне словно
