Фамильный приговор - Николай Иванович Леонов
– Много еще у вас осталось видеозаписей просмотреть? Я-то свою часть всю просмотрел и даже кое-что себе на заметочку взял. Например, заметил во второй части видеосъемок – это где-то в четыре часа после полудня – интересную тень за гостевым домиком. Но нужно будет увеличить и просмотреть еще раз. Но это уже со специалистом. Что у вас? Есть что-то интересное? И кстати, не помню, я спрашивал или не спрашивал о времени убийства? – Он посмотрел на Примакова.
– Стреляли в шестнадцать двадцать, – доложил майор. – А насчет того, много ли мне еще осталось – так еще часа два, два с половиной смотреть. Я только первые файлы просмотрел – приезд гостей и церемонию.
– У меня примерно так же по времени осталось, – ответил Струков. – Но пока ничего стоящего не нашел.
– А вот у меня есть интересная деталь, – сказала Терентьева. – Примерно в три часа дня оператор заснял ссору жениха с отцом. Съемки велись издалека, и о чем они спорили, не слыхать, но зато хорошо видно, как Данилин-старший отчитывает сына, а тот стоит и смотрит на него, сжав кулаки, а потом что-то резко отвечает и начинает что-то доказывать. В общем, налицо все признаки ссоры.
– Угу, это уже хоть что-то. Послушайте, я так понял, что у нашего замминистра есть карабин «Тигр-9», который он держит якобы в сейфе. И этот сейф… Где он вообще находится – в краснодарской квартире или тут, в Сочи?
Оперативники недоуменно переглянулись.
– У Данилина два сейфа для оружия – и тут, и в Краснодаре, но где именно он держит свой охотничий карабин…
– Ага, вы не удосужились у него спросить. Так? – Лев Иванович строго посмотрел на коллег. – Но ведь вам же известно, что и его бывшая жена была убита из карабина такой же марки?
– Так ведь его карабин еще в прошлый раз проверяли, и он у него был тогда на месте, – ответил за всех Примаков.
– Так ведь то было в прошлый раз, а то – сейчас. К тому же и не проверял никто, месяц назад только один из оперативников и удосужился спросить Данилина-старшего об оружии, – укорил коллег Гуров и попросил Терентьеву: – Марина, у вас есть номер телефона Данилина? Звоните ему сейчас же и узнайте, где карабин – в Сочи или в Краснодаре. А потом будем думать, как действовать дальше.
Терентьева тут же позвонила и стала выспрашивать у Ивана Дмитриевича, где находится его карабин. Выслушав ответ, она поблагодарила и, отключив связь, повернулась к Гурову.
– Он сказал, что карабин в шале. Иван Дмитриевич даже разрешил открыть сейф и удостовериться в его сохранности. В сейфе лежит и разрешение на оружие. Ключи… Он позвонит сейчас Арине и скажет ей, где находятся дубликаты ключей от сейфа, и скажет шифр, чтобы его открыть.
– Вот и отлично, вот и посмотрим! – довольно произнес Лев Иванович и задумался.
Оставшийся до шале Данилиных путь ехали молча. У каждого из оперативников было о чем подумать.
«Ссора отца с сыном, – думал Лев Иванович. – Интересно, а где находился в момент выстрела Данилин-старший? И еще эта подозрительная тень за гостевым домиком как раз незадолго до выстрела…»
Гуров чувствовал: что-то должно случиться, и очень скоро. Он чувствовал всей своей сыщицкой натурой, что убийства в этой семье еще не закончились и тот, кто вышел на охоту на семейство Данилиных, скоро отыщет свою новую жертву. Но кто это будет? И где? И при каких обстоятельствах?
Гурову снова захотелось курить. В голове Льва Ивановича все время смутно мелькала какая-то мысль, но он никак не мог ее ухватить. «Ничего, – подумал он. – Придет время, и мысль сама собой всплывет в голове».
Глава 10
Станислав Крячко, выйдя из подъезда, внезапно остановился, а потом, развернувшись, снова вернулся к квартире Перцевой и позвонил.
– Прошу прощения, Людмила Федоровна, – сказал он, когда женщина открыла дверь. – Я вдруг вспомнил, что не спросил вас об одной вещи. Скажите, где вы держали ключи от соседней квартиры, которые давали съемщикам?
– Как это где? – опешила Перцева, которую застал врасплох вопрос оперативника. – Вот тут, в ящике, в прихожей они и лежали, ключи-то. – Она посторонилась и указала Крячко на небольшой выдвижной ящичек в тумбочке. – Тут все время они и лежали.
– То есть ваш внук тоже знал, что ключи лежат в этом ящике? – поинтересовался Станислав.
– Знал, как не знать, он иногда и сам, когда меня дома не было, эти ключи забирал у съемщиков и на место убирал. Знал, конечно. А с чего вы вдруг такой вопрос задали? Не думаете ведь вы, что это мой внучок ту дамочку подстрелил? – с подозрением прищурилась хозяйка на Крячко.
– Нет, что вы, Людмила Федоровна! – махнул рукой Станислав. – Конечно же, нет! И в мыслях не было. Просто уточнил для себя кое-какие моменты, вот и все. До свидания, уважаемая.
Крячко развернулся и быстро стал спускаться по лестнице под бдительным взглядом Перцевой. Спустившись на пару пролетов вниз, он, прислушавшись, услышал за одной из дверей громкую музыку и, немного подумав, решил позвонить. Звонить пришлось долго, но вот музыка стала тише, и через пару секунд дверь открылась. На пороге стоял парень лет двадцати, чернявый, с реденькой бородкой по низу подбородка, как это сейчас было модно у молодежи, и молча воззрился на Крячко.
– Здравствуйте, вы не подскажете, Ростислав Перцев не тут живет? Мне сказали, что я могу у него ключики взять от соседней квартиры, чтобы пару дней в командировке перекантоваться. Но мне кажется, – Станислав мельком взглянул на свою ладонь, словно на ней ручкой был написан адрес, – я, наверное, ошибся квартирой.
– Ошиблись, – кивнул парень. – Ростя выше на два этажа живет, да и на работе он сейчас. А давно вам его адрес-то дали?
– Я сам из Твери. А адрес… Да три месяца назад одна знакомая девушка посоветовала к Ростиславу обратиться. Она у него как-то ключи брала, ночевала…
– О, так это когда было! За три месяца тут такой бардак случился! В общем, Ростик теперь свой бизнес прикрыл, а в квартирке той хозяйка сама поселилась, и не сдается та квартирка больше.
– Ах, как жаль! – расстроенно сказал Станислав. – А я так надеялся. А что за бардак случился? Отчего теперь не сдается-то?
– Из той квартиры, – парень заговорщицки понизил голос и подался вперед к Станиславу, – в одну дамочку снайпер какой-то стрелял. Представляете? Часов в одиннадцать вечера, говорят, это было.
– Кошмар какой! – делано
