Ловушка для дурака - Марина Серова
Вот спроси у меня: что это за человек? Максимум отвечу: приятный, без особых примет.
Яна в это время вопрошала с недоумением:
– Что значит «очистить»? В смысле совсем? Что, и прямо?..
– Да, и от меня тоже, – со смирением отчаяния отозвался Сергей, – от нее явилась агентша с наказом: вывезти вещи и… самому тоже… ну это. Быть свободным.
Что-то не пойму я, картавит он или нет?
А голос-то, голос, какой красивый, музыкальный, и манера говорить примечательная. Как он со своим речевым аппаратом управляется – просто чудо. Теперь понятно, что означает «плавное течение речи» или как это там… ему бы психотерапевтом работать или пресс-секретарем какого-нибудь диктатора. Слова вроде бы неприятные, равно как и сообщаемая информация, а в целом, слушая, так и хочется прикрыть глаза, прилечь на лужок у речки, расслабиться и получить удовольствие. Прямо словесный транквилизатор.
– О как интересно, – пробормотал Дима ошеломленно, – а вещи-то куда? На помойку?
– Сложилось впечатление, что она желает подобного исхода. Но я не могу так, – признал одинокий и непрощенный, – такие ценные вещи. Розы алые, засушенные меж страниц, фото, письма, книги… память! Я так решил: пока это все в «складовку», а там, может, сама Аллочка все-таки одумается…
Он сглотнул, точно обида стояла в горле большой котлетой:
– Я виноват. Она вне суеты, почти святая, но я-то нет. Как же я, самолично, негодный и недостойный… Аллочкино… на свалку?
И снова сглотнул, и снова отвернулся. Нам тоже стало неловко. И, потупившись от неловкости, я принялась рассматривать скарб, предназначенный как бы на выброс. Там, между прочим, было на что посмотреть. Одних изданий и журналов, альманахов и книг видимо-невидимо.
Дмитрий принялся немедленно уговаривать Сергея: книги оставь, в «складовке» могут испортиться, а тут вон какие раритеты.
Я, вежливо попросив прощения, – оно было мне дано, рассеянно, без взгляда, без малейшего интереса, Сергей все лепетал Дмитрию о первой встрече и розах, – осмотрела книжный навал и подумала, что на вырученные от этого всего деньги машину не машину, но неплохой велосипед вполне можно было бы приобрести. Огромное количество по-настоящему раритетных изданий. «Мурзилка» аж за 1939 год, «Новый журнал» с 1942 года, собрание сочинений Маркса – Энгельса и прочее, но более всего меня поразила монументальная, раззолоченная книженция под названием «Исторiя частного сыска в Россiи».
Удивительно, потому что до сего дня я была свято уверена, что частного сыска в Российской империи не было… как это там, в инструкции чинам сыскных отделений? Воспрещается производить розыски и собирать сведения частного характера вне расследования преступлений, как то: наведение справок по личным, семейным, бракоразводным или коммерческим делам разных лиц, собирание сведений о кредитоспособности и поведении.
Ну не жаловал царь-батюшка нашего брата (сестру). А тут вдруг откуда-то целый толстый том? Альтернативная история, не иначе.
– Простите, вы не могли бы продать мне эту книгу? – спросила я.
Он ответил моментально, вежливо, но не оборачиваясь:
– Нет. Не имею морального права распоряжаться.
«А ты щепетильный малый, – подумала я, – щепетильный… щепетильный… да еще вот дымчатые очки, красивый голос, любовь к сумеркам…»
Ну вот не слышу я картавости, да и ширину переносицы не оценить. Впрочем, нос вообще ненадежное дело. Иной раз покажется толстоватым, а если источник света сзади, то и ничего…
И вообще, просто какая-то кегля в трениках, и не поймешь ничего. Медуза неопределенная. Некий никто. Вот попытайся хотя бы составить его словесный портрет, ориентировку, – и либо вообще ничего же не получится, либо по этому описанию хватай любого – не ошибешься.
Вот если бы он хотя бы рукав, что ли, поддернул.
«Лицо прямо каучуковое. Кажется, оно каким угодно может быть. Актер?» – пыталась сообразить я, и память немедленно выдала новую порцию дежавю: «…Джонни Депп. Или Бред Питт? Или Ален Делон…»
И вот одеколон. Интересный аромат, я бы сказала, ром с сигарой, если это то, о чем я думаю, сто́ит уйму денег, что не вяжется с внешностью эдакого идеалиста-бессребреника. Показательный диссонанс. Я давно замечаю, что ничто так не выдает человека, как парфюмерия и часы – почему-то многие считают, что и то и другое легко припрятать и наслаждаться своей значительностью, незаметной для неискушенных. Надо психологов спросить, что за болезнь.
В этот момент вдруг выяснилось, что Янка на что-то обиделась. Выяснилось, что она «битый час» пытается получить от меня экспертное мнение по какому-то важному поводу. Нечто вроде считается ли покурить из сочувствия (да еще и после хорошей попойки) нарушением моратория на пагубную привычку.
Дмитрий, эдакий шалунишка, в фазе активного сочувствия как раз уже держал наготове сигарету, предложенную безутешным соломенным «вдовцом». По его значительному виду ясно читалось, что они уже договорились излить друг другу горе по стаканам, как только Серж освободится.
Яну возмущало то, что новобрачный поклялся бросить курить и они даже ударили по рукам, и вроде бы теперь Дмитрий должен ей путевку уже явно не в Карелию, не на Кипр, а минимум в Израиль.
Я бы на месте Дмитрия спорила бы на нечто менее ощутимое и разоряющее, шоколадку там, щелбан. Размышляя таким образом, я прямо-таки пристукивала туфелькой – ну же, покажи ручку-то, Сережа!
Объект моего внимания, зажав в зубах сигарету, все щелкал и щелкал «Зиппо», она отказывалась сотрудничать, в кремень попала нитка от перчатки – и вот, он в сердцах ее стащил, поддернув рукав…
Я вся ушла в зрение.
Увы, мимо. Пусто. Нет никакой татуировки. Ни девиза РВСН, ни каких-то иных изображений. Правда, я увидела то, что не припоминаю, чтобы когда-либо видела: указательный палец у него такой же длины, что и средний.
Ну и пес с ним. В конце концов, имею я право ошибиться, хотя бы однажды. Хотя бы случайно.
И все-таки какая-то случайность.
Глава 10
Мы с ребятами премило провели время, а со страдающим Сергеем я лично более не встречалась.
По возвращении я решила еще раз попытать Ленку, поскольку она Бабу Риту знает все-таки лучше. Подруга с ходу отвергла мои робкие намеки на слабоумие:
– Не выдумывай. С мозгами у нее в полном
