Без единого свидетеля - Джордж Элизабет
— Что я смогу сделать для вас? Дни, когда я осматривал места преступления, давно миновали. И будем надеяться, что больше у вас не будет новых мест преступления.
— Нам нужны твои консультации. Я не стану обманывать тебя и заверять, что твое сотрудничество с нами никак не помешает твоим нынешним занятиям. Однако я обещаю свести наши просьбы к минимуму.
— Ладно. Тогда показывай, с чем пришел. Должно быть, это копии всех материалов, что у вас имеются, да?
Линли открыл портфель и достал документы, собранные перед отъездом из Скотленд-Ярда. Сент-Джеймс отложил бумаги в сторону и первым делом принялся за фотографии. Через несколько минут он тихо присвистнул, снова помолчал, потом поднял голову и взглянул на Линли.
— О том, что это серийные убийства, догадались не сразу? — спросил он.
— В точку. В этом-то и проблема.
— Но ведь все эти убийства — с признаками ритуализации. Одни только обожженные ладони…
— Только у трех последних жертв.
— Все равно, достаточно сходства в положении всех четырех тел. Да убийца только что рекламного объявления не дал, что это серийные убийства, а так — все сделал, чтобы никто и не вздумал сомневаться.
— Что касается последнего тела, найденного в Сент-Джордж-гарденс, инспектор из местного участка сразу определил, что это серия.
— А в остальных случаях?
— Все тела были оставлены на территориях разных участков. В каждом случае было определенное расследование, но, похоже, все были только рады заключить, что это однократное убийство. И что оно совершено в связи с бандитскими разборками — такой вывод напрашивается из-за расовой принадлежности жертв. А пометки, оставленные на телах, сочли чем-то вроде подписи той или иной банды. Или предупреждением остальным.
— Это же полная ерунда.
— Я никого не оправдываю.
— А что касается общественного мнения — для полиции дело должно стать настоящим кошмаром.
— Да. Так ты поработаешь с нами?
— Ты не принесешь мне лупу? Она в верхнем ящике комода.
Линли подошел к комоду и достал замшевый мешочек с увеличительным стеклом. Передав другу лупу, он встал у него за спиной и стал следить за тем, как Сент-Джеймс скрупулезно изучает фотографии тел. Больше всего времени тот потратил на снимки, сделанные на месте последнего из четырех преступлений. Не отрывая взгляда от лица жертвы, он начал говорить, и Линли даже показалось, что обращается Саймон скорее к самому себе, чем к нему.
— Разрез брюшной стенки на четвертом теле произведен, очевидно, после наступления смерти, — проговорил он. — Но ожог на ладонях…
— До смерти, — согласился Линли.
— Это весьма интересная деталь, ты не находишь? — Сент-Джеймс на мгновение направил задумчивый взгляд в окно и снова вернулся к изучению снимков жертвы номер четыре. — Преступник не очень хорошо владеет ножом. Никаких сомнений относительно того, в каком месте резать, не было, однако он испытал удивление, когда оказалось, что не так-то просто это сделать.
— Значит, он не врач и не студент медицинского колледжа.
— У меня сложилось именно такое впечатление.
— А каким инструментом он пользовался?
— В данном случае вполне можно было обойтись любым острым ножом. Даже кухонным. Нужно только обладать достаточной силой, поскольку пришлось разрезать все абдоминальные мышцы. А чтобы проделать такое отверстие… Это было совсем не просто. Он несомненно обладает большой физической силой.
— Саймон, ты обратил внимание? Он вырезал пупок. На последнем теле.
— Отвратительно. — Сент-Джеймс вздохнул. — Можно было бы предположить, что он сделал надрез, так как ему не хватало крови, чтобы нарисовать на лбу символ, но отсутствие пупка разрушает эту теорию, согласен? Кстати, а как ты объясняешь пометку на лбу?
— По-моему, это какой-то символ.
— Подпись убийцы?
— В какой-то степени да. Но это больше чем просто подпись. Если все преступление — это часть некоего ритуала…
— А все сводится к тому.
— …то я могу предположить, что кровавая метка — это заключительный штрих церемонии. Жертва мертва, и точка.
— Тогда в ней может заключаться какое-то послание.
— Определенно.
— Но кому? Полиции, которая не сумела догадаться, что в городе орудует серийный убийца? Жертве, которая только что прошла настоящую пытку огнем? Кому-то еще?
— Это и есть главный вопрос.
Сент-Джеймс кивнул. Он отложил стопку фотографий и взял бокал с виски.
— С него-то я и начну, — заявил он.
Глава 3
Когда Барбара Хейверс, уже поздним вечером, выключила зажигание, она не вышла из «мини», а осталась сидеть, прислушиваясь к бульканью двигателя. Голову она склонила на руль. Шевельнуться не было сил. Странно, кто бы мог подумать, что просиживание часами напролет перед компьютером и на телефоне окажется более утомительным, чем гонки по Лондону в поисках свидетелей, подозреваемых, улик и многого другого, но жизнь показала, что это именно так. И еще одно наблюдение: оказывается, длительное вглядывание в монитор, чтение и подчеркивание распечаток и повторение одного и того же доведенным до отчаяния родителям на другом конце телефонного провода вызывают в организме непреодолимую потребность в печеной фасоли на жареном хлебе (о, банка фасоли от «Хайнц», эта лучшая еда на свете!) с последующим принятием горизонтальной позиции на диване перед телевизором с «лентяйкой» в руках. Короче говоря, за последние два бесконечных дня у нее не было ни одного приятного момента.
Прежде всего надо было как-то пережить ситуацию с Уинстоном Нкатой. С сержантом Уинстоном Нкатой. Одно дело — понимать, почему Хильер повысил ее коллегу в звании именно сейчас. Другое дело — осознавать, что Нката заслуживает повышения вне зависимости от того, является он пешкой в политических интригах или нет. А хуже всего было продолжать работать с ним, понимая, что происходящее нравится ему чуть ли не меньше, чем ей.
Будь Нката самодовольным болваном, она бы знала, как вести себя. Если бы он раздулся от гордости, она бы отлично повеселилась, издеваясь над ним. Если бы нарочито скромничал, она бы радостно разобралась с ним с приличной случаю язвительностью. Но ничего такого в его поведении не было, он являл собой более молчаливую версию обычного Нкаты, и это подтверждало слова Линли: Уинни совсем не дурак и отлично понимает, чего пытаются добиться Хильер и отдел по связям с общественностью.
Так что Барбара в конце концов стала сочувствовать коллеге, и это сочувствие вдохновило ее на то, чтобы принести и ему стаканчик, когда она ходила за чаем. Поставив стакан на стол рядом с Нкатой, она сказала:
— Молодец, поздравляю.
Вместе с констеблями, которых инспектор Стюарт дал ей в помощь, Барбара провела два дня и два вечера, обрабатывая головокружительное количество имен в полученном от пятого спецотдела списке пропавших без вести. На определенном этапе к выполнению задания подключился и Нката. За прошедшее время они сумели как следует сократить список. Они вычеркнули детей, которые вернулись домой или сообщили семье тем или иным способом о своем местонахождении. Кое-кто из них оказался за решеткой, как и предполагалось. Других подростков нашли через службы социальной опеки. Но оставались еще сотни и сотни тех, о ком с момента пропажи не было ни слуху ни духу, и на следующем этапе полицейским предстояло сравнить их описания с четырьмя жертвами серийного убийцы. Часть работы можно было возложить на компьютер. Остальное пришлось делать вручную.
С помощью фотографий и отчетов о посмертном вскрытии трех первых трупов и благодаря готовности практически всех родителей пропавших детей к сотрудничеству им удалось предположительно идентифицировать одно из тел. Однако до полной уверенности, что разыскиваемый мальчик действительно является одной из жертв, было еще очень далеко.
Тринадцать лет, смешанного происхождения — афро-филиппинского, бритая голова, нос, приплюснутый на конце, и сломанная переносица… Его звали Джаред Сальваторе, и пропал он почти два месяца назад. Об этом сообщил его старший брат, который, как указывалось в документах, обратился в полицию из Пентонвилльской тюрьмы, где отбывал срок за вооруженное ограбление. О том, каким образом старший брат узнал об исчезновении младшего, документы умалчивали.
