Бехеровка на аперитив - Корецкий Данил Аркадьевич
– Президенту нужно радио! – отчаянно жестикулируя, сказал я. – Он хочет говорить по радио!
Вождь кивнул. Его совершенно не удивила такая постановка вопроса. Через несколько минут он, в сопровождении двух телохранителей, повел меня по деревне. Идти пришлось недолго – на противоположный конец поляны, где в удобном месте стоял явно нежилой дом. Туда мы и вошли.
Я будто вновь переместился во времени и пространстве. Складная солдатская кровать, застеленная выцветшим шерстяным одеялом, три грубые табуретки, напрочь лишенные изящества стол и тумбочка, несколько икон, на стене – четыре сделанные «Полароидом» фотографии с одинаковым сюжетом: упитанный священник добродушно улыбается в окружении своей паствы – трех-четырех напряженных аборигенов. Здесь же, на вешалке, висели брюки, куртка, несколько рубашек, черная сутана, черная широкополая шляпа и большой католический крест на длинной цепочке. Внизу стояли стоптанные ботинки с высокой шнуровкой и мягкие разношенные кроссовки. На столе, под керосиновой лампой, пылился прибор, напоминающий компьютер. Это была австралийская рация «Кодан», отличающаяся от «Эфира» так же, как бомбардировщик «Стеллс» отличается от довоенного «У-2». Рядом с рацией лежали Библия на английском языке, газовая зажигалка, и стояла пустая бутылка из-под виски «Золотой фазан».
Бросалось в глаза, что земляной пол чисто выметен, и вообще – в помещении было тщательно убрано, и царил образцовый порядок, как в музее «Уголок цивилизации». Кто-то явно создавал впечатление, что живущий здесь человек просто вышел ненадолго, но скоро обязательно вернется. Вот и все его вещи – в целости и сохранности! Только в чем он тогда ходит? Неужели голый?!
Вождь Твала внимательно наблюдал за моей реакцией.
– У вас был миссионер? – как можно мягче поинтересовался я. Но вождь не понял. Или сделал вид, что не понял.
– Вот радио, – указал он пальцем и, присев на корточки, принялся наблюдать за мной.
Что ж, в данный момент рация интересовала меня куда больше, чем судьба миссионера. Тем более, что последняя не составляла большой загадки.
Я осмотрел «Кодан». Батареи, конечно, были мертвыми, но солнечное зарядное устройство работало исправно. Я вынес его на улицу, повернул белую панель так, чтобы синеватые ячейки фотоэлементов смотрели прямо на солнце, и стрелка вольтметра сразу качнулась вправо. Стоящие у входа телохранители вождя благоговейно следили за моими действиями. На всякий случай, я сделал несколько «колдовских» пассов руками и проговорил что-то неразборчивое.
Через несколько минут напряжение и ток достигли нормативного уровня. Я включил питание, заглядывая в чудом сохранившийся клочок бумаги, выставил нужную частоту: 15016 килогерц.
– Ковалев вызывает «Утес», – сказал я.
На этом моя работа закончилась. Не надо вертеть ручки настройки, напрягая слух, разбираться в тресках и шумах эфира, без конца повторять вызов – все сделает автоматика. А когда поймает ответный сигнал, очистит его от посторонних шумов и принесет мне. Оставалось только ждать.
Что может сделать Колосков? Прислать пару вертолётов с десятком бойцов и начать боевые действия на территории суверенной Борсханы? Ерунда. У него всего один вертолет, и тот, возможно, уже развалился. К тому же поведение ангольского пилота бесконечно далеко от неукротимой победной ярости берсерка, и если таков общий стандарт ангольских воинов, то вряд ли этот рейд станет победоносным. Да и не факт, что у самого Колоскова, несмотря на всю его бесшабашность, хватит решимости развязать очередную локальную войну. Это не местных военачальников за яйца хватать. За подобные штуки его, в лучшем случае, отправят военруком в какую-нибудь занюханную школу российской сельской глубинки. Это в самом лучшем случае! А то и в тюрьму.
«Кодан» издал короткий зуммер, и в хижине раздался отчетливый голос Колоскова. Судя по всему, он был еще трезв. Или почти трезв.
– «Утес» слушает! Кто вызывает?
– Кто, кто! Ковалев из метеоцентра!
– Едрена корень, Виталик, ты, что ли? – слышимость была прекрасная, как будто командир базы сидел со мной рядом.
– Нет, вождь Твала!
Услышав свое имя, вождь удовлетворенно кивнул.
– Ты где?! – продолжал задавать дурацкие вопросы командир базы.
– В п…! – раздраженно рявкнул я.
– Ты чё это? – обиделся Колосков.
– Да то! Меня захватили людоеды, грозят через десять дней сожрать! А твой черножопый пилот улетел, хотя у него был автомат!
– Так что, выходит, Муаб тебя бросил?! – взревел полковник. – А мне, сука, сказал – ты ушел и не вернулся… Я его, гада, сейчас же на второе упражнение поставлю!
– Да это дело десятое! Сейчас другое важно…
– Слушаю, говори!
– Сообщи в Москву, в разведцентр!
За такое нарушение конспирации положено увольнение без пенсии. Но любые дисциплинарные меры не шли ни в какое сравнение с перспективой быть съеденным. И сейчас мне было на них наплевать.
– Подполковнику Иванникову сообщи!
– Подожди, не пойму… Куда сообщить? В центр метеоразведки? Откуда там подполковники?
– Записывай телеграмму. «Олимп…»
– Какой олимп, едрена корень?
– Записывай, потом поймешь! «Олимп. Захвачен в Борсхане племенем нгвама. Приговорен к съедению…» Нет, не так, вычеркни. «Через десять дней буду подвергнут физическому уничтожению. Выполнение задания под угрозой. Нуждаюсь в помощи. Зевс».
– А-а-а, вот оно что…, – понимающе протянул Колосков. – Вон ты что за птица! Ну, ты даешь… А с виду, действительно, как эти трехнутые ученые… Ну, и куда это посылать?
– Отдай своему особисту, он знает.
– А где ты рацию-то взял?
– У них тут жил миссионер, потом, похоже, они его сожрали. Это его рация.
– Н-да, пацан, ты влип… Ладно, я все сделаю! Держись! До связи!
Я перевел дух и вытер пот со лба. Не знаю, поможет это или нет, но, по крайней мере, я сообщил о своем положении…
– Что сказал американский Президент? – поинтересовался вождь Твала. – Он недоволен?
Я нахмурился.
– Он очень рассердился. Никто не смеет брать в плен его подданных! И никто не смеет угрожать им смертью!
Вождь Твала и бровью не повел. Прищурившись, он долго смотрел мне в глаза. Пронзительно и испытующе. Сегодня он уже не походил на карнавального злодея. Твёрдый, спокойный и чуть насмешливый взгляд неглупого, много повидавшего человека, привыкшего к опасностям, знающего себе цену и готового на равных тягаться с Президентом Соединенных Штатов.
– Сердиться может тот, кто имеет силу, – веско произнес он. – Пусть покажет, что он силен, и мы окажем ему свои почести!
– Он покажет свою силу. А пока он приказал, чтобы я жил здесь, в этом доме, и разговаривал с ним по радио.
– Живи, – неожиданно легко согласился вождь. – У тебя осталось девять лун.
– А где хозяин всего этого? – я показал рукой вокруг.
– Он жив и здоров, – быстро ответил вождь Твала, отводя взгляд. – Он скоро вернется. Но ты с ним не встретишься…
– Хорошо бы! – искренне пожелал себе я.
За 17 дней до дня «Ч».
Североморск. Военно-морская база подводных ракетоносцев
Основная операция проводилась в ноль три часа. Пирс и прилегающая территория были оцеплены спецназом СЯС[14]. Шеренга бойцов в черном обмундировании, черных беретах, с черными автоматами, пули которых, по слухам, превышали мощность 120-миллиметровых орудийных снарядов, вытеснила вахтенных, дежурных, патрульных, – всех, кто обычно нес здесь ночную службу. Только командир крейсера, старший помощник и командир ракетной части стояли на мостике, внимательно наблюдая за происходящим.
В ярком свете прожекторов плавучий кран вытягивал из первой ракетной шахты «России» толстенную шестнадцатиметровую «РСМ-52» с десятью ядерными боеголовками индивидуального наведения. Когда огромный серо-зеленый цилиндр повис на тросах, центровка корабля изменилась, и крейсер слегка качнуло.
