Сокровища Петра Первого - Виктория Лисовская
— Кто его убил, следствие разберется. А подскажите, знаком ли вам Алексей Потапов? Говорил ли Иван когда-нибудь про Потапова?
— Потапов? Нет, в первый раз слышу.
— Посмотрите на эту фотографию. Это Алексей Потапов. Вы его раньше видели? — Безбрежная подвинула к Кучиной фотографию бывшего охранника.
Анастасия внимательно посмотрела на фото, потом отрицательно покачала головой.
— Нет, извините, не знаю, не видела.
— Хорошо, еще такой вопрос: Иван Трифонов увлекался искусством? Русскими художниками? Ходил по музеям, коллекционировал картины?
Анастасия расхохоталась.
— Ванька-то? Коллекционировал картины? Да вы что! Нет, конечно. Он был абсолютно далеким от искусства человеком. Когда он был в музее в последний раз, даже и не вспомню. Наверное, еще в школе их водили в Эрмитаж или в Русский музей!
— А вы как относитесь к искусству? У вас есть знакомые коллекционеры? — спросила следователь.
— Нет, коллекционеров у меня нет знакомых. Посмотреть красивые картины я могу, но по музеям мне ходить некогда! — Настя уверенно кивнула.
Следователь Безбрежная записала слова девушки, а потом отпустила ее, попросив в ближайшее время не покидать город.
Апрель 1698 г. Лондон
— Я слышал, вы интересуетесь науками и разными диковинками? — помешивая дрова в камине, поинтересовался ученый.
— Так точно, интересуюсь. Я уже осмотрел Гринвическую обсерваторию, — с горячностью ответил его молодой собеседник.
— И как она вам? — безэмоционально продолжил ученый, даже не смотря на юношу.
— Это поразительно. Это просто великолепно, просто нет слов. Правда, Сашка? — обратился он к другому молодому человеку, сидевшему по правую сторону от него.
Тот согласно кивнул, что-то пробормотав.
— Я, если честно, давно мечтал с вами познакомиться. Ваши теории фундаментальны, они опережают свое время. — В глазах юноши зажегся яркий огонек.
— Вы читали мои труды? — Ученый наконец-то повернулся в их сторону.
— Да, конечно, не все, но то, что я читал, меня поразило!
— Интересно! — улыбнулся он. — Хорошо, я знаю, у вас есть ко мне вопросы, но я бы хотел и вам задать несколько, по прочитанному. Например, как вы трактуете мой вывод: «Всякому действию всегда есть равное и противоположное противодействие?» Согласны ли вы с этим? Если нет, то почему. Хорошенько подумайте, от ваших слов многое зависит, — он грустно усмехнулся.
Юноша вспыхнул и подскочил с места:
— Да-да, я об этом как раз таки хотел вас спросить. По-вашему, выходит, что всякой силе в нашем мире есть источник, а изначальным источником всего сущего есть Господь, Творец Неба и Земли. Иначе говоря, все, что происходит в нашем мире, происходит по Воле Божьей, по Божественному Промыслу. Но, согласно вашему закону, у Господа Бога нашего должна быть противодейственная сила, — парень замолчал и потупился.
— Продолжайте, прошу вас, продолжайте, — кивнул старик.
— Значит, есть такая же великая сила, как наш Господь, но с противоположным вектором. — Юноша снова замолк.
— Я думаю, вы знаете имя этой силы, — улыбался ученый.
Тот кивнул.
— Знаю, у него много имен. Сатана, Дьявол, Отец лжи, Вельзевул. Его по-всякому называют.
— И в чем же проблема?
— Ну как же! Ведь, в соответствии с вашим законом, все силы «равны по модулю и противоположны по направлению».
Ученый кивнул.
— Да, точно.
— Так, получается, вы уравниваете силу Господа, творца Земли и Неба, и Сатану, Отца лжи. Такой вывод противен всему Священному Писанию и всему смыслу христианской веры, — твердо ответил юноша, прямо глядя в глаза старику. — Ведь, как мы знаем, сила Господа неограниченна и нет силы, равной ей. Сатана и его бесы все бессильны перед Господом и его волей, они могут лишь искушать человека, но перед Господом они ничтожны.
Тот захлопал в ладоши.
— Браво! Как вас, Петр? Вы молодец. А вы истинный христианин? Вас можно искусить?
— Да, конечно, я православный царь, истинный христианин, а ваше учение, Исаак, отдает ересью.
Исаак Ньютон снова расхохотался.
— Однако интересная трактовка моего закона. А скажите, какое главное ваше дело как православного царя?
— Как какое? Радеть о нуждах своего народа, защищать народ православный! — гордо ответил Петр.
— От кого защищать? — хитро стрельнул глазками Ньютон.
— От любого врага! От басурманина на юге, от немчуры проклятой на западе! — снова гордый взгляд.
Ньютон хмыкнул.
— То есть вы, Ваше Величество, ратуете за чаяния народа своего, а на путь прогресса идти не хотите? Раз уж углядели еретичество в законах природы и естественных науках!
— Путь прогресса нужен, я затем и отправился в страны дальние, чтоб науку и прогресс в страну свою привести. Но полностью копировать западную жизнь я не намерен! Никогда такого не будет! Народ русский велик, самобытен! Негоже нам забывать веру и жизнь отцов и дедов наших! Вот, скажи мне, Исаак, зачем нам эти шутовские кафтаны и дурацкие парики? В Московии снег, холод, замерзнут бояре в таких смешных нарядах. А парики у вас, небось, от вшей носят?! — Царь рассмеялся во весь голос.
Однако Сашка Меньшиков его не поддержал, он печально сидел, с тоской глядя на царя.
Исаак Ньютон, однако, продолжил:
— А что вы, Ваше Величество, думаете о соседях? О Священной Римской империи германской нации, о шведах, курфюрствах?
— Позор и срамота там творятся! Насмотрелся я на жизнь в этих государствах. Пьют все горькую, курят табак, прелюбодействуют — срам какой! Негоже православным в такие мерзости впадать! — Царь перекрестился. — Мой отец Алексей Михайлович заповедал мне блюсти честь и совесть нашей страны. А с курфюрстами мы разберемся, обязательно разберемся, чтоб не зарились на наши земли! — Петр грозно помахал кулакам невидимым врагам.
— Ясно, что разговора у нас не получится! — печально заметил Ньютон. — Видит Бог, я не хотел этого! — он развел руками. — Но это необходимый шаг.
— Вы это о чем? — Петр нахмурился.
— Если вы знаете, я возглавляю одну секретную организацию, Приорат Сиона. Петр свел брови.
— Так вот, главной задачей Приората Сиона — новый мировой порядок. И сейчас, Ваше Величество, ваша страна, и вы — в первую очередь, мешаете новому мировому порядку, потому прошу меня простить… Но будущее нас рассудит. — Исаак зазвонил в мелодичный колокольчик, и в комнату вошли три огромных мордоворота, которые с легкостью скрутили Петра.
— Сашка! Меньшиков! — кричал он и тянул к нему руки.
Меньшиков кривил свои полные губы и делал вид, что ничего не замечает, кроме ордена Священной Римской империи и графского титула, ему заплатили столько денег, сколько он и помыслить никогда не мог.
Какие там тридцать сребреников Иуды, у Сашки теперь было тридцать миллионов сребреников, и предателем он себя ничуть не
