Высокие ставки. Рефлекс змеи. Банкир - Дик Фрэнсис
— Дайэл стоит вот тут.
Мы остановились у денника, расположенного снаружи основного прямоугольника, и Руперт ненавязчивым щелчком пальцев подозвал конюха, стоявшего футах в двадцати.
— Это Донни, — сказал Руперт. — Он ходит за Дайэлом.
Я пожал руку Донни — крепкому парню лет двадцати, с неулыбчивыми глазами, всем своим видом демонстрировавшего, что его не проведешь. Судя по тому, как он взглянул сперва на Руперта, а потом на лошадь, это было не недоверие лично ко мне, а общий взгляд на жизнь. Мы полюбовались некрупным рыжим крепышом. Я попробовал дать Донни пятерку. Он взял, поблагодарил, но так и не улыбнулся.
В том же ряду, чуть подальше, стоял Феррибот. Он смотрел на мир потускневшими глазами и даже не шелохнулся, когда мы вошли в денник. Его конюх, в противоположность Донни, одарил его снисходительной улыбкой и пятерку взял с видимой радостью.
— Энерджайз в главном дворе, — сказал Руперт, показывая мне дорогу. — Вон в том углу.
Когда мы были на полпути к деннику Энерджайза, во двор въехали еще две машины, из которых вывалилась толпа мужчин в дубленках и звенящих браслетами дам в мехах. Они увидели Руперта, замахали ему и потянулись к конюшне.
Руперт попросил меня обождать пару минут.
— Ничего-ничего, — сказал я. — Вы скажите, в каком деннике Энерджайз. Я к нему сам загляну. А вы пока встречайте других владельцев.
— Он в номере четырнадцатом. Я скоро приду.
Я кивнул и направился к четырнадцатому деннику. Отпер засов, вошел. Внутри был привязан темный, почти черный конь. Видимо, его приготовили к моему визиту.
Мы с конем поглядели друг на друга. «Старый друг», — подумал я. Единственный, с которым у меня был настоящий контакт. Я принялся разговаривать с ним, как тогда, в фургоне, виновато оглядываясь через плечо на открытую дверь — а вдруг кто-нибудь услышит и решит, что я спятил!
Я сразу увидел, почему Руперт беспокоился на его счет. Энерджайз действительно похудел. Похоже, вся эта тряска в фургоне не пошла ему на пользу.
Я видел, как Руперт в другом конце двора разговаривает с владельцами и провожает их к их лошадям. Видимо, по воскресеньям владельцы съезжаются толпами.
Мне было хорошо здесь. Я провел со своим черным конем минут двадцать, и у меня появились странные мысли...
Руперт вернулся почти бегом и принялся дико извиняться:
— Вы все еще здесь... Прошу прощения...
— Не за что, — заверил его я.
— Идемте в дом, выпьем по рюмочке.
— С удовольствием.
Мы присоединились к прочим владельцам и вернулись в кабинет Руперта, где нас щедро угостили джином и виски. Траты на напитки для владельцев нельзя было включать в деловые расходы при расчете налогов, за исключением тех случаев, когда владельцы — иностранные граждане. Джоди жаловался на это каждому встречному и поперечному и с небрежным кивком принимал от меня в подарок ящики спиртного. А Руперт наливал, не скупясь, безо всяких намеков, и это было очень приятно.
Прочие владельцы возбужденно строили планы. Они собирались встретиться на Рождество в Кемптон-парке. Руперт представил нас друг другу и сообщил, что Энерджайз тоже будет участвовать в Рождественской Барьерной.
— Ну, если судить по тому, как он выиграл в Сэндауне, — заметил один из людей в дубленках, — это будет первый фаворит.
Я глянул на Руперта, спрашивая его мнения, но он возился с бутылками и стаканами.
— Надеюсь, — сказал я.
Дубленка глубокомысленно кивнула.
Его жена, уютная дамочка пяти футов ростом, скинувшая своего оцелота и оставшаяся в ярко-зеленом шерстяном костюме, посмотрела на меня с удивлением.
— Но, Джордж, солнышко, Энерджайза ведь тренирует тот славный молодой человек, у которого еще такая хорошенькая женушка. Ну, помнишь, та, которая познакомила нас с Дженсером Мэйзом.
Она жизнерадостно улыбнулась, не замечая, как ошарашены ее слушатели. Я, наверно, с минуту простоял как вкопанный, лихорадочно прокручивая в голове все, что из этого вытекает. А тем временем диалог между солнышком Джорджем и его ярко-зеленой супругой перешел на шансы их собственного стиплера в другой скачке. Я отвлек их:
— Извините, не расслышал, как вас зовут...
— Джордж Вайн, — сказал мне мужчина в дубленке, протягивая широкую, как лопата, ладонь, — и Поппет, моя жена.
— Стивен Скотт, — представился я.
— Рад познакомиться.
Он отдал свой пустой стакан Руперту, который радушно снова наполнил его джином с тоником.
— Поппет не читает спортивных новостей и не знает, что вы отказались от услуг Джоди Лидса.
— Вы говорили, что Джоди Лидс познакомил вас с Дженсером Мэйзом? — осторожно спросил я.
— Да нет, не он! — улыбнулась Поппет. — Его жена. Джордж кивнул.
— Повезло, можно сказать.
— Видите ли, — небрежно говорила Поппет, — выигрыши на тотализаторе иногда такие маленькие! Настоящая лотерея, не правда ли? В смысле, никогда не знаешь, что ты получишь за свои деньги. Не то что у букмекеров.
— Это она вам говорила? — спросил я.
— Кто? А-а, жена Джоди Лидса... Да, это она. Видите ли, я как раз забирала на тотализаторе свой выигрыш за одну из наших лошадей, а она тоже стояла в очереди к соседнему окошку, и она сказала, как обидно, что тотализатор платит только три к одному, когда у букмекеров стартовая ставка была пять к одному, и я с ней была совершенно согласна. Мы немножко постояли и поболтали. Я ей сказала, что того стиплера, который только что выиграл скачку, мы купили только на прошлой неделе, и это наша первая лошадь. Она очень заинтересовалась и сказала, что у нее муж тренер и что иногда, когда ей надоедает, что на тотализаторе такие маленькие ставки, она ставит у букмекера. Я сказала, что мне не нравится толкаться в рядах — там толпа народа и ужасно шумно. Она рассмеялась и сказала, что она ставит у букмекера, который стоит у ограды, так что можно просто подойти и совсем не надо пробираться через толпу у ларьков. Да ведь вы же должны их знать! В смысле, они-то вас должны знать, если вы понимаете, о чем я. А мы с Джорджем о них даже и не слышали. Я так и сказала миссис Лидс.
Она остановилась, чтобы отхлебнуть джину. Я слушал как зачарованный.
— Ну вот, — продолжала Поппет, — миссис Лидс вроде как заколебалась, а мне вдруг пришла в голову великолепная
