Злая шутка - Алла Холод
– Давай сначала просто разложим все по полочкам. Согласен?
– Начинай!
– Стас покинул дом в спешке и отключил телефон. Так поступают люди, которые не хотят никого видеть. Одним словом, прячутся. Он снял какие-то деньги со счета, видимо, предвидя, что придется где-то расплачиваться наличными. Возможно, он жил на частной квартире. Через некоторое время кто-то назначает ему встречу в сомнительном клубе, и он по какой-то причине не отказывается, идет туда, ничего не боится. Значит, человек, назначивший эту встречу, как минимум знал, где находится Стас. В клубе он не имеет никаких контактов с местной публикой, значит, тот, кто назначил ему встречу, и скормил ему таблетки. Общая картина примерно такая, но эта конфигурация содержит огромное количество вопросов, на которые у нас нет ответов.
– У меня тоже масса вопросов, но давай начнем с твоих.
– Хорошо. Для начала я не могу понять, почему Стас повел себя так, будто скрывается от правоохранительных органов. Ему нужно было убраться из дому, с твоих глаз. Но зачем прятаться, будто его ищет полиция? Он боялся, что ты будешь его искать? И будешь использовать все свои ресурсы для этого? Отключение телефона я еще могу понять, ему не хотелось отвечать на вопросы, с кем-то объясняться, он боялся твоего звонка – это тоже может быть. Но если он снимал деньги, значит, ему были нужны наличные. Зачем? Все, кроме наркотиков, можно купить по карте. Дальше я не понимаю, зачем он приперся в этот клуб. Если у него была встреча, то кто тот человек, который ее назначил? Как он вычислил, где прячется Стас? Как он назначил встречу, не имея с ним телефонной связи? Через кого-то? Но через кого именно? И самое главное – зачем? Если Стас умер не по своей воле, то мне совершенно не понятно, кому была нужна его смерть. И как человек, который был в ней заинтересован, чисто технически заставил его выпить сомнительные таблетки. Стас никогда бы этого не сделал. Но все эти вопросы сразу отпадают, если он совершил самоубийство. Тогда все складывается. Он испытывал чувство вины, боялся встречи с тобой и вообще с кем угодно. Он не представлял, как жить дальше, чувствовал себя изгоем. На этом фоне он, наверное, мог проглотить ту дрянь.
– Ты сама веришь в то, что Стас покончил с собой? – очень серьезно спросил отец.
– По всей логике, выходит так, – пожала плечами я, – хотя Стас так себя любил, что представить его в роли отчаявшегося самоубийцы мне трудно.
– Логика тоже хромает, Ксения, – заявил папа, – сама подумай. Я не верю в то, что страсть между моим сыном и той женщиной возникла спонтанно, и он так легко уболтал ее прямо на мероприятии. Новоиспеченные любовники так себя не ведут. Если бы между ними до того ничего не было, кроме флирта и любовной игры на расстоянии, Инга бы не осмелилась. Да они оба побоялись бы устроить этакое шоу в момент торжества. В том-то и дело, что подобным образом могут повести себя только проверенные любовники, которым не впервой пристраиваться где придется. Которые жаждут новых ощущений, щекочут себе нервы, чтобы сильнее возбудиться. Они никогда не расположились бы на веранде, если бы делали это в первый раз. Так что это было не в первый и не в десятый раз, поверь мне. А если у Стаса была давняя связь с Ингой, то о каких угрызениях совести мы говорим? Он приволок в мой дом свою девку, чтобы выдать ее за меня замуж, это же ясно. У Стаса была какая-то цель. Поэтому угрызений совести не было, могла быть только досада на то, что по пьяному делу они повели себя неосмотрительно. Не сдержались. Может быть, имела место злость на того, кто организовал эту шуточку – направил на них софит в самый интересный момент. Но передо мной Стас не чувствовал себя виноватым. Ему незачем было лишать себя жизни.
– Но ведь вначале ты думал именно так… – заметила я.
– Я просто перебирал разные варианты. Мне до сих пор не ясно, как можно заставить человека проглотить таблетки, которые он не хочет принимать? Если Стаса убили, то как его заставили это сделать?
– Обманом, больше, наверное, никак. Ты думаешь, это могла сделать Инга? Она лишилась будущего – ни много ни мало.
– Все может быть, и это тоже.
– Ее допрашивали?
– Может быть, уже допросили, но тогда, когда собирались это сделать, не смогли ее найти. В квартире ее не было, по телефону разыскать ее также невозможно. Тебе лучше спросить своего горячего поклонника Сережу Винника, он расскажет тебе все как на духу, несмотря ни на какие тайны следствия.
– Сомневаюсь, папа, Сережа отъявленный карьерист, просто так на служебное нарушение он не пойдет.
– Увидим, – усомнился отец, – смотри-ка: Феофана от тебя теперь не оттащишь.
Котенок действительно вцепился в меня мертвой хваткой. Кусочки филе, которые я, разумеется, освободила от обжарки, незаметно от отца угодили прямо в пасть ненасытному малышу и, видимо, очень ему понравились. Так что лучшей подружкой я стала в первые же минуты общения. А когда мы с папой перебрались из-за стола на диван пить кофе, котенок обустроил себе спальное место у меня на животе и стал тестировать меня на предмет, гожусь ли я в мамочки. Я гладила его пушистую головку, тугой животик, котенок блаженствовал, периодически выпуская крохотные, но острые коготки, чтобы «поточить» ими свою лежанку, то есть меня.
– Папа, куда тебе столько кошек? Я хочу забрать Фантика к себе. Отдашь?
– Забирай, – легко согласился папа, – он тебя полюбил.
Фантик как будто понял, что в эту минуту решается его судьба, сладко потянулся, дернул коротким, еще не до конца сформировавшимся котеночным хвостиком и зевнул во всю свою розовую пасть.
– Феофан, ты поедешь жить ко мне?
– Пусть вопрос решится сегодняшней ночью, – заключил папа, – дадим этому созданию право сделать свой выбор. Если он придет ночевать к тебе, то можешь забирать его смело. Значит, это любовь с первого взгляда, такое чувство нужно уважать.
Я немного помялась, чувствуя, что папа от меня чего-то ждет, но не хочет давить. Наконец решилась.
