Наталья Никольская - Не повод для знакомства
– Давай, рассказывай, нашла что-нибудь? – глаза у Ольги блестели от нетерпения.
– Подожди, – оттягивала я момент расплаты, – расскажи лучше, ты была у Андрея? Как он?
– Была. Но меня к нему не пустили. Врач сказал, что пока не может ничего сказать. Вот и все. Я поехала к бабушке, отвезла им с детьми продуктов, потом вернулась домой. Стала тебе звонить, а ты трубку не берешь! В чем дело? Ты что-нибудь нашла?
– Нашла, – глубоко вздохнув, сказала я. – Только уже потеряла.
– Ка-а-к? – поразилась Ольга.
– Понимаешь, Оля… Как бы это тебе объяснить… Короче… – я набрала в легкие побольше воздуха и кинулась в омут головой. Рассказала все, не утаив ни малейшей детали. Ольга слушала меня, и лицо ее все больше мрачнело.
– Ты шляпа! – резюмировала она. – Настоящая шляпа! Даже хуже! Вот со мной такого точно не случилось бы!
Я так не думала, но возражать не стала. Понимала, что опростоволосилась.
– Нет, ты понимаешь, что ты наделала? – продолжала вопрошать Ольга. – У нас в руках была улика, а ты ее посеяла! Что теперь делать?
– Я и сама задаю себе этот вопрос, – ответила я. – Но давай реализовывать наши планы. Мы ведь хотели ехать к Лапиным, так? Вот давай и поедем.
Я, правда, считала, что это пустая затея. Ведь Жора сказал, что милиция опросила всех соседей и ничего не узнала. Но не сидеть же сложа руки? Нужно делать хоть что-то!
– Пошли, – сказала я Ольге, двинувшись к двери.
Мы вышли на улицу.
– Ты без машины? – удивилась Ольга.
– Да, – потупив взор, сказала я. – Она у меня что-то барахлит.
– Так ты отдай ее в ремонт, – посоветовала сестра.
– Непременно так и сделаю, – заверила я ее. – А сейчас давай частника ловить.
Пожилой лысоватый дядечка заломил за поездку такую цену, что мы с Ольгой дружно послали его подальше, пожелав попутного ветра.
Следующей мое внимание привлекла серая «шестерка» с молодым белобрысым парнем за рулем. Парень согласился нас отвезти совершенно безвозмездно. То есть даром. Чему мы были очень рады. По дороге мы весело поболтали под забойную музыку, парень высадил нас у самого подъезда дома, где жил Андрей, пожелал нам удачи, мы ответили тем же и пошли в подъезд.
Поднялись на четвертый этаж и позвонили в сто двадцать пятую квартиру. Дверь открыла Наташа Лапина. Она была все в той же футболке и лосинах.
– Здравствуйте еще раз! – улыбнулась она. – Проходите, пожалуйста. Папа как раз дома. И мама тоже. Правда, боюсь, что я вас разочарую. Вы знаете, к нам уже приходили из милиции и расспрашивали. Родители не смогли ничего сообщить.
– Но мы все-таки побеседуем с ними? – спросила Ольга.
– Да, конечно.
Мы прошли в комнату. На диване сидела высокая черноволосая женщина с очень бледным и худым лицом. Тщательно наложенный макияж, безупречная прическа, ухоженные ногти, маникюр – сразу было видно, что женщина следит за своей внешностью. И имеет для этого все возможности. Даже ее домашний наряд состоял не из задрипанного халата, а из легкого, струящегося черного платья, явно дорогого. И вся обстановка в квартире свидетельствовала о высоком доходе ее хозяев, как уже говорилось.
При виде нас женщина удивленно подняла тонкие черные брови.
– Мама, это мои знакомые, Ольга Андреевна и Полина Андреевна, я тебе о них говорила, – сказала Наташа. – Они хотят поговорить насчет несчастья с Андреем Геннадьевичем. А это моя мама. Елизавета Алексеевна.
– Очень приятно, – вежливо ответила Елизавета Алексеевна, – но, право, я не знаю, чем я-то могу помочь? Вы садитесь, пожалуйста. Наташа, приготовь гостям кофе.
Мы отказались от кофе и сели на диван рядом с Елизаветой Алексеевной.
– Мы хотели узнать, не слышали ли вы вчера вечером чего-нибудь? – спросила Ольга и смутилась. – Я имею в виду…
– Я поняла, что вы имеете в виду, – остановила ее женщина. – Но я ничего подозрительного не слышала.
– И не видели никого? Может быть, какой-то посторонний человек привлек ваше внимание?
– Нет. Я вообще вчера никуда не выходила. Погода была ужасная, а я так легко простужаюсь. Поэтому сидела дома. Вечером пришел Вячеслав Владимирович, мой муж. Мы поужинали и легли спать. Вот и все. А наутро пришла соседка, Клавдия Матвеевна, и рассказала нам об этом несчастье. Она вообще всегда обо всем первая узнает, – добавила Елизавета Алексеевна.
– А вы хорошо знали Андрея Геннадьевича? – спросила Ольга.
– Милые девушки, я его вообще, можно сказать, не знала. Мы здоровались на лестнице и только.
– А ваш муж?
– И он тоже. Сами посудите, человек недавно переехал. Еще неизвестно, будет ли он вообще здесь жить. Когда мы успели бы с ним познакомиться хорошо?
– А его дядю вы знали?
– Николая Михайловича? Конечно. Он был нашим соседом в течение многих лет.
– А в каких вы были отношениях?
– Как в каких? В обычных, в соседских. А почему вы об этом спрашиваете? Это-то какое имеет значение?
– Да возможно, что никакого. Так, просто интересуемся, – ответила Ольга.
– Да, еще один вопрос, Елизавета Алексеевна, – спохватилась я. – Вы случайно не видели здесь женщину лет сорока пяти-пятидесяти, крашеную блондинку в светлом плаще?
– Да вроде нет, – пожала плечами женщина. – Может, и видела, но не придала значения. А что?
– Да ничего.
– Вообще, вы знаете, у меня плохая память на лица. И я мало с кем общаюсь. У меня есть свой круг знакомых, а остальные меня интересуют постольку поскольку, – Елизавету Алексеевну явно стали раздражать наши вопросы. Она повернула голову и крикнула:
– Наташа! Наташа! Что там, кофе готов?
– Иду, мама, – послышался голос девушки. Вскоре появилась она сама все с тем же раскладным столиком, на котором стояли три чашки кофе.
– Я, с вашего позволения, пойду к себе, – сказала Елизавета Алексеевна, – голова, знаете ли, болит. Эта погода ужасная!
Женщина встала с дивана и прошла в соседнюю комнату. Мы заметили еще одну дверь. Там, очевидно, комната Наташи. А где же папа?
Тут открылась дверь из той комнаты, где скрылась болезненная Елизавета Алексеевна, и к нам вышел высокий, крупный мужчина. Его светло-каштановые волосы были коротко подстрижены.
– Здравствуйте, – поприветствовал он нас густым голосом. – Разрешите представиться: Вячеслав Владимирович Лапин, отец Наташи.
Мы назвали свои имена.
– Папа, Ольга Андреевна и Полина Андреевна хотели бы спросить тебя, не заметил ли ты чего подозрительного в подъезде вчера вечером?
– Вы знаете, нет, – ответил Лапин. – Я торопился домой с работы. Взбежал по лестнице, открыл дверь. Даже не обратил внимания, встретился ли мне кто-нибудь. Хотя, пожалуй, никто не встретился. Да, точно никто.
– А во сколько вы вернулись?
– Примерно в половине девятого.
– И совсем-совсем никого не видели? – спросила Ольга.
– Совсем-совсем никого, – улыбнувшись, ответил Лапин.
– Спасибо вам большое, – вздохнула я. – Извините, что отняли у вас время.
– Да ничего страшного, – ответил Лапин и пошел в кухню.
– Знаете, что? – спросила Наташа, подмигнув нам. – Пойдемте ко мне в комнату. Мне бы хотелось с вами поговорить.
Мы отправились вслед за ней. Комната у Наташи была небольшая, но светлая. На стенках висели плакаты с известными певцами. На столе магнитофон, на полках над письменным столом аудиокассеты, на столе учебники и тетради. Кроме них, на столе располагался компьютер «Пентиум». Да, это не Ольгина старенькая «двоечка»! Кровать, застеленная ярким пушистым покрывалом с Микки Маусом. На ней лежала большая игрушечная собака, очень лохматая. На спинке стула возле стола висел голубой джемперок. На стене висел дартc и набор дротиков. Типичная комната современной восемнадцатилетней девушки.
– Садитесь прямо на кровать, – разрешила Наташа. – Здесь очень удобно.
Мы устроились на кровати и приготовились слушать Наташу.
– Вообще-то у меня просьба к вам, Ольга Андреевна, – с извиняющейся улыбкой сказала девушка. – Я уже как-то говорила вам, что хотела бы пройти у вас психологический сеанс. Понимаете, меня все время что-то мучает. Какое-то жуткое воспоминание. Но я никак не могу воссоздать всю картину. Я помню только комнату, в которой происходит что-то ужасное. Но вот что именно, я не могу сказать. И я тоже нахожусь в этой комнате. Еще какие-то люди, но лиц я не вижу. Они хотят что-то сделать, что-то страшное, но что, я не знаю. Меня очень часто преследует эта картина, особенно перед сном. И даже во сне снится. Как будто я нахожусь в этой комнате, хочу помешать этим людям, но не могу. И страх, жуткий страх сопровождает все это. Я просыпаюсь в холодном поту. Это какое-то наваждение. Бывает даже, что сижу на лекции, слушаю внимательно, и вдруг всплывает эта картина. Мне кажется, что я переношусь в эту комнату. Я ни о чем больше не могу думать. И продолжается это несколько минут, пока все не исчезнет. В последний момент мне становится совсем страшно, я даже начинаю кричать – и тут все исчезает. Меня даже из института несколько раз отпускали домой.
