Огюст Ле Бретон - Сицилийский клан
Муш, который с полным основанием мог считаться первым среди французских грабителей, почувствовал себя раздавленным. Дело в мафии было поставлено серьезно. В сравнении с этим преступным синдикатом европейские бандиты выглядели просто мелкими воришками.
— А что будет со мной? — с беспокойством спросил он. Сальваторе стряхнул пепел в блюдце.
— Думаю, что ты захочешь отправиться в Мексику или в Южную Америку. По крайней мере, так бы сделал на твоем месте я сам. Мы с Фрэнки обсудили и это. У него есть свои люди в нью-йоркских доках. Они найдут для тебя судно, на котором ты доберешься до Веракруса. С этим проблем не будет.
— А с моей долей?
— Ты получишь ее, как только окажешься на месте.
— Какие у меня гарантии?
— Мое слово.
— Этого недостаточно.
Кровь отхлынула от лица старого сицилийца. Альдо, стиснув от бешенства зубы, потянулся к Мушу. Но тут вмешался Луи Берлинец.
— Тебе не следует так говорить, — произнес он ледяным тоном.
Его тесть хотел что-то сказать, но Муш его опередил. Понимая, что он слишком перегнул палку, убийца повернулся к Альдо.
— Извини!
Потом, посмотрев на Сальваторе, державшего в руке сломанную сигару, он неловко улыбнулся.
— Мне очень жаль, мсье Маналезе. Действительно очень жаль. Но вы должны меня понять. За мной идет охота. Если я попадусь, моя жизнь не будет стоить и гроша. Я все время на взводе и поэтому несу всякую чушь. Я вам доверяю. Во всем.
В комнате повисла тишина. Никто не решался прервать тяжелое молчание. Американец, поняв, что происходит нечто серьезное, выжидал, потягивая граппу. Он уже хорошо набрался, но это было едва заметно, разве что сильнее обычного дрожали руки. Наконец Сальваторе, не спускавший с Муша глаз, глубоко вздохнул.
— У тебя нет другого выхода! — бросил он ему через стол. — Тереза!
Пока старик закуривал новую сигару, дочь подошла и остановилась перед ним, ожидая приказаний.
— Покажешь американцу комнату на втором этаже, — сказал он ей и поднялся. — Всем желаю спокойной ночи.
Все почтительно встали. Салями спрыгнул с кресла, где дремал все это время, и побежал за хозяином. Перед тем, как выйти, Сальваторе обернулся.
— Жанна! Чтобы я никогда больше не видел тебя в своем доме в этих непристойных платьях! Не понимаю, как ты это терпишь, Альдо!
После этого он поднялся в свою комнату. Там на огромной кровати под золотым распятием, приписываемым Бенвенуто Челлини,[10] его ждала Мария.
XI
Элиане, девушке с улицы Блондель, хозяину гостиницы мсье Полю и владельцам кафе, позвонившим Ле Гоффу, эта ночь запомнилась надолго. Им пришлось до самого утра отвечать на коварные вопросы полицейских. От них потребовали описать внешний вид убийцы, его одежду, все, что они заметили. Особенно досталось Элиане. Еще бы, ведь она переспала с самим Мушем! Рондье, Сериски, Ле Гофф, Мерлю и даже Тупир, который все еще не расколол банду юных налетчиков, не оставляли ее в покое ни на минуту, но она продолжала упорствовать. Она и не подозревала, с кем имеет дело. В том, что убийца бежал, тоже не было ее вины, ведь не она установила эту дверь. Мсье Поля, не предупредившего полицейских о существовании другого выхода, они чуть не разорвали на куски. При одной мысли, что они едва не схватили Муша, сотрудники бригады, казалось, дымились от злости. Теперь у них не было никаких сомнений. Отпечатки пальцев на окурке, пепельнице и умывальнике окончательно подтвердили их подозрения. Было от чего прийти в отчаяние. Срочно вызванный художник нарисовал новый портрет убийцы, и в девять утра Ле Гофф решил всех отпустить.
— А как же премия, господин комиссар? — вопрошала хозяйка кафе, которую Сериски вежливо, но настойчиво подталкивал к выходу.
— Пока еще мы никого не арестовали, — с утомленным вздохом отвечал ей Ле Гофф.
Чтобы сразу отделаться от настойчивой женщины, он добавил:
— Сериски, проводите этих господ. Постарайтесь, чтобы они не столкнулись с Элианой или владельцем гостиницы. Никто не должен знать, откуда к нам поступил сигнал.
Его слова попали в цель. Гектор, с ожесточением чесавший отросшую за ночь на подбородке щетину, повернулся к своей подруге:
— Хватит попрошайничать. Пойдем. Господин комиссар прав. Если Элиана или Поль узнают, что это ты позвонила в полицию, мы можем сразу закрывать наше заведение.
Едва несчастные создания скрылись за дверью, Ле Гофф открыл окно, чтобы избавиться от табачного дыма, густой пеленой висевшего в комнате. В его лицо подул свежий весенний ветерок. Как часто бывает в это время года, погода внезапно переменилась, и на смену тучам пришло голубое небо. Комиссар полной грудью вдохнул чистый воздух и, вернувшись к столу, включил электробритву. Потом он уселся перед картиной, изображавшей Дон Кихота — подарком матери, которая часто говорила, что он воюет с ветряными мельницами — и задумался.
За стеной раздавались голоса Тупира и пришедшего ему на подмогу Жибо, наседавших на задержанных налетчиков и до сих пор не преуспевших в своих попытках склонить их к откровенности. Конечно, в прежние времена эти паршивцы давно бы во всем признались. Тогда полицейские работали грубо. Теперь методы изменились. Сыщики новой формации, подобные Ле Гоффу, для раскрытия преступлений использовали преимущественно собственные мозги, а не кованую обувь, как их предшественники. В уголовной полиции все было поставлено по-новому, и, если верить статистике, результаты были даже лучше, чем прежде.
Комиссар нажал на кнопку аппарата внутренней связи.
— Рондье, мне нужно, чтобы через десять минут все сотрудники бригады собрались в конференц-зале. И те, кто дежурили ночью, и те, кто только что пришли. Сообщите начальникам служб, что я приглашаю их тоже. Пусть пока никто не выезжает на задание.
Он закурил и бросил спичку в пепельницу, на которой был выгравирован его девиз: «Тот, кто сомневается в успехе, уже проиграл». Потом, в очередной раз пролистав дела и позвонив домой, чтобы узнать о самочувствии малыша, вместе с Тупиром отправился в конференц-зал.
Несмотря на утренний час, большая часть кресел оказалась занята. Комиссар пожал руки своим коллегам из полиции нравов и поднялся на эстраду, где стояла черная доска с прикрепленными к ней двумя увеличенными портретами Муша. На одном из них, сделанном сразу после снятия отпечатков пальцев, он выглядел свирепым, как всегда бывает с людьми на фотографиях из уголовных дел. Второй портрет был нарисован художником со слов свидетелей с улицы Блондель. Убийца был изображен в очках, в баскском берете и с усами. Казалось очевидным, что это один человек. Однако тот, кто столкнулся бы с Мушем на улице, мог его и не узнать. Ле Гофф с трудом сдержал зевок, взял указку и, прикоснувшись ею к первому портрету, начал:
— Вот Сарте, каким мы знаем его все. Именно таким благодаря газетам он стал известен публике.
Указка переместилась.
— А вот каким его видели вчера вечером. Сейчас наши службы занимаются размножением…
Он замолк, потому что в зал вошел начальник уголовной полиции и остановился, прислонившись к дверной раме. Некоторые из сидевших встали, но он жестом попросил их не беспокоиться и одновременно сделал Ле Гоффу знак, чтобы тот продолжал сообщение. Комиссар кивнул и возобновил прерванную речь:
— Таким образом, каждый из нас получит новый портрет убийцы. Мне хотелось бы, чтобы поиски велись в тайне. Поясню, что я имею в виду…
Он положил указку на стол и оперся на него рукой.
— Если мы передадим это изображение прессе, в случае удачи нам могут сообщить, где скрывается Сарте. Однако уверенности в этом нет. Можно, однако, ручаться за то, что, увидев в газетах свой портрет, составленный по описанию, он снова изменит внешность, и наши шансы поймать его уменьшатся. Я задаю себе вопрос…
Комиссар остановился, в нерешительности кусая губы.
— Какой вопрос, Ле Гофф? — подбодрил его начальник полиции.
— Я спрашиваю себя, видел ли его вообще кто-нибудь, кроме наших вчерашних свидетелей. Теперь мы знаем точно: кто-то помог Сарте бежать. И эти же сообщники вполне могут сейчас его укрывать, так что ему не нужно напрасно показываться на улице. Именно поэтому нам и следует затаиться. Не будем ничего сообщать прессе. Пусть у Муша возникнет ощущение относительной безопасности. Я рад был удостовериться, что он еще не покинул Францию. Пусть он и дальше остается в стране, и в конце концов мы его возьмем. Мы будем действовать втихомолку. Территориальная полиция будет прочесывать дом за домом каждую улицу, жандармы — каждую деревню. Не забудем при этом, что Сарте помешан на рыбалке.
Ле Гофф кивком ответил на одобрительный жест своего начальника и продолжил:
— Кроме того, мы выяснили, что у тех, кто помог ему бежать, есть фокстерьер по кличке Салями.
