Энн Грэнджер - В дурном обществе
Итак, я почти подготовилась к новому дню и уже собиралась выйти, когда в дверь вдруг позвонили. К гостям я точно не была готова. Во-первых, обычно у меня не бывает гостей, кроме Ганеша и иногда Дафны. Для Ганеша было еще рано, да и для Дафны, пожалуй, рановато. Она знала, что я люблю поздно вставать. А посылок мне никто не присылал.
Я подошла к окну рядом с дверью и выглянула наружу. У моей двери топтался какой-то мужчина, повернувшись ко мне спиной. Его куртка желто-зеленого цвета, выложенная решеткой из белых квадратиков, показалась мне незнакомой. Но крепкое сложение ее обладателя и коротко стриженные рыжеватые волосы включили в голове сигнал тревоги. Пока я пыталась сообразить, кто ко мне пожаловал, утренний гость обернулся. Либо у него глаза были на затылке, либо он просто понял, что я разглядываю его в окошко. Он положил ладони на внешний карниз и уставился на меня через стекло.
Так, лицом к лицу, я уже не могла его ни с кем перепутать. Оказывается, мне решил нанести визит мой старый противник, сержант Парри.
— Можно войти? — громко спросил он. Слова приглушались стеклом и гулким эхом, отдававшимся от стен полуподвала.
Сердце у меня екнуло. Я понятия не имела, что ему надо и зачем он рыщет в наших краях. Несомненно, это я очень скоро узнаю…
— Сюрприз! — объявил он, когда я открыла дверь, и злорадно ухмыльнулся.
— Здрасте, — произнесла я, надеясь, что мне удалось немного сбить с него спесь. — А я как раз собиралась уходить.
— Фран, я к тебе ненадолго, — солгал Парри.
— Для вас я мисс Варади, — напомнила я. — И обращайтесь ко мне на «вы». Ну ладно, входите.
Сержант Парри бодро вошел и тут же, как у себя дома, устроился на диване.
— Ну что, мисс Варади, может, у вас найдется для меня чашка чаю?
— Нет. Чего вы хотите? — буркнула я. — Кстати, что вы здесь делаете?
— В данный момент расследую одно дело с местными коллегами, — ответил он. — И вот оказалось, что вы совсем недавно у них побывали. Мне стало любопытно. Чтобы Фран Варади добровольно пошла в полицию? Это стоит выяснить.
Я поняла: он прочел журнал происшествий и увидел запись. Мне, как всегда, не повезло. И понадобилось ему именно сейчас почтить местное отделение своим неприятным присутствием! Он по-прежнему пытался отрастить усы — и по-прежнему безуспешно.
— Спросите обо всем дежурного сержанта, — посоветовала я. — Он вам все расскажет.
Парри покачал головой:
— Нет, уж лучше вы сами.
Говорил он не столько поощрительно, сколько угрожающе. Мы с ним никогда не были друзьями; впрочем, сомневаюсь, что у него вообще есть друзья. Бабушка Варади назвала бы его мерзким и подозрительным извращенцем. К тому же Парри совершенно не умел себя вести… И вкуса у него тоже нет, мстительно подумала я, бросив взгляд на его куртку. На шее у него красовался недавний порез от бритвы. Рыжие волосы очень часто сочетаются с тонкой, нежной кожей. Но похоже, его кожа чувствительна только к мылу, в других отношениях он толстокожий, как слон. Сержант Парри — вовсе не человек нового типа. Он старорежимный любитель поиздеваться над другими, вооруженный полицейским жетоном. Сейчас он расположился на моем диване и злится на меня, потому что я отказала ему в чае. Спасибо, что хоть явился при свете и позвонил в дверь. Парри предпочитает вламываться к кому-то в дом, а не рыскать снаружи. Нет в нем никакой тонкости.
Пересказав ему все, что услышала от Алби, я понадеялась, что сержант, удовлетворившись, встанет и уйдет. Плохо же я его знала! Парри не удовлетворит ничто, кроме сознания, что он одержал над вами верх, предпочтительно в садистской манере.
Я уже говорила, что отношусь так не ко всем полицейским. О большинстве не могу сказать вообще ничего. Просто я не люблю Парри, а он, в свою очередь, не любит меня. Но мы с ним хотя бы понимаем друг друга.
Он выслушал меня молча, неодобрительно опустив вниз уголки губ под жидкими рыжеватыми усиками.
— И вы всерьез восприняли его бред? — спросил он наконец, когда я замолчала.
— Да, именно поэтому я пошла в участок и обо всем сообщила. Правда, ничего хорошего из этого не вышло. Не удивляюсь, что у нас наблюдается такой рост преступности. Честные граждане тратят время и силы и сообщают стражам порядка о тяжком преступлении — подумать только, человека похитили на улице! Но никто не воспринимает их рассказ всерьез!
Еще не закончив говорить, я поняла, что ошибаюсь. Видимо, от недосыпа и удивления при виде Парри я на время лишилась способности мыслить здраво. Правда, как говорится, ударила меня в лицо. Парри не стал бы напрасно тратить на меня время, если бы кто-то не воспринял мой рассказ всерьез.
Вряд ли полицейские так забеспокоились из-за меня. В обычное время они не стали бы слушать ничего из того, что я им говорю. Судя по всему, Парри явился ко мне не просто так. Мой рассказ подтверждал нечто уже известное им.
Я откинулась на спинку кресла и улыбнулась Парри. От изумления он даже дернулся, доставив мне дополнительное удовольствие.
— Произошло похищение, — сказала я. — Алби прав. Я права. И только вы, стражи порядка, почему-то помалкиваете!
Выходит, они все так тщательно скрывали, что даже дежурный сержант из местного отделения был не в курсе. В уголовном розыске обожают скрытность.
Парри пришлось привыкать к тому, что я перехватила инициативу. Он решил потянуть время.
— Ну ладно, дорогуша, заварите-ка нам чайку!
Несмотря на ласковые слова, в его голосе звенели властные и покровительственные нотки. Подавив естественный порыв возмутиться и выгнать его взашей, я встала. Ладно, так и быть, налью ему чаю. Все равно я выиграла одно очко; пусть думает, что тоже одержал маленькую победу. И потом, я приносила небольшую жертву во имя более важного дела. Мне хотелось немного умаслить Парри. Может быть, напившись чаю, он размякнет и расскажет мне чуть больше, чем собирался.
— Для начала, — сказал он, когда я вернулась в гостиную, протянула ему кружку и Парри шумно отхлебнул глоток, — вы все неправильно поняли. Никакого похищения не было.
— Ну да, конечно, не было, — согласилась я.
— Фран, не умничай! — Парри поставил кружку. — Со мной этот номер не пройдет. Язык у тебя подвешен хорошо, и ты за словом в карман не лезешь. Твои рассуждения даже производят впечатление кое на кого, но только не на меня, как тебе отлично известно. Я не для того пришел, чтобы рассказывать тебе, что на нашем участке произошло похищение… Так что учти: никакого похищения не было. Ясно?
— Ясно, сержант, — кротко ответила я.
Он бросил на меня подозрительный взгляд.
— Но если… я только предполагаю, понятно? Если похищение все же было… — Парри замолчал, но, поскольку я ничего не сказала, он вынужден был продолжать: — Его расследованием очень осторожно и профессионально должна заниматься полиция. Мы знаем, как обращаться с похитителями. Владеем методикой, если хочешь. Фран, лишняя огласка в таком деле ни к чему. И нам совсем не нужно, чтобы ты путалась у нас под ногами и много болтала.
Одно дело — угостить чаем сержанта, который заявился ко мне в гости. И совсем другое — позволять ему оскорблять меня в моем же доме. Я не собиралась спускать ему хамства.
— Я ни о чем не болтаю! — холодно возразила я. — Как, впрочем, и у вас нет оснований оскорблять меня, чем вы, по-моему, сейчас занимаетесь. Я добропорядочная гражданка, и ваша фамильярность по отношению ко мне совершенно неуместна! — Мои слова ему явно не понравились, но я продолжала: — Кстати, раз уж все, о чем мы говорим, случилось чисто гипотетически, вы сказали то же самое Алби Смиту? Вы велели ему помалкивать о том, что он видел?
Сержант сразу успокоился:
— Алкаш Алби Смит — старый пьяница, который почти все время пребывает в бессознательном состоянии, а в остальное время бредит. — Ротовое отверстие Парри скривилось — должно быть, он считает, что изобразил улыбку. — Никто не станет слушать его болтовню!
— Зато меня, возможно, послушают? — продолжила я за него. — Бросьте, сержант! Кому и что я скажу? И кто станет меня слушать?
— Откуда мне знать? — ответил он с кислым видом. — У тебя странная особенность попадать в такие места, до которых тебе не должно быть никакого дела. Ты почему-то внушаешь доверие таким людям, которые по-хорошему и слушать тебя не должны. Фран, не путайся у нас под ногами. Такими делами положено заниматься полиции, а если будешь нам мешать, произойдет настоящая катастрофа. Я не шучу. На карту поставлена жизнь человека. Так что забудь обо всем, что ты услышала, хорошо? Если не послушаешь меня, тебя ждут большие неприятности.
Неприятности окружают меня, можно сказать, постоянно, как Алби пьяный угар. Угрозы Парри меня не взволновали. Зато обеспокоило то, что он так легко списывал Алби со счетов.
— Алби — свидетель, очевидец, — сказала я. — Вы беседовали с ним? Надо его допросить, причем срочно!
