Юлиан Семенов - Пресс-центр
- Какая-то чертовщина, Бреннер... Я ничего не знал про Грацио, даю слово... Все иначе... Я скажу вам, в чем дело, но я говорю вам об этом доверительно, хорошо?
- Я буду нем как рыба.
- В Шёнёф работал наш коллега Лыско, молодой парень... Его увезли в Москву с проломленным черепом... Чудом не угробили, чудом... За то, что он якобы был слишком близок с Мари, понимаете? Вот отчего я интересовался ею...
- Когда его хлопнули?
- Вчера.
- Она знает об этом?
- Я не говорил с нею... Я жду визу.
- Хотите, позвоню я?
Степанов неторопливо закурил, ответил задумчиво:
- Черт его знает... А почему нет?
- Я могу сказать ей про этого самого...
- Лыско?
- Да, - поморщился Бреннер.
- Говорите, как считаете нужным... И предупредите, что я приеду в Шёнёф сразу же, как получу визу.
- Забудьте про ваши русские номера: как только получу визу... Это ваше личное дело, когда вы получите визу... Ее дело согласиться на встречу и назначить время и место...
Бреннер набрал номер, представился, попросил соединить его с мадемуазель Кровс, зажал мембрану ладонью, объяснил:
- Она в баре Пресс-центра... Хорошая жизнь, а?!
- Спросите, какого она мнения о Лыско как о журналисте...
- Если его били за близость с этой фройляйн, надо спрашивать про другие качества. - Бреннер отчего-то вздохнул, нажал на селекторе кнопку, поинтересовался: Хотите слышать наш разговор?
- По-французски я не пойму.
- Я поговорю с ней на английском, не на немецком же, право...
- Нет, но вы, французы, неисправимые националисты...
- Имеем право на это, Диметр, имеем право...
В селекторе прозвучал низкий голос:
- Кровс.
- Здравствуйте еще раз, это снова Бреннер.
- Добрый вечер, мистер Бреннер.
- Могу я задать вам еще несколько вопросов?
- Пожалуйста, хотя я сказала то, что мне представлялось возможным сказать...
- Речь пойдет не о Грацио, мисс Кровс. Известно ли вам имя русского журналиста Лы... Лы... - Бреннер посмотрел на Степанова, снова прикрыл ладонью мембрану, но Кровс ответила:
- Вы имеете в виду мистера Лыско?
Степанов кивнул.
- Именно, - ответил Бреннер.
- Мне не просто известно его имя, мы дружны.
- Вам известно, что его в бессознательном состоянии увезли в Россию?
- Что?!
- Да, на него было совершено нападение... Он, как говорят его русские коллеги, очень плох... Мотивом избиения послужили якобы ваши отношения...
- Ах, вот так? Его обвиняют в том, что он спал с представительницей бульварной прессы?
- Его обвинили в том, что он был близок с женщиной, которую любит неизвестный друг...
- Неизвестный друг, конечно же, связан с корпорацией Дигона, мистер Бреннер, потому что Лыско исследовал те же материалы, которыми занималась и я... Точнее говоря, он... Словом, у меня нет ревнивого друга, который пошел бы на такое безумство...
Степанов показал пальцем на себя. Бреннер быстро закрыл трубку ладонью, спросил:
- Хотите поговорить?
- Да.
Бреннер на секунду закаменел лицом; видимо, стремительно продумывал то, как он должен объяснить Кровс про красного; снова потянулся за сигаретой, мгновенно прикурил, прижал трубку острым плечом к уху.
- Мисс Кровс, у меня в гостях наш русский коллега Степанов; он писал репортажи о партизанах Лаоса и Вьетнама, был в Чили накануне трагедии и дружил с вождем РАФ (6) Ульрикой Майнхоф. Он хочет поговорить с вами.
- Пожалуйста, - ответила женщина, помедлив. - Я слушаю.
Бреннер протянул Степанову трубку.
- Добрый вечер, мисс Кровс. Я жду визы, думаю, мне дадут ее в ближайшие дни... Вы сможете повидаться со мной?
- Конечно.
- Я возьму у господина Бреннера номер вашего телефона?
- Можете записать домашний. Тридцать семь, двадцать четыре, сорок девять... Лыско плох?
- Да.
- Почему его не госпитализировали здесь?
- Потому что кто-то позвонил в наше консульство и угрожал ему... Потому что его обвиняют в том...
- Я уже слышала... У меня нет ревнивых друзей, а у него могли появиться серьезные враги... Из-за меня, это верно. Приезжайте, я вам расскажу кое-что... Днем я обычно в бюро или баре, вечером дома.
Когда Степанов положил трубку, Бреннер заметил:
- Странная история... Концерн Дигона... Пошли посмотрим по справочникам? Она - хоть и не прямо - все же обвинила этого старика... Вы ничего же о нем не знаете?
- Я знаю о нем, и знаю немало.
- Вот как?! - Бреннер удивился; - Все-таки вы непредсказуемые люди! А может, мы доверчивые агнцы в сравнении с вами и вы постоянно играете нами, словно детьми?
- Если бы, - усмехнулся Степанов. - Каждый из нас норовит поиграть другим, что не есть хорошо, как говорят мои немецкие друзья.
- Пошли в досье, там расскажете мне про Дигона, проверим эти данные по нашим последним справочникам...
17
Ретроспектива I (семь месяцев назад, весна 83-го)
Барри Дигон начал сдавать, как-никак семьдесят семь, но все наиболее важные дела по-прежнему вел сам, не передоверяя даже самым близким, проверенным помощникам.
Поэтому, когда департамент концерна, отвечавший за все биржевые операции в мире, обработал информацию о том, что люди Леопольдо Грацио (конечно же, не служащие его концернов и банков, а контакты в иных фирмах) начали играть на повышение курса акций какао-бобов, когда служба разведки концерна сообщила, что в Гаривасе, где всего лишь пять месяцев назад пришли к власти военные во главе с полковником Мигелем Санчесом, наметилась тенденция к расколу в руководстве и министр обороны, сорокалетний Армандо Лопес, выпускник Вест-Пойнта, примкнувший к левым силам, дважды нелегально встречался с послом США Дональдом Бэркли, причем запись беседы сразу же ушла в Белый дом с пометкой государственного секретаря "Срочно, совершенно секретно, только для президента", Барри Дигон дал указание внешнеполитическому департаменту концерна выяснить, существуют ли высокоавторитетные контакты, которые смогут обеспечить встречу с министром обороны в самое ближайшее время, желательно на нейтральной территории; в случае же, если это может бросить тень на майора Армандо Лопеса, следует срочно купить какой-нибудь замок в Гаривасе на берегу океана - ничего вызывающего, десять, пятнадцать комнат от силы, не более двадцати акров земли, незачем привлекать внимание левой прессы - и пригласить среди прочих на новоселье этого самого майора Лопеса.
После этого Дигон позвонил помощнику государственного секретаря Полу Гоу, договорился с ним о ленче; перед тем как ехать в клуб, внимательно просмотрел данные, полученные от своих дилеров на биржах Цюриха, Амстердама, Лондона, Гонконга и Франкфурта-на-Майне; речь шла исключительно о ценах на какао-бобы, Гаривас - один из крупнейших поставщиков этого продукта; попросил Зигмунда Шибульского, помощника по специальным связям с администрацией, договориться о встрече с первым заместителем директора ЦРУ Майклом Вэлшем; попросил секретаря, занятого составлением ежедневных компьютерных сводок, выяснить, отчего Леопольдо Грацио начал играть на повышение акций какао-бобов именно после прихода к власти военных в Гаривасе, и отправился на ленч в клуб "ЗЗ".
(Брат помощника государственного секретаря Пола Гоу был директором филиала треста Дигона в Швейцарии, курировал интересы концерна на биржах Цюриха, Антверпена и Франкфурта-на-Майне, поэтому разговор Гоу и Дигона был, как и всегда, доверительным. Впрочем, Пол Гоу понимал, что излишняя откровенность с магнатом нецелесообразна; дипломат, он полагал, что информация, отданная по частям, ценится куда как выше; профессионал от экономики не понял бы избыточной открытости, это может свидетельствовать о шаткости позиции чиновника; как правило, откровенничают люди, взявшие бога за бороду, стоящие на грани краха или же дурни; все остальные ведут свою партию, иначе говоря, торгуют знанием.)
- Мой иглотерапевт, - сказал Дигон, рассеянно поглядев на официанта, стоявшего возле их столика, - мистер Гарольд Личжу утверждает, что Александр Македонский был убит совершенно поразительным образом...
- Насколько мне известно, он умер от лихорадки, возразил Гоу. - Латынь...
- Я закажу нам спаржу, - пожевав губами, сказал Дигон, и телячье филе, здесь это делают специально для меня по венскому рецепту.
- Прекрасно, - откликнулся Гоу, - по-моему, прекрасно.
- По-моему, тоже, - и Дигон передал официанту меню, запрессованные в сафьяновые с атласом папки. - Что же касается латыни, которую вы изучали в колледже, то в этой капле бытия отражается все несовершенство нашего мира, его непоспеваемость за неразумной устремленностью знания... "Античность, античность, нет ничего мудрее античности!" Ерунда... Пришло время, и античность рассчитали на компьютерах дошлые мудрецы от математики. И установили с абсолютной точностью, что в некоем индийском храме жрецы предложили Македонскому "приблизиться к богам". Тот, ясное дело, согласился, но как это осуществить? Очень просто. Надеть самую дорогую корону с алмазом величиной с кулак и совершить ритуальный выход ровно в полдень на площадь в самый жаркий день месяца. Великий полководец прошел с алмазной короной по плацу, с лица его струился пот, щеки покрылись бледностью. Вернувшись на родину, Македонский начал мучиться головными болями и вскорости умер. В чем дело? Да в том, что жрецы сожгли ему гипоталамус... Или гипофиз, я путаюсь в медицинских обозначениях. Никакого ожога волосяного покрова, а человек тем не менее убит... Месть побежденных - алмаз фокусирует полуденную энергию солнца, чрезмерное тепло делает свое страшное дело...
