Марина Серова - Клеймо роскоши
— Что-то распустились у тебя люди совсем, — пожурил Павлов начальника службы безопасности. — Хотел зарплату прибавить, но после недавних проколов, пожалуй, воздержусь.
Рамазанов в ответ промолчал, потупив взгляд.
Я дождалась завершения церемонии, сопроводила Павлова до особняка, а затем стала претворять в жизнь свои планы. Перво-наперво позвонила в психиатрическую клинику, представилась следователем ФСБ и спросила заведующую. Оказалось, что ее нет на месте, а будет она только завтра. Сотовый заведующей мне отказались дать, соврав, что не знают. Дали только домашний, но этот телефон молчал. Где в такой прекрасный летний день может находиться заведующая? — спросила я себя. Ответ пришел мгновенно: или на даче, или в каком-нибудь живописном месте на берегу Волги. Мест для отдыха на правом берегу было не так уж и много. Появилась идея: раздобыть ее фотографию и проехаться по пляжам, на которых любит расслабляться народ. Но, с другой стороны, зачем мне заведующая, ведь можно просто раздобыть медицинскую карточку жены клиента прямо в больнице. Расспрошу еще персонал о Татьяне. Может, кто что помнит. Однако вряд ли со мной будут откровенничать без отмашки руководства, кем бы я ни представилась. Пришлось прошерстить базы данных сотовых операторов, действующих на территории области. Программу для взлома предоставил мой бессменный консультант в этих вопросах Юзер. Лично лезть он боялся, зная о подсудности подобных операций, а я не стала его напрягать и провернула все сама. Добыв нужный телефон, позвонила заведующей — Петровской Любови Васильевне. Заслышав мою воображаемую должность в ФСБ, женщина сильно удивилась, спросила, чем может помочь. Я попросила рассказать о Татьяне и спросила разрешения получить ее медкарту.
— Нет, только по письменному запросу, — сухо ответила Петровская, — приходите с запросом завтра с утра.
— Конечно, запрос, санкция, опись, протокол, — нарочито серьезно поддакнула я. — До завтра, Любовь Васильевна. — Телефонная трубка умерла в моей руке. Тут же я вновь набрала номер телефона психиатрической клиники. Говорила на этот раз не своим голосом, а подражая голосу заведующей. За время разговора я неплохо изучила ее манеру, тембр, различные нюансы, и пародия получилась практически идеальной. Дежурный врач подмены не заметила.
— Сейчас к вам подъедет следователь из ФСБ, выдайте ей медкарту Чвановой Татьяны, расскажите ей о больной, что она захочет, — приказным тоном сухо сказала я.
— Хорошо, я все сделаю, — женщина на другом конце провода замешкалась, потом сообщила: — Любовь Васильевна, с вами тут Петр Лазаревич поговорить хочет.
Вместо ее голоса в трубку через секунду ворвался взволнованный мужской голос:
— Люба, что происходит? Что нужно от нас ФСБ?
— Ничего, только медкарту Чвановой, не напрягайся, — ответила я, имитируя голос заведующей.
— А больше им ничего не надо, только медкарту этой самой, и все? — недоверчиво спросил мужчина. По тому, как он спрашивал, чувствовалось, что Чванова не представляет для него опасности. Несомненно, в клинике занимаются какими-то махинациями, только они не связаны с женой моего клиента. Что ж, это к лучшему. Легче будет получить информацию.
— Да, все, только карточку больной, — заверила я. — Потом поговорим, мне сейчас некогда. И последняя просьба к тебе, Петя, выйди через пятнадцать минут на крыльцо, встреть следователя и лично сопроводи, расскажи, чем она там будет интересоваться.
Через пять минут я в полной боевой экипировке направилась к машине. В коридоре столкнулась с Павловым.
— Можно мне узнать, куда именно вы едете? — спросил он.
— Проверить «Союз-2000». — Отчасти мои слова были правдой. Ответив, я попросила у ювелира парочку побрякушек, чтоб выглядели как настоящие бриллианты. — Я собираюсь представиться богатой арендаторшей, чтобы подобраться к Тахмазову. У них там офисы сдаются недорого. Не хотелось бы пробиваться к нему через охрану. Хочу сделать все тихо, без лишней крови.
Павлов кивнул, сходил в мастерскую и, вернувшись с небольшим холщовым мешочком, сказал, протягивая его мне:
— Вот, подберете себе из этого что-нибудь. Подделки очень высокого класса. На взгляд неотличимы от настоящих.
— Спасибо, — я сунула мешочек в сумку, вышла во двор, села в «Фольксваген», завела двигатель и вылетела через открывающиеся ворота на улицу.
Машину я оставила за оградой психиатрической больницы. Из-за деревьев виднелось четырехэтажное с облупившейся краской здание главного корпуса. Небьющиеся стекла в слепых мутных окнах. Калитка рядом с решетчатыми воротами была открыта, и я свободно прошла на территорию. По бетонной дорожке подошла к крыльцу, где меня поджидал высокий импозантный мужчина лет сорока с пронзительными серыми глазами. Статный, с орлиным носом, с усами и баками, в кремовом костюме и при галстуке, он немного напоминал английского джентльмена. Мужчина курил тонкие черные сигары и время от времени бросал взгляд на золотые часы.
«Неплохо, наверное, платят здесь служащим, если судить по внешнему виду», — подумала я и сунула ему под нос корочки.
— Следователь по особо важным делам УФСБ Хомутова. Вас, Петр Лазаревич, предупредили на мой счет?
От неожиданности мужчина вздрогнул, едва не выронив сигару. Глаза метнулись сначала на удостоверение, потом на мое лицо и обратно на удостоверение.
— Что, похожа, — весело осведомилась я, — где медкарта Чвановой?
— Я сказал, ее сейчас найдут, а мы могли бы пока пройти внутрь, попить чаю или кофе с ликером, — торопливо заговорил мужчина бархатным баритоном.
— Давайте пройдем, заодно и поговорим о Чвановой, — предложила я.
— Помню этот случай. Обычный юношеский психоз, — кивнул он. — Врач, которая вела ее, обсуждала со мной лечение девушки. Знаете, как это бывает, неудачная любовь, тяжелый психологический слом и жесточайшая депрессия. У Чвановой это случилось дважды. Затем депрессия переросла в маниакально-депрессивный психоз, последовало несколько попыток суицида. Ее госпитализировали, четыре месяца принудительного лечения, и она пошла на поправку. Сейчас, я слышал, Татьяна посещает психотерапевта в частной клинике.
— Скажите, а она представляет опасность для окружающих? — спросила я вкрадчиво. Мы неторопливо поднимались по лестнице, и слова эхом отражались в лестничных пролетах.
— Нет, что вы, — махнул рукой Петр Лазаревич. — Даже в стадии обострения она представляла опасность только для себя. Уж поверьте моему опыту, до того как стать главврачом стационара, я вел сотни подобных больных.
— У вас тут буйные содержатся? — покосилась я на дверь без ручки.
Главврач улыбнулся, достал из кармана связку ключей:
— Нет, буйные на четвертом этаже, а здесь легкие больные. Наркоманов и алкоголиков мы содержим в наркологическом корпусе, расположенном по соседству, у нас также есть амбулаторный корпус — там больные наблюдаются после выписки. — Говоря это, он сноровисто открыл замок и распахнул дверь: — Проходите.
Моему взору открылся длинный коридор, по которому брели женщины в больничной одежде. Кто-то сидел прямо на полу, кто-то плакал либо бормотал себе под нос.
Провожатый шел впереди, не обращая на окружающих никакого внимания. Остановившись перед очередной дверью, он заглянул внутрь и сделал мне приглашающий жест:
— Входите. Здесь у нас архив. Инночка, ты нашла карточку Чвановой? — спросил Петр Лазаревич у молодой медсестры, шарившей по стеллажам, заставленным стопками медкарт больных.
— Да, вот, пожалуйста, — девушка подала ему скоросшиватель, на обложке которого был указан адрес и девичья фамилия жены моего клиента. Главврач передал карту мне, предложил сесть и велел медсестре сделать чаю. Наш разговор возобновился.
— Она вам рассказывала, что это была за несчастная любовь? — поинтересовалась я, подозревая, что объект страсти Татьяны мог вновь замаячить на ее горизонте, подчинить ее и заставить убить мужа.
— Банальная история, — вздохнул врач, затушив сигару в пепельнице. — Он ушел в армию. Она его ждала. Только, вернувшись из армии, парень не горел желанием продолжать старые отношения, нашел другую и женился на ней, у них пошли дети. У моей же пациентки от всего этого съехала крыша. После лечения только она стала успокаиваться, появился другой — тоже трагическая любовь всей жизни. — Иронически улыбаясь, врач крякнул. — И, как говорится, понеслось! В результате парнишка оказался наркоманом, бандитом, психопатом и извращенцем. Сейчас лежит у нас в соседнем корпусе — необратимые изменения в психике из-за воздействия наркотических веществ. Он ее и бил, и пытался посадить на иглу, продать на панель. Похитил, держал несколько дней у какой-то родственницы в подвале. Девушку привезли к нам просто в ужасающем состоянии. Теперь эту историю я привожу в пример другим пациенткам, пережившим несчастную любовь. Выздоровление идет намного успешнее, так как у большинства попытки суицида происходят из-за ерунды. Я играю на контрасте.
