Инна Бачинская - Две половинки райского яблока
– Ты же им не веришь! – закричала я в ответ.
– Не верю! Но иногда они говорят правду! Цыгане – древняя раса, у них знания. Особенно если задаром.
– Какие знания? Откуда у древней расы знание про мой фарт? Татьяна, думай, что несешь!
– А что было потом?
– Ничего. Я позвонила Зинке и сказала, что заболела.
– Из-за цыганки?
– Нет. Не только.
– А что еще?
– Жору привезла на работу шикарная блондинка… утром, – сказала я мертвым голосом. – В серебряном «Ягуаре».
– Ты сама видела? – ахнула Танечка.
– Сама. Пряталась, как идиотка, за водосточной трубой.
– Вот гад! – воскликнула Танечка. – А может, родственница?
– Как же! Они там целый час целовались, никак не могли расстаться. А я за трубой. Видимость – как в первом ряду.
– Вот гад! – повторила Танечка. – А я бы назло прошла мимо и…
– И что?
– Ну не знаю… Поздоровалась бы! Громко! Пусть знает.
Я невольно рассмеялась, представив, как Татьяна проходит мимо «Ягуара» с высоко поднятой головой и громко здоровается в закрытое окно. А те, внутри – ноль внимания, знай целуются.
– Напрасно смеешься. Уж я бы не стала сидеть за водосточной трубой, уверяю тебя! Я бы нашла что делать! Или камнем!
– Я была не права, – вздохнула я. Имея дело с Татьяной, нужно всегда помнить, что она – честный, добрый, порядочный человек и любит меня. Потому что, если этого не помнить, то от ее словес запросто сносит крышу.
– И что теперь? – спросила Танечка.
– Не знаю. Поеду к родителям и выйду замуж за капитана дальнего плавания. Дашь мне свои рецепты квашеной капусты и медовика?
– Не дам! Только продукты переводить. Могу подкинуть ученика – у нашей комической старухи Игнатьевой племянник поступает в аспирантуру. Хочешь?
– Тоже комик?
– Тебе не все равно? Завтра же поговорю, – решила Танечка. – Жаль, что он женат.
– Почему жаль? – Я делаю вид, что не понимаю ход ее мысли.
– Потому, – отвечает Танечка. – А из Интернета еще не ответили? Спроси у соседа… этого… как его?
– Владимир Маркелов. Совсем забыла! Надо бы проверить… хотя вряд ли ответили. Если бы ответили, он уже давно прибежал бы.
– Переживаешь?
– О работе? Даже не знаю. Работа, в общем, паршивая. И начальница… Татьяна, почему, как баба начальник, так сразу – стерва?
– Конкуренция большая. Наша культура не признает женщину-начальника на генетическом уровне, – серьезно сказала Танечка. – И ей, чтобы пробиться, нужно обойти знаешь сколько соперников-мужиков? Чем она сильнее и стервознее, тем больше шансов.
– Понятно, – сказала я. Наступила пауза. – Откуда ты все знаешь?
– Мы пьесу ставили про одну директрису, которая преследовала своего подчиненного на сексуальной почве. Там еще много всяких рассуждений было.
– Ну, и чем дело кончилось?
– Он ее убил!
– Может, мне тоже убить Жору?
– Ты с ума сошла! – сразу же поверила мне Танечка. – Ломать себе жизнь! Прекрати!
– Работы нет, любовник бросил, на моих глазах с другой… что же мне остается делать?
– Если бог в одном месте закрывает окно, то в другом открывает дверь, – сентенциозно произнесла Танечка.
– Из какой пьесы?
– «Звуки музыки».
– Мой любимый мюзикл. Где бы найти капитана с детьми? Сколько их штук было? Семеро, кажется?
– Семеро. У нас в театре была похожая история. Наша бухгалтерша, давно уже, вышла замуж за вдовца, только не капитана, а майора. Майора милиции с детьми. Тоже семеро, и все девочки. Представляешь? Отчаянная женщина!
– И что?
– Ничего! Всех воспитала и поставила на ноги. Теперь, как праздник, за столом, говорит, сорок пять человек собираются – зятья, внуки, правнуки. А ты Жорку убивать собралась!
Я невольно хмыкнула – только Татьяне была видна связь между убийством Жоры и бухгалтершей из театра. Доискиваться смысла бесполезно.
– Кто это сопит в трубку? – спрашивает вдруг Танечка. – Нас подслушивают.
– Это Анчутка, – отвечаю.
– У него что, насморк?
– Он так мурлычет, – обижаюсь я.
– А может, он ждет, пока ты вернешься с работы!
– Кто? – не поняла я.
– Сосед, как его… этот Володя Маркелов. Я бы на твоем месте сама зашла к нему… прямо сейчас. Давай! А потом позвонишь, как и что.
– Ни за что не пойду, – уперлась я. – Он еще подумает, что я за ним бегаю.
– Глупости! Он первый начал. Думаешь, он случайно зашел к тебе за отмычками? Может, и про дверь придумал. Знаешь, у меня чувство, что неспроста все это… Ох, неспроста!
– Что именно?
– Я уже говорила! Все это… приглашение на распродажу, ведьма с метлой, сосед с дверью, теперь еще и цыганка в парке и Жора в «Ягуаре»! Ох, смотри, Наталья!
– А Жора каким боком?
– Одно из слагаемых, – туманно ответила Танечка. – А вместе – результат!
– Добавь еще: господин Хабермайер!
– Какой Хабермайер? – вскрикнула Танечка.
– Маг и волшебник. Даст три концерта в нашем городе…
Не успела я закончить фразу, как в трубке раздался вопль, и вслед – тишина. Волосы на моей макушке зашевелились, словно от легкого ветерка, и дыхание прервалось.
– Татьяна! – заорала я. – Что случилось?
Тишина в ответ. Ни звука на той стороне. Только шорох эфира…
– Танечка! Ты жива? – испугалась я.
– Посмотри на экран, – прошептали из трубки. – У тебя местная программа?
Я перевела взгляд на экран. Оттуда, обаятельно улыбаясь, смотрел прямо мне в глаза маг и волшебник Ханс-Ульрих Хабермайер. Изящным движением головы он отбросил со лба платиновые волосы, улыбнулся еще шире. Я судорожно вобрала в себя воздух.
– Татьяна, ты… ты… Я чуть с ума не сошла! Думала, у тебя грабители. Или инфаркт. Его уже показывали раньше. Орать-то зачем?
– Это знак, – прошептала Танечка.
– Какой знак?
– Знак, о котором говорила цыганка! Как ты не понимаешь! Цыганка говорила про знак, так ведь? Ну и вот, а потом ты говоришь – еще и Хабермайер, я смотрю на экран – а он там! Хабермаейр! Понимаешь?
– А дальше что?
– Не знаю, – угасает Танечка. – Что-нибудь это да значит…
И тут вдруг раздается звонок в дверь. Отвратительный дребезжащий звук! Я вскрикиваю, хватаясь за сердце.
– Что? – кричит Танечка. – Что случилось?
– Успокойся, – говорю я. – Звонят в дверь. Подожди, я открою. Не клади трубку!
– Спроси сначала, кто! – кричит Танечкин голос из трубки мне вслед. – Не открывай сразу!
За дверью – сосед Володя Маркелов. Легок на помине. Я вижу его выпукло-вогнутое лицо в глазок. Распахиваю дверь.
– Не помешал? – спрашивает Володя, входя и протягивая мне малиновую орхидею в длинной прозрачной пластиковой коробке.
– Нет, – отвечаю, беру коробку и подношу к носу. Коробка ничем не пахнет. – Ну, что вы, не нужно… – смущаюсь я. – Спасибо! Проходите, пожалуйста.
Он идет почему-то в кухню. Из комнаты уже спешит Анчутка, ковыляя на кривых ножках. Задирает голову и издает вопль.
– Черный волк! – приветствует его Володя и берет на руки. – Подрос как!
Мы усаживаемся на табуретки.
– Кофе? – спрашиваю я.
– С удовольствием, – отвечает Володя.
– Еще есть печенье, хотите? – Татьяна упала бы в обморок от такого гостеприимства.
– Отлично, – отвечает Володя слегка невпопад и смотрит на меня загадочно.
– Что? – спрашиваю я.
Он лезет в карман джинсов и достает оттуда сложенный вчетверо листок. Поднимает над головой, как укротитель зверей – кусочек сахара. Мы с Анчуткой смотрим на листок. Неужели?
– Вам письмо, – говорит Володя. – Пляшите!
– Ох! – вырывается у меня. Я несусь в гостиную и хватаю трубку. – Татьяна!
– Слава богу! – кричит она. – Я уже думала, взломщики! Кто это?
– Сосед Володя, – отвечаю я. – Мне ответили!
– Кто?
– Не знаю еще. Сейчас прочитаю.
– И сразу позвони, – требует Танечка. – Расскажешь. Все-таки права была цыганка! Я же говорила!
Глава 7
Дела давно минувших дней
– Батюшка Лев Иваныч, беда! Бежите скорей, Марина Эрастовна снова побегли на пруд топиться!
Здоровенная дворовая девка Степка, шлепая босыми ногами, растрепанная и расхристанная, не постучавшись, распахнула двери барского кабинета, влетела внутрь и встала как вкопанная посередине, хватаясь рукой за сердце. Лицо ее горело восторгом и ужасом, мощная грудь ходила ходуном.
– Ох ты, господи, беда-то какая! На пруд!
– Выдь из кабинета! – недовольно приказал барин Лев Иванович, отрываясь от книги в кожаном переплете, которую читал при свече, так как ставни на окнах были закрыты. Через щели косо пробивался яркий дневной свет, пронизывая полумрак кабинета, и видно было, как в комнате столбами ходит пыль.
– Дак потонет же, не приведи Господь! – возопила Степка. – Надо бечь! Счас!
– Пошли Митяя и конюха, – распорядился Лев Иванович.
– Ужо поехали! Вся дворня, почитай, уже там. Марина Эрастовна приказали, чтоб все! И вас чтоб тоже! Без вас, сказала, не выйдет из воды!
