Раймонд Чандлер - Спящая красавица

— Я пришел к вам по делу, мисс Уэльд.

— Могу себе представить ваше дело. Вон! Я вас не знаю и знать не хочу. А если бы и захотела, то не в этот день и час.

— «Влюбленным безразлично, когда и где встречаться»,— процитировал я.

— Что это такое? — спросила она, угрожающе выставив вперед подбородок. Но даже это не выглядело устрашающе.

— Броунинг,— ответил я,— Поэт, а не пистолет. Хотя вы, наверное, предпочитаете пистолет.

— Послушайте, мне что, вызвать управляющего, чтобы он спустил вас с лестницы?

Я подошел к двери и закрыл ее. Мэвис Уэльд в последний момент придержала ее приоткрытой. Чувствовалось, что ей очень хотелось пнуть меня ногой, однако она удержалась. Я нажал на дверь, но она не отпускала ручку. Глаза ее продолжали метать синие молнии.

— Если вы собираетесь долго стоять так близко от меня, то лучше бы вам одеться,— посоветовал я ей.

Она размахнулась и сильно ударила меня по щеке. Хлопок был столь же оглушительный, как стук двери, захлопнутой Долорес.

— Больно? — спросила Мэвис Уэльд.

Я кивнул.

— Прекрасно.

Она снова размахнулась и ударила меня еще сильней. Я стоял не двигаясь.

— Поцелуйте меня,— выдохнула она.

Глаза ее были ясные, прозрачные, взгляд смягчился, Я посмотрел вниз. Ее правая рука была сжата в кулак, и он не казался слишком маленьким.

— Поверьте мне, есть только одна причина, по которой я не могу этого сделать,— сказал я.— А иначе ничто мне не помешало бы, ни кастет, ни пистолет, который вы наверняка держите в ночном столике.

Она улыбнулась.

— Может случиться, что мне придется работать на вас,— продолжал я.— А увлекаться стройными ножками клиенток не в моих правилах.

Я обратил взгляд- на ее ноги. Она запахнула халатик и направилась к бару.

— Я не замужем, белая и совершеннолетняя,— проговорила она.— Я вижу все ваши уловки. Если я не в силах напугать, уговорить или соблазнить вас, то чем же мне ублажить?

— Ну...

— Можете не говорить,— перебила она меня и повернулась с бокалом в руке.

Отпив глоток, она отбросила с лица распущенные волосы и улыбнулась.

— Конечно, деньгами. Как же я сразу не догадалась.

— Деньги не помешают,— согласился я.

Ее губы презрительно скривились, но голос Прозвучал почти нежно.

— Сколько?

— Для начала долларов сто.

— Недорого вы себя цените. Такой дешевый мелкий негодяй, а? Сто долларов — это предел ваших желаний?

— Можно двести. Имея такую сумму, я смогу бросить работу и жить на проценты.

— Все-таки мало. Я полагаю, двести долларов каждую неделю, да? В милом чистеньком конверте?

— Конверт можете оставить себе. Я предпочитаю получать их грязными.

— А что я буду иметь за эти деньги, сыщик?

— Расписку. А как вы догадались, что я сыщик?

Она смотрела на меня секунду своим непосредственным взглядом, потом опять надела маску и стала разыгрывать прежнюю роль.

— Должно быть, по запаху.

Отпив из бокала, она оглядела меня с уничижительной улыбкой.

— Я так и думал, что вы сами пишете тексты для своих ролей,— заметил я.

Тут я вовремя успел увернуться: бокал со звоном разбился о стену, только несколько капель виски попало на меня.

— Кажется, я израсходовала весь запас девичьего обаяния,— спокойно проговорила она.

. Я взяла свою шляпу.

— Я ни минуты не сомневался, что вы его убили,— сказал я.— Но по какой-то причине вы хотели утаить свой приход к нему. Я могу вам помочь скрыть то, что вы там были, но при условии, если вы станете моей клиенткой и уплатите мне задаток.

Мэвис Уэльд закурила сигарету.

— Ловко задумано. Неужели вы полагаете, что я могла кого-нибудь убить? — спросила она.

Я стоял, держа в руке шляпу, и из-за этого почему-то чувствовал себя глупо. Я надел ее и направился к двери.

— Надеюсь, у вас есть мелочь на автобус, чтобы добраться до дома,— неприязненно проговорила мне вслед Мэвис Уэльд.

Я не обернулся, и она добавила:

— Мисс Гонзалес наверняка дала вам свой адрес и телефон. Думаю, вы всего у нее добьетесь, в том числе и денег.

Я вернулся от двери.

— Вы, конечно, вряд ли поверите мне, но я здесь только для того, чтобы предложить свою помощь. Мне казалось, она может вам понадобиться, а найти надежного человека трудно. Думаю, вы посетили отель с целью выкупить что-то. Вы пришли туда одна, с риском быть узнанной, и я решил, что вы попали в такую неприятную историю, какая для актрисы в Голливуде означает конец карьеры. Кстати, там вас узнал отельный сыщик, который с правилами этики знаком не больше, чем паук. Но оказывается, у вас нет никаких затруднений. Вы стоите передо мной, словно в свете юпитеров, и произносите реплики из банального фильма, в котором когда-то играли... если это можно назвать игрой...

— Заткнитесь! — воскликнула она, скрипнув зубами. — Заткнись, ты, чертова ищейка...

— Вы не нуждаетесь ни во мне, ни в ком другом,— продолжал я, не обращая внимания на ее выходку.— Вы так умны, что самостоятельно выберетесь из запертой банковской кладовой. О’кей. Продолжайте говорить свой текст, я не буду вам мешать. Только не заставляйте меня слушать его, а то я разрыдаюсь от умиления при мысли о том, что такая маленькая невинная девочка может быть такой умной. Совсем как Маргарет О’Брайен,

Я вышел из квартиры, а Мэвис Уэльд стояла и молча смотрела мне .вслед.

Спустившись по лестнице и выходя из двери, я чуть не наскочил на худощавого брюнета небольшого роста, раскуривавшего сигарету.

— Прошу прощения,— сказал он.— Боюсь, что встал у вас на дороге.

Обходя его, я заметил, что он держит в руке ключ, Я почти машинально выхватил у него этот ключ: на нем был выдавлен номер четырнадцать, номер квартиры Мэвис Уэльд. Я размахнулся и швырнул его в кусты.

— Он вам не понадобится,— объяснил я.— Дверь не заперта.

— Конечно,—сказал он со странной улыбкой.— Как глупо с моей стороны.

— Да, мы оба глупы,— подтвердил я.— Только дурак станет терять время с этой шлюхой.

— Ну, я бы этого не сказал,— спокойно возразил он.

Его маленькие печальные глаза внимательно разглядывали меня.

— Вам и не нужно говорить,— продолжал я.— Я уже сказал это за вас, Впрочем, прошу прощения. Сейчас я найду ваш ключ.

Я полез в кусты, поднял ключ и вернул его владельцу.

— Большое спасибо,— поблагодарил он.— И кстати..,

Он замолчал, Я остановился.

— Вы сегодня в плохом настроении? Нет? — Он улыбнулся.— Ну, поскольку мисс Уэльд наш общий друг, я представлюсь вам. Моя фамилия Стилгрейв. Мы с вами никогда не встречались?

— Нет, не встречались, мистер Стилгрейв,— ответил я.— Моя фамилия Марлоу. Филип Марлоу. И для меня не имеет никакого значения, если бы вас раньше звали Уиппи Мойер.

Потом я долго не мог понять, почему я эго выпалил. Наверное, просто это имя так или иначе должно было прозвучать. Неожиданно оцепенение охватило мужчину. Затем он вынул изо рта сигарету, посмотрел на ее кончик и стряхнул пепел, которого не было. Не отводя взора от сигареты, он сказал:

— Уиппи Мойер. Странное имя. Вряд ли я когда-либо слышал его. А что, я должен знать этого человека?

— Нет, если только вы не питаете слабости к ножам для колки льда,— обронил я и оставил его одного.

Я подошел к своей машине и оглянулся. Мужчина по-прежнему стоял на том же месте, зажав сигарету в зубах, и смотрел мне вслед. С этого расстояния я не видел выражения его лица. Он просто неподвижно стоял и смотрел мне вслед.

Я сел в машину и умчался. 

 Глава 11

Я поехал за город по бульвару Сансет.

Движение на этой магистрали было оживленное. Молодые люди в «фордах» пролетали по дороге, едва не задевая другие машины, и все же каким-то чудом ухитрялись в последний момент избежать столкновений. Усталые мужчины в запыленных «купе» только хмурились при этом и крепче сжимали руль, спеша домой, где их ждал обед, вечер с чтением спортивной страницы в газете, завывание радио, вопли капризных детей и глупая болтовня жен. Я проносился мимо ярких неоновых реклам, мимо закусочных, похожих на дворцы, мимо кинотеатров на открытом воздухе, мимо сияющих баров с душными кухнями. По дороге грохотали огромные грузовики. Они останавливались у светофоров, и их гудение было похоже на рычание львов в зоопарке.

За Энсино через густую листву деревьев подмигивали только редкие огни. Дома звезд экрана. Звезды экрана, ха! Ветераны тысяч постелей! Ты что-то негуманен сегодня, Марлоу.

Воздух похолодел. Дорога стала уже, а машин меньше, порой встречные фары слепили глаза. Моя машина взяла подъем, и я очутился на вершине мелового утеса, где веял чистый океанский бриз...