Дарья Калинина - Циклоп в корсете
– Квартира была сдана сроком на полгода, – сказал он, порывшись в бумагах. – Господину Кислякову Игорю. А что уж он с ней, в свою очередь, делал, это нам неизвестно. Может быть, сам жил, а может, сдавал. В договоре сказано, что он мог жить только сам, но опять же сказано, что реальный хозяин, а в данном случае хозяйка квартиры, в течение срока договора не имеет права совать нос в свою квартиру. Так что теоретически проверить мог только представитель агентства, если бы последовала жалоба от хозяйки. Но я что-то не вижу никаких упоминаний об этом.
– Адрес Кислякова давай, – сказал ему главарь.
Получив адрес, вся команда покинула офис, оставив агента гадать, что могло потребоваться этим парням от какого-то Кислякова, который, помнится, занимался экспортом не то мяса, не то колбасных изделий и выглядел на редкость заморенным и несчастным. Но долго ломать голову над этой загадкой у агента времени не было, его ждали другие клиенты, да и вообще, какое ему, собственно, дело, если у этого Кислякова неприятности. И он бы благополучно забыл про этот неприятный визит, если бы во второй половине дня к нему не пожаловал по вопросу о той же квартире представитель милиции.
– Кисляков, – с готовностью ответил на вопрос агент. – Сроком не полгода.
– Ну и память у вас! – восхитился мент. – Это было в апреле, а вы помните, кто и на сколько снял у вашего агентства квартиру.
Получив адрес, мент ушел, а агент по здравом размышлении пришел к выводу, что когда кем-то одновременно интересуются бандиты и милиция, то это не к добру. На всякий случай он почистил свою картотеку, убрав из нее клиентов, фамилии которых могли бы вызвать ненужные вопросы, и, очень довольный собой, сел ждать дальнейших событий, хваля себя за ловкость и хитрость. Недаром его невеста постоянно ему об этом твердит. Через час вернулись бандиты.
– Ты кого нам подсунул? – грозно спросил у него главарь. – Этот хлюпик уже несколько месяцев как числится в розыске. Хапнул денежки со всех счетов фирмы, в которой работал, и был таков. Дома только жена, но она ничего не знает ни о какой квартире.
– Я тут ни при чем, – взвизгнул агент. – Вот бумаги, ознакомьтесь. Именно Кисляков снял квартиру.
От немедленной расправы агента спас приход милиции. Мент тоже не обнаружил господина Кислякова у него дома и тоже решил вернуться и разузнать подробности.
– Ты кому, сраная морда, сдал квартиру? – рычал над ухом у бедняги агента главарь, а милиция в виде исключения вовсе не торопилась останавливать возможное кровопролитие.
– Скажу! – завизжал агент. – Все скажу. Я сдал ее одному иностранцу. Кто он и откуда, я не знаю. Честное слово, я не знаю. Он мне заплатил, а я ему отдал ключи. Он был вполне респектабельным господином, во всяком случае, его часы стоили в три раза дороже мебели, что стояла в той квартире, он бы на нее никогда не польстился. Поэтому я и пустил его жить в квартиру без всякого оформления документов.
Главарь в сердцах отвесил ему смачную затрещину, а на словах сказал, что это должно научить парня лучше вести свои дела. И если уж мошенничать, то хоть записывать имена своих сообщников. С этим им и пришлось покинуть агентство.
Мы с Маришей отправились в Выборг на следующий день с самого раннего утра. В администрации города никто ничего не знал про недавно открывшуюся фирму. Обойдя все здание вдоль и поперек, мы приуныли. Сев в маленьком, очень западном по виду кафе, мы принялись глазеть по сторонам. Вокруг гужевались финны, которые явно чувствовали себя тут словно дома.
Как мы могли заметить, город специализировался как база отдыха для туристов из Финляндии, которые понимали отдых весьма своеобразно. Ни в одном другом городе я не видела одновременно столько пьяных финнов, которые бы бродили по улочкам, веселясь и распевая свои народные песни. Было тут множество магазинов, где продавцы говорили исключительно по-фински, и даже пара явно не православных церквей. Они-то и натолкнули меня на мысль.
– Мариша, – толкнула я в бок свою загрустившую над стаканом сока подругу, – помнишь, ты говорила, что организация, которая принимает наших наркоманов, христианская и благотворительная?
– Ну? – вяло спросила Мариша.
– Вот тебе и ну, надо поспрашивать среди священников, – сказала я.
Мы бодро вскочили и принялись объезжать одну церковь за другой. Нам посчастливилось в третьей. На самом деле данная церковь лишь крестами на стенах напоминала церковь, а так была самым обычным, сложенным из кирпича домом. Нас встретил милый бородатый дядечка, который говорил только по-испански и немного по-английски. Оказалось, что это местный священник. То есть не совсем священник, а скорей пастырь, так как священников в нашем смысле слова у западных христиан нет.
С горем пополам мы объяснили ему, кто мы такие и что нам нужно. Но, должно быть, он понял бы все и без слов, так как грим делал нас обеих действительно похожими на наркоманок. Милый бородатый священник в потертых джинсах и ковбойской рубашке нацарапал нам на клочке бумажки какой-то адрес. Потом погладил нас обеих по плечам и произнес что-то в духе того, что к нему нас привел сам господь и теперь с нами все будет хорошо, о нас позаботятся совершенно безвозмездно. При этом он кинул оценивающий взгляд на Маришин «Опель» и остался доволен.
По данному нам адресу располагался уютный двухэтажный особнячок. На первом этаже находились медицинские кабинеты, а на втором дирекция и секретариат и, должно быть, сейф, где хранились пожертвования. Нас провели в приемную и оставили ждать. Тут оказалось еще трое наркоманов. Так как их привели сюда их маменьки, то мы с Маришей кидали на них высокомерные взгляды, а они на нас несколько подозрительные. Врачи, которые нас осматривали, к счастью, оказались не столь проницательны.
– Давно в последний раз употребляла наркотик? – спросил у меня симпатичный врач.
– Вчера, – бодро ответила я.
– Доза большая?
Вопрос поставил меня в тупик. Про дозу мы с Маришей разговор не вели.
– Около тысячи в день из кошелька вылетало, – сказала я наобум.
По лицу врача было видно, что я попала в точку.
– А стаж?
– Лет пять, – буркнула я.
– Крепкий у тебя организм, – поздравил меня врач. – Пять лет употребляешь наркотики, а разрушений совсем немного.
– Совсем немного? Немного? – словно эхо откликнулась я. – Какие же? – взвизгнула я уже в полный голос.
– Ничего страшного, сейчас мы возьмем кровь на общий анализ – СПИД, сифилис и гепатиты – и через пару дней все выясним окончательно. Но хочу предупредить, что в последнее время из ста наркоманов мне попался лишь один, который не был бы ВИЧ-инфицирован. В толк не возьму, в чем дело, то ли героин грязный засылают, то ли что. Так что готовьтесь.
Мариша в то время, пока меня осматривали, стояла рядом с нами и обрабатывала врача, рассказывая ему о том, как одна наша подруга недавно отправилась за границу через «Ариадну» и что мы хотели бы оказаться с ней.
– С ней вряд ли, – сказал нам врач. – Там стараются избегать, чтобы в одном доме жили двое русских.
Видя, как у нас вытянулись лица, он добавил:
– А вы что думали, это не развлекательная прогулка, а лечение. Но не переживайте, ведь вы все будете жить в одной стране.
– В какой?
– Как это в какой? В Испании, разумеется, – удивился врач. – Разве вы не знали? О чем же вам ваша подруга рассказывала? «Ариадна» только в Испанию и отсылает ребят и еще на Канарские острова, но они ведь тоже принадлежат Испании.
Следующие пять дней мы с Маришей были по уши загружены хлопотами по оформлению бумаг для выезда в Испанию, получению визы, для чего нужно было везти документы в Москву в консульство, экстренными уроками испанского, а также обменом на деньги набранных нашими доверчивыми клиентами нумизматических редкостей. Нам повезло: среди них попалась одна копейка чуть ли еще не Ивана Грозного, за которую нам какой-то любитель, трясясь от радости, отвалил столько, сколько мы поимели за всю остальную медь и серебро. В общем, денег нам хватило впритык, но все-таки хватило. Даже удалось сохранить Маришин «Опель» и прихватить с собой по двести баксов.
В один из пяти наших суматошных дней в центре города состоялся разговор. Собственно, разговором его трудно было назвать, так как говорил только один, а остальные в ответ мямлили уже заученные оправдания.
– Болваны и козлы! – бушевал главарь банды, сверля взглядом макушки виновато опущенных голов своих парней. – Ничего нельзя поручить, все испоганите, идиоты. Зачем нам труп этого Федорчука? Какой с этого прок? Вам не говорили, что мертвые никогда и никому своих секретов не выдают? Как этот мертвый шоферюга теперь расскажет нам, куда спрятал ее?
Подчиненные подавленно молчали. Этим они занимались уже давно, второй день, но главарь не унимался.
– Перестарались, Крыса, – повторил один из парней в сотый раз. – Но клянусь, он дышал, когда мы уходили.
