Морье Дю - Трактир Ямайка
Дни в "Ямайке" текли уныло; кучер тогда говорил правду: никто не заходил в трактир отдохнуть или поесть. Два раза в неделю мимо проезжала почтовая карета, и Мэри выходила во двор, провожая ее взглядом. Ни разу карета не остановилась у "Ямайки", а неслась дальше на полной скорости и, с грохотом скатившись с холма, на котором стоял трактир, спешила подняться на следующий у развилки Пяти Дорог. Однажды Мэри, узнав того самого кучера, помахала ему рукой, но он не обратил на нее внимания и лишь сильнее стеганул лошадей. И тут с чувством полной обреченности девушка поняла, что люди смотрят на нее как на родню Джосса Мерлина. Никто в Бодмине или Лонстоне не пожелает ее принять, все двери захлопнутся перед ней. Порой будущее представлялось Мэри совершенно беспросветным, да и тетя Пейшнс все больше молчала, замкнувшись в себе. Случалось, правда, она брала Мэри за руку и долго гладила ее, приговаривая, как она рада, что племянница живет у них в доме. Вообще же бедная женщина жила в мире грез, лишь механически исполняя домашние обязанности. Когда же она вдруг заговаривала с Мэри, то несла всякую чепуху о том, каким большим человеком мог бы стать ее муж, если бы не постоянно преследовавшие его неудачи. Стараясь утешить тетушку, Мэри приучила себя разговаривать с ней ласково, как с малым ребенком. Однако это было тяжким испытанием для ее терпения и душевного равновесия.
Как-то утром, пребывая в состоянии крайнего раздражения, оттого что накануне ей пришлось из-за дождя и ветра просидеть весь день в четырех стенах, Мэри принялась мыть длиннющий коридор в дальнем крыле дома. Работа была нелегкой, пусть полезной для тела, но никак не для духа. Покончив с коридором, она почувствовала такое отвращение к "Ямайке" и ее обитателям, что на мгновение ее охватило острое желание выйти в огород, где, не обращая внимания на дождь, работал дядя, и выплеснуть ведро с грязной мыльной водой прямо ему в лицо. Но при виде тети, которая, согнувшись, ворочала кочергой еле тлевший в печи торф, гнев ее угас. Она вновь взялась за тряпку, собираясь вымыть пол в холле, но услышала стук копыт во дворе. Через минуту кто-то принялся колотить в дверь бара. До сих пор никто даже близко не подходил к "Ямайке". Немало удивившись, Мэри пошла на кухню предупредить тетю, но ее там не оказалось. Выглянув в окно, девушка увидела, как тетя Пейшнс идет через огород к мужу, нагружавшему тачку торфом. Оба были далеко и не слышали шума. Мэри вытерла руки о передник и пошла в бар. Должно быть, дверь все-таки не была заперта, потому что в баре верхом на стуле сидел мужчина и держал в руке полную кружку эля, который, видимо, преспокойно налил себе сам, отвернув кран бочонка. Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга. Что-то в нем показалось Мэри знакомым, и она принялась гадать, где могла видеть эти тяжеловатые веки, изгиб губ, рисунок подбородка. Даже дерзкий, вызывающий взгляд, которым он смерил ее, был ей до странности знаком и явно неприятен.
Незнакомец не спеша, по-хозяйски потягивал пиво, и это крайне раздосадовало Мэри.
-- Что вы тут делаете? -- резко спросила она. -- Вы не имеете права запросто заходить сюда и угощаться. К тому же хозяин не очень-то любит чужаков.
В другой раз она посмеялась бы над собой, оттого что так рьяно защищает интересы дяди. Но, поскоблив с утра каменные плиты в коридоре, она несколько утратила чувство юмора, и ей не терпелось излить свое раздражение на первого попавшегося под руку.
Незнакомец невозмутимо допил свой стакан и протянул ей с молчаливым требованием наполнить его вновь.
-- С каких это пор в "Ямайке" держат прислугу? -- спросил он и, пошарив в кармане, извлек оттуда трубку, разжег ее и пыхнул дымом в лицо девушке.
Вконец разъяренная, Мэри выхватила трубку из его руки и швырнула об пол, разбив вдребезги. Он пожал плечами и принялся тихо насвистывать, чем еще больше возмутил ее.
-- Значит, так они учат тебя обслуживать посетителей? -- спросил он, прервав свист. -- Не очень-то я одобряю их выбор. Я только вчера из Лонстона и видел там девушек с лучшими манерами и хорошеньких, как с картинки. А ты почему за собой не следишь? Волосы сзади висят, как пакля, да и лицо плохо вымыто.
Мэри повернулась и пошла к двери, но он остановил ее.
-- Налей-ка мне еще стаканчик, ведь ты для этого здесь приставлена, -потребовал он. -- После завтрака я проскакал двенадцать миль, и мне здорово хочется пить.
-- По мне, могли бы проскакать хоть все пятьдесят, -- отпарировала Мэри. -- Раз вам тут все знакомо, можете сами налить, а я скажу мистеру Мерлину, что вы в баре, и пусть он обслуживает вас сам, ежели пожелает.
-- Да не беспокой Джосса, в такой час он похож на медведя, у которого болит голова, -- прозвучало в ответ. -- Кроме того, он вообще вряд ли хочет меня видеть. А что с его женой? Выгнал он ее, что ли, и взял тебя? Это несправедливо по отношению к бедной женщине. Во всяком случае, ты с ним десять лет, как она, ни за что не проживешь.
-- Если хотите видеть миссис Мерлин, то она на огороде. Выйдите в эту дверь, поверните налево, там увидите курятник и огород. Пять минут назад они оба были там. Через коридор не ходите, я его только что вымыла и не намерена мыть снова.
-- О, не беспокойся, у меня полно времени, -- ответил он, продолжая откровенно рассматривать девушку, словно пытаясь понять, кто она и откуда здесь взялась. Его нагловато-ленивый, до странности знакомый взгляд бесил Мэри.
-- Так хотите вы поговорить с хозяином или нет? -- спросила она наконец. -- Потому что я не собираюсь торчать здесь целый день ради вашего удовольствия. Если не желаете его видеть и закончили пить, положите деньги на прилавок и ступайте себе с Богом.
Посетитель рассмеялся, обнажив белоснежные зубы, вновь напомнив ей кого-то, но она не могла сообразить кого.
-- Ты что, и Джоссом так командуешь? -- спросил незнакомец. -- Если так, то он, должно быть, сильно изменился. Как все-таки непредсказуем человек. Кто бы мог подумать, что у него найдется время еще и на ухаживания? А куда же вы деваете бедняжку Пейшнс по вечерам? Вы что, кладете ее спать на полу или ложитесь втроем?
Мэри густо покраснела.
-- Джосс Мерлин -- муж моей тетушки Пейшнс, единственной сестры моей матери. Зовут меня Мэри Йеллан, если это вам о чем-нибудь говорит. Прощайте. Дверь прямо за вами.
Она вышла из бара и, стремительно войдя на кухню, столкнулась нос к носу с самим хозяином.
-- С кем это ты, черт побери, разговаривала в баре? -- загремел он. -По-моему, я тебя предупреждал, чтобы помалкивала.
Его оглушительный голос разнесся по коридору.
-- Ладно уж, не трогай ее! -- откликнулся человек в баре. -- Она разбила мою трубку и отказалась меня обслужить. Это очень напоминает твои манеры. Заходи-ка сюда и дай на тебя взглянуть. Надеюсь, эта девица благотворно на тебя влияет.
Джосс Мерлин нахмурился и, оттолкнув Мэри, пошел в бар.
-- А, так это ты, Джем, -- произнес он. -- Что тебе опять понадобилось в "Ямайке"? Купить у тебя лошадь я не могу, если ты за этим явился. Дела идут скверно, и у меня пусто, как у полевой мыши после дождливого лета.
Он закрыл за собой дверь, оставив Мэри в коридоре.
Она вернулась в холл, где оставила ведро, и вытерла лицо передником. Так, значит, это был Джем Мерлин, младший брат дяди. Ну конечно, она же сразу уловила сходство: у него были глаза Джосса, но без кровавых прожилок и мешков, и рот такой же, но твердый, а не слабый и бесформенный, как у трактирщика. Джем был таким, каким Джосс Мерлин мог быть восемнадцать-двадцать лет назад. Он отличался, однако, более тонкой костью и складной фигурой и ростом был пониже. Мэри плеснула воды на каменные плиты и принялась с еще большей яростью скрести их.
Что за отвратительное племя эти Мерлины с их подчеркнутым высокомерием, грубостью и скверными манерами! Этот Джем так же жесток, как и брат. Это и по форме его рта видно. Тетя Пейшнс говорила, что из всей семьи он самый худший.
Джем был на голову ниже Джосса и вполовину тоньше, но в нем чувствовался характер. Взгляд был твердый и не лишенный смекалки. У трактирщика щеки обвисли, плечи опустились, словно от тяжелой ноши; казалось, силы его ушли, а виной всему пьянство, уж Мэри хорошо это знала. Увидев Джема, она поняла, какой развалиной стал Джосс и каким он был, пока не загубил себя. Если у младшего брата есть хоть капля здравого смысла, он должен крепко держать себя в руках, чтобы не пойти по тому же пути. Впрочем, ему на это, возможно, наплевать. Над семейством Мерлинов довлел какой-то рок, мешавший побороть низменные инстинкты и парализовавший волю. Слишком много грехов тянулось за ними. Если в ком течет дурная кровь, тут уж ничего не поделаешь, она обязательно скажется, -- говаривала, бывало, ее мать. Борись с ней, не борись, она все одно одолеет. Ежели два поколения проживут честную жизнь, то кровь, может, и очистится, но, скорее всего, в третьем поколении она проявится вновь.
Все напрасно, а жаль... И вот бедная тетя Пейшнс оказалась втянутой в этот водоворот, и пропала ее чистосердечная простота и ушла радость. Если взглянуть правде в глаза, она теперь не намного лучше того убогого из Дозмери. А ведь могла бы стать женой фермера из Гвика, родить сыновей, иметь свой дом и кусок земли, нехитрые радости простой и счастливой жизни -посудачить с соседями, сходить в церковь в воскресенье, съездить на базар, и еще сад, огород, уборка урожая -- словом, все, что ценно для человека и составляет основу его жизни. Она жила бы спокойно и безмятежно, и седина коснулась бы ее волос лишь после долгих лет здорового труда и тихих радостей. И от всего она отказалась ради этого животного и пьяницы, который вынудил ее так опуститься. Почему женщины так глупы, слепы и неблагоразумны?! Так думала Мэри, заканчивая скрести последнюю каменную плиту с такой силой и упорством, как будто могла очистить вместе с ней весь мир, а заодно и покончить с женской глупостью.
