Марина Серова - След погасшей звезды
Ряжский остановился и обернулся на стук моих каблуков. Врач узнал меня не сразу. Наверное, мой сегодняшний наряд сбивал с толку.
– Аркадий Степанович, здравствуйте, – начала я.
– Да, здравствуйте…
– Татьяна, – напомнила я, – меня зовут Татьяна Иванова, и я – частный детектив.
– Вас нанял Влад, я помню, – закивал Ряжский.
– Мне сказали, что его перевели в реанимацию.
– Все верно.
– Могу я с ним увидеться?
– Правила это запрещают, – ответил Ряжский, но, заметив скептическое выражение моего лица, продолжил: – Теоретически можете, но зачем это вам? Пациент без сознания.
– Вы!
Я вздрогнула от неожиданности, Аркадий Степанович выглядел озадаченным. Обернувшись, я увидела Наталью Яковлеву с лицом, перекошенным от ярости.
– Да как вы смеете сюда приходить, стервятница!
Надо отдать Наталье должное: даже в этом состоянии ее речь выдерживала самую строгую цензуру.
– Наташа, в самом деле… – начал было Ряжский, но его проигнорировали.
Яковлева остановилась в двух шагах. У нее в руке я слишком поздно заметила пластиковый стаканчик с чаем. Одно движение, и содержимое выплеснулось мне на подол. Ряжский ахнул. Это семейство поставило себе цель перепортить все мои платья.
– Это уже слишком, – произнесла я твердо, стряхивая ладонями горячую жидкость.
– Купите себе новое, – парировала Яковлева, – с гонорара. На распродаже.
– Вы обожглись? – вежливо поинтересовался Ряжский, протягивая мне платок. Этот жест вызвал новый приступ агрессии у Натальи.
– Чтобы больше ноги этой женщины не было в больнице, – отчеканила она.
– Вы забываетесь, – как можно тише ответил Аркадий Степанович, приближаясь к Яковлевой. – Наташа, постарайтесь успокоиться, люди смотрят.
А люди действительно смотрели – и с большим интересом. Пациенты, медсестры, уборщица, забыв о швабре, ловила каждое слово разгорающегося конфликта. Яковлева была не в том состоянии, чтобы замечать это.
– Аркадий Степанович, – произнесла она леденящим душу голосом, – если эту женщину пустят в палату моего мужа, я не остановлюсь, пока на улице не окажутся все сотрудники больницы, которые это допустили. Я выразилась ясно?
– Наташа…
– Я выразилась ясно?! – повысила голос Яковлева.
– Я вас понял, – спокойно ответил Ряжский.
– Отлично, – кивнула Яковлева, затем развернулась и ушла.
Аркадий Степанович нахмурил брови и продолжил свой путь к лифту. Он изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица, но ситуация была слишком унизительной, и на шее врача проявлялись алые пятна. Ряжского предавало собственное тело. Я проследовала за ним.
– Аркадий Степанович, – обратилась я, протягивая платок, – спасибо большое.
– Пустяки, – отмахнулся врач, – оставьте себе.
– Простите, – Ряжский сделал жест, предлагая мне продолжить, – у меня к вам просьба.
– Слушаю вас, – напрягся Аркадий Степанович.
– Сообщите мне, когда Влад придет в себя.
Ряжский хотел что-то ответить, передумал, на секунду погрузился в собственные мысли.
– Татьяна, вы слышали супругу вашего клиента, – начал Ряжский.
– Я не прошу вас провести меня к Владу, – заверила я.
Ряжский задумался. Лифт остановился на этаже, дверцы разошлись, выпуская людей. Аркадий Степанович кивнул, и я протянула ему визитку. Теперь оставалось только ждать. Я зашла в больничный туалет, чтобы попытаться избавиться от пятна на платье. Замерев в неудобной позе перед умывальником, с помощью воды я боролась с расползающимися разводами. Две пациентки, курящие в открытую форточку, с интересом наблюдали за мной. Разводы побеждали.
Досадуя на себя за неосмотрительность и на Наталью Яковлеву за грубость, я села в машину и отправилась домой. У входа в подъезд разлилось целое море дождевой воды. Преодолев огромную лужу, я наконец оказалась в своей квартире, сохраняющей запах цветов. Розы выглядели несвежими, в отличие от лилий. Я решила поменять вазы местами. Пышущий жизненной силой букет лилий после замены воды отправился на журнальный столик в гостиной. Розам, как и Владу, требовалась реанимация. Я набрала в ванну немного холодной воды, взяла ножницы в шкафчике, подрезала каждую розу и аккуратно уложила их на дно.
С платьем оказалось сложнее: судя по информации на ярлычке, его нельзя было стирать, только химчистка. Счет Яковлеву вырос. Клиент и его супруга взяли дурную моду портить мою одежду. Я планировала раз и навсегда отучить их от подобных поступков, хоть и не вполне представляла себе, как именно.
Облачившись в удобные брюки и голубую блузку из ткани, нежной, как масло, я забралась с ногами на любимый кожаный диван в гостиной и включила ноутбук. Нервный разговор с Игорем Малышевым занял почетное место на жестком диске. Открыв текстовый документ с заметками по делу, я вынесла отдельной строкой и выделила цветом сумму, которую, по мнению заместителя Влада, он намеревался вложить – или уже вложил – в некий загадочный проект. Десять миллионов долларов.
Потратив целый час на исследование рынка через Интернет, я не приблизилась к разгадке. Ответ на вопрос, куда вложил свои миллионы Влад, мог бы расширить круг поисков потенциального отравителя. Поиск проектов, близких по стоимости, успехом не увенчался. Яковлев говорил Игорю об одном крупном вложении, но что если на самом деле сумма была раздроблена на несколько частей? В таком случае число возможных вариантов становилось астрономическим. Доступ к финансовым операциям за последние полгода мне бы не повредил, но единственный человек, который имел власть его предоставить, находился сейчас в больнице без сознания. Поэтому я надела кеды, упаковала испорченное чаем платье и отправилась в химчистку.
Прогулка по лужам подействовала на меня благотворно. Свежий воздух и яркая зелень окрыляли. Вернувшись домой, я распечатала счет за ту часть работы, что уже была проделана, и подшила к нему чек из химчистки.
Звонок Аркадия Степановича застал меня во время такого прозаического занятия, как мытье полов. Отложив в сторону тряпку, я откинула волосы со лба и подбородком нажала кнопку приема.
– Да, слушаю.
– Татьяна, добрый вечер, – зазвучал в трубке вежливый голос врача, – я звоню, чтобы сказать, что состояние Влада стабилизировалось. Он пришел в сознание.
– Ему лучше?
– Трудно сказать, – Ряжский кашлянул. – Простите. Пациент слишком слаб, чтобы делать какие-то прогнозы.
– Но то, что он пришел в себя, можно расценивать как положительную динамику?
– Думаю, да, – осторожно ответил Аркадий Степанович.
– Скажите, супруга уже посещала Влада после того, как он очнулся?
– Да, она покинула больницу несколько минут назад, – ответил Ряжский. – Почему вы спрашиваете?
– Аркадий Степанович, не беспокойтесь, я не стану просить вас провести меня к моему клиенту, – заверила я врача. – Спасибо, что позвонили.
– Всего доброго, Татьяна.
– До свидания.
Завершив вызов, я набрала следующий номер. Под аккомпанемент фенов мне ответил звенящий, веселый голос Светы.
– Алло, – пропела в трубку подруга.
– Здравствуй, хорошая моя, – ответила я с улыбкой.
– Ого! – воскликнула Света. – Какой голосок медовый! Что-то тебе от меня срочно понадобилось, не иначе.
– Угадала, – рассмеялась я. – Очень нужна скорая помощь стилиста.
– По работе, наверное?
– Угадала. Когда сможешь выехать?
– Сейчас провожу клиентку на кассу и отменю следующую…
– А ты можешь это сделать по телефону? Вызывай такси, я оплачу поездку.
– Ох, даже не знаю, – Света на секунду замешкалась, но любопытство взяло верх. – Какой образ создавать будем?
– Жертва собственной наивности, – сформулировала после недолгой паузы я.
– Ух ты! Будет интересно, – азарт в голосе Светы был заразителен, это воодушевило меня еще сильнее. – Пойду собираться.
– До встречи, дорогая! Спасибо, что никогда не подводишь меня.
– Ну что ты, милая, мы же подруги. Скоро буду!
Последовали короткие гудки. Итак, уборка подождет. Прислонив швабру к стене, я поспешила в ванную. Следующим в плане было волшебство преображения.
Света позвонила в дверь через пятнадцать минут. К этому моменту я успела надеть цветные линзы и накладные ресницы, и теперь любовалась в зеркале своим изменившимся отражением. Огромные карие глаза мне, определенно, шли.
– Вот это да! – не замедлила оценить новый имидж Света, горячо расцеловав меня в обе щеки. – А я как будто знала – смотри, что привезла.
Светлана вошла в гостиную, поставила пакет на журнальный столик рядом с букетом и аккуратно вытащила из него парик из темно-каштановых волос с густой длинной челкой.
– Замечательно, – улыбнулась я.
По всему дивану была разбросана косметика – следствие спешки. Мне пришло в голову добавить новую деталь. Я открыла небольшой аккуратный кожаный футляр и достала из него накладную мушку. Капля клея, пара точных движений, и на моем лице появилась деталь, концентрирующая внимание собеседника на себе: на левой щеке довольно крупная темно-коричневая родинка вполне натурального вида.
