Фридрих Незнанский - Первая версия
20 июня 1994
Вместо того чтобы позвонить, как обычно, Кларк в тот раз прислал к Дэвиду накануне своего шофера с запиской, в которой назначал встречу на вечер двадцатого в загородном ресторане «Самовар» на Киевском шоссе. Непонятно, зачем было ехать так далеко, если в Москве и так полно приличных ресторанов.
Дэвид попросил Ольгу поехать с ним, так как через несколько дней она уезжала на гастроли.
— Хочу, чтобы ты была все время со мной, — сказал он.
Ресторан оказался очень симпатичным, оформленным в виде русской избы. Кларк ждал их за сервированным столиком на открытой веранде. Он, как всегда, был любезен и улыбчив. За закусками шел общий вежливый разговор. Кларк хорошо говорил по-русски, но с заметным акцентом, более резким, чем у Дэвида. Потом Кларк по-английски что- то сказал Дэвиду, и Дэвид попросил у Ольги разрешения поговорить с Кларком на родном языке.
— У нас сугубо деловой разговор, тебе будет скучно, — сказал он.
Ольга совсем не поняла, о чем они говорили. В училище был французский. Дэвид пытался с ней немножко заниматься английским, но, видимо, ее способности к языкам были не столь велики.
Они говорили довольно долго, иногда переходя на повышенные тона. В такие моменты Дэвид, как бы извиняясь, смотрел на Ольгу и пытался улыбаться. У Ольги сложилось впечатление, точнее, два впечатления. Первое то, что Кларк пытается убедить в чем-то Дэвида, а тот не соглашается с ним. А второе, что Кларк, кажется, ждал кого-то еще. Во всяком случае, монументальный Кларк время от времени оглядывался по сторонам.
Подали горячее, что-то дымящееся в расписных горшочках. Неожиданно к Ольге подошел метрдотель и, нарочито вежливо попросив прощения, сказал, что ее просят к телефону. Ольга не слишком удивилась — балетных актеров вызывают порой прямо на спектакль, если требуется срочная замена.
Только позже она сообразила, что сегодня в Большом оперный спектакль. К тому же она не предупреждала администрацию, куда едет.
К телефону пришлось идти какими-то длинными коридорами, потом еще ждать: «Сейчас должны перезвонить», — сказал метрдотель. Но никто не перезвонил.
Какое-то время метрдотель, кудрявый толстый человек лет сорока с повадками записного ловеласа, пытался занять ее разговором, выспрашивая о театральных сплетнях и выдавая попутно свои версии, довольно неприятные, хотя порой точные. В конце концов Ольге это надоело и она потребовала проводить ее обратно. Когда они подходили к выходу на веранду, метрдотель сделал еще одну попытку задержать ее. Он обратил ее «благосклонное» внимание на огромный аквариум, где плавали разноцветные рыбы и белые лягушки, что как-то не вязалось с русской обстановкой ресторана. «Еще бы крокодила завели», — подумала Ольга.
На пороге веранды она остановилась сама. Около стола, за которым сидели Кларк и Дэвид, стоял и что-то говорил крупный, ростом почти с Кларка, плотный человек в голубой рубашке с короткими рукавами.
Он будто бы сошел с экрана гангстерского фильма. Широкое загорелое лицо, еле заметный издалека розовый шрам над левой бровью. Он прямо-таки излучал опасность, как и два молодых человека по бокам: несмотря на жару, одетых в темные пиджаки, которые не могли скрыть их накачанных фигур и широких плеч, над которыми возвышались почти наголо обритые головы.
Один из темнопиджачников увидел Ольгу и тут же что-то шепнул шефу на ухо. Тот кинул пронзительный мгновенный взгляд в ее сторону. Их глаза встретились. Человек криво улыбнулся, и вся троица покинула веранду.
Ольгу эта сцена очень напугала. Она чувствовала, что для Дэвида случившееся также было неприятным. Уже не спрашивая разрешения, они с Кларком говорили по-английски. Точнее, не говорили, а ругались, почти не стесняясь ее присутствия.
Мы так и не попробовали горячее, — сказала Ольга и как бы перебила сама себя: — Александр Борисович! А вам можно доверять?
Я кивнул.
— Мне и правда очень страшно. Мне кажется, именно тогда произошло что-то такое, что могло иметь отношение к смерти Дэвида. Тогда, что-то резко сказав Кларку, который аж покраснел, Дэвид за руку буквально вытащил меня из-за стола. И мы покинули ресторан. На стоянке около красного «форда» Дэвида стояли те двое в темных пиджаках. Они ничего не делали, они просто стояли и нагло смотрели на нас. Особенно на меня. Я была в короткой юбке, их липкие взгляды будто приклеились к моим ногам. — Ольга, словно вновь ощутив на себе те взгляды, машинально одернула юбку. — Так, наверное, глазеют на шлюх. Дэвид было ринулся к ним, но я удержала его, буквально повиснув на его руке. Парни отошли, и мы уехали. Дэвид просил ни о чем его не расспрашивать. Только в какой-то момент он повторил несколько раз: «Какой подлец! Какой подлец!»
— Понятно, — сказал я, на самом деле не слишком-то понимая, что все это значит.
Но я должен был выглядеть уверенным, потому что Ольга смотрела на меня с надеждой.
В сквере, где мы сидели, уже почти не осталось детей. В детском городке обосновалась компания подростков с гитарой. Они что-то негромко пели. Попробовали бы они спеть в этом месте несколько лет назад, напротив самого могущественного ведомства нашей страны, когда в этом сквере на каждой скамейке сидели агенты наружки.
Погода была замечательная, совсем не под стать настроению. Ольга как-то осунулась и даже постарела прямо на глазах. Наверное, сейчас она думала о Дэвиде. Все-таки собачья у нас работа. Вместо того, чтобы отвлечь человека от черных мыслей, мы все время его к ним возвращаем и на них провоцируем. Каждую ранку по отдельности расковыриваем. Но что поделаешь!
— Ольга, а что вы можете сказать о Рути Спир?
Ольга задумалась, как бы решая, с чего начать.
— Рути... Она такая разная... Иногда она меня жутко раздражает своей надменностью. А иногда ее становится жалко. Она мне рассказывала, что после смерти мужа Кларк очень помог ей. И с делами фонда, и морально. Мне кажется, что их связывали не только дружеские отношения...
— Кажется или вы уверены?
— Это всего лишь мое предположение — по взглядам, жестам. И только. Но я их всего-то пару раз видела вместе, оба раза в квартире Рути. Она живет в высотном доме на Котельниках, там же, где живут Уланова, Зыкина, в общем наша элита. Раньше она эту квартиру снимала, а сейчас вроде бы купила. Она говорила мне несколько раз, что ей так нравится в Москве, что она никуда отсюда не уедет. Здесь она всем нужна, она знатная иностранка. А кто она в Америке? Просто богатая стареющая вдовушка. Да, вот еще одну вещь я вспомнила, может быть, вам это пригодится. Сейчас в Москве учит русский язык ее молоденькая родственница по мужу. Не то его внучка, не то племянница.
Я вновь кивнул. Это целая наука — вовремя кивать, поддерживая рассказчика. Наука, необходимая в профессии следователя. Вторая после умения задавать точные вопросы. Ну, киванием я владею, можно сказать, в совершенстве. Если понадобится, могу кивать двое суток кряду без перерыва. А уж насчет вопросов — тут еще тренироваться и тренироваться.
— Они с Кларком сделали действительно очень много с этим фондом. Правда, стипендии распределяют не они сами, а специальный совет. Но это, насколько я понимаю, мелочи. Основными делами они, похоже, распоряжаются сами.
— А какое отношение к фонду имел Дэвид?
— Дэвид был при нем кем-то вроде независимого куратора. Может быть, посредника, я так толком и не поняла. Во всяком случае, он был очень порядочным человеком. Я думаю, что именно из-за денег фонда и возник тот конфликт между ним и Кларком. А Рути... Она пытается делать вид, что мало в этих делах разбирается. Но мне она кажется очень практичной и умной женщиной. Кстати, внешне она похожа на Майю...
— На какую Майю? — переспросил я, не поняв.
— Как это на какую? — изумилась Ольга. — На Плисецкую, естественно. И даже характером они чем-то похожи.
— Ольга, у меня будет к вам одна просьба. Как бы это сказать... Мне бы хотелось, чтобы вы представили меня Рути Спир. Но не официально, а как своего... родственника, что ли. Или лучше вот как: как частного детектива, к которому вы обратились конфиденциально, не веря в способности российской милиции распутать дело о смерти Дэвида.
— Хорошо, Александр Борисович, я как раз завтра вечером собиралась ехать к Рути. Обычно я не должна предупреждать, если кого-нибудь привожу к ней. Так, однажды я пришла к ней со своей подругой Любой. Люба хотела проверить свой английский на натуральных американцах. Вообще, Рути держит как бы открытый дом. Что-то вроде литературно-музыкального салона. У нее бывают известные писатели, журналисты, художники, политики, актеры...
Я написал на бумажке телефон и протянул ей.
— Вы в любое время можете позвонить по этому телефону. Если меня нет, то всегда передадут. Но мы, кажется, совсем забыли о полковнике... Фотиеве, если не ошибаюсь?
