Мария Жукова-Гладкова - Путь к сердцу мужчины
Меня качнуло. Лассе с Кириллом подскочили одновременно и одновременно подхватили меня с двух сторон. У меня дрожали руки.
– Что за хрень? – раздался громкий голос, который недавно командовал морским боем, и из ванны появился моряк в депутатской одежде. – О, да тут и бабы есть! – при виде меня моряк расплылся в широкой улыбке.
– Вас осталось одиннадцать грешников… – опять сообщил голос.
Моряк замер в задумчивости, потом взглянул на нас троих. Ребята меня уже не поддерживали. Из кухни показался Иван Васильевич.
– Ипполит, ты идешь или нет? Тебе давно налито!
Ипполит посмотрел на Ивана Васильевича, потом на меня.
– Ипполит, лучше выпей. Женщина уже занята, – сказал Иван Васильевич, который явно понял, перед какой дилеммой стоит Ипполит.
– Отобью, – заявил моряк.
– Где прибор? – спросила я у Лассе.
Он подошел к стоявшему в коридоре комоду, выдвинул верхний ящик, извлек голубую коробочку и молча вручил Ипполиту.
– Вас осталось одиннадцать грешников…
Почему-то на этот раз никто не обращал внимания на это сообщение. Я, признаться, сама немного успокоилась и даже удивилась. Или Лассе с Кириллом решили, что мы остались без Ксении, и не очень расстраиваются по этому поводу? Но ведь Ксения жива! Или была жива, когда я ее оставила.
– Нужен нашатырь, – сказала я. – Где тут лекарства хранятся?
– Нет, мирамистин, – сказал моряк, который только что открыл коробочку. – Кто пользовался? – он посмотрел на мужиков.
– Ксения без сознания, – сказала я.
– Не может быть, – хмыкнул Кирилл Петрович. – Чтобы эта стерва сознание потеряла? Никогда не поверю.
– Вас осталось одиннадцать грешников…
– Мужики, – Ипполит посмотрел на Кирилла, Лассе и Ивана Васильевича. – Я не уверен, но мне слышится голос… Признаться, раньше я голосов никогда не слышал. Может, права теща, и у меня на самом деле белая горячка прогрессирует?
– Какой голос? – спросила я.
– Б…ь! – разнесся на всю квартиру вопль Ксении.
– А я-то надеялся, – хмыкнул Кирилл. – Значит, наш друг ошибся.
– Остальные?.. – я посмотрела на Кирилла, потом на Лассе.
– Пьют в кухне, – ответил Иван Васильевич. – Только вас ждем. Пошли.
– Вас осталось одиннадцать грешников…
Ипполит потряс головой. Мне опять стало не по себе. Иван Васильевич развернулся и первым зашел в кухню, за ним зашла я, потом Лассе, потом Кирилл, потом моряк. Ксения материлась в кабинете.
– Юрки! – воскликнул Лассе после того, как обвел взглядом сидевших за столом. Крокодил уже навалился на него грудью и спал.
Лассе вылетел из кухни, за ним побежала я, за нами Кирилл Петрович. Иван Васильевич подхватил Ипполита под локоток и усадил.
– Не обращай внимания, – успела услышать я слова историка. – Давай лучше выпьем.
Юрки лежал все на том же месте, на полу, только теперь не спал. У него оказался пробит череп. Рядом валялась какая-то окровавленная статуэтка.
При одном взгляде на голову Юрки меня чуть не стошнило, я вылетела в коридор, и меня опять затрясло. Там меня поймал в объятия Колобок, который тоже последовал за нами. Лассе с Кириллом Петровичем осматривали труп.
– В ванную? – обеспокоенно спросил меня Вова. – Проводить? Или лучше выпьешь? Давай вискаря, а?
Я кивнула. Тошнота на самом деле отступила, все-таки не кисейная барышня (по крайней мере, люблю так думать), а выпить на самом деле не помешает.
Потом я вдруг замерла на месте.
– Ты чего? – Вова смотрел на меня с искренним беспокойством.
– Так ведь его же кто-то убил, – сказала я и почувствовала себя полной дурой за подобное замечание.
В это мгновение из комнаты, где утром проснулась я, вышел Кирилл Петрович. Он слышал мои последние слова.
– Ценное замечание, – хмыкнул он.
– Ты что, не понимаешь?! – взорвалась я, потом перевела взгляд на Вову.
Вышел Лассе с посеревшим лицом.
– Я понимаю, – сказал он. – То есть я понимаю, что имела в виду Марина, но не то, почему мы здесь и за что здесь всех убивают.
– В с е х? – шепотом переспросил Колобок и быстро-быстро заморгал. Пожалуй, до него тоже дошло. – Ты хочешь сказать, что нас здесь всех собрали…
– Пойдемте в кухню, – по-деловому сказала я. – Там сейчас остальные. Мы должны обсудить этот вопрос, то есть вопросы.
– И держаться вместе, – добавил Лассе.
Из кухни доносились громкие голоса. Народ уже хорошо принял и закусывал. Меня поразила раскрасневшаяся Агриппина Аристарховна, видимо, не привычная к возлиянием. Ее за плечи обнимал Иван Васильевич. Крокодил поднял голову от стола и молча пил, ни с кем не чокаясь. Лен шушукалась с Ником, который опять прикладывал бронзового божка к оплывшему глазу. Моряк устроился рядом с Иваном Васильевичем и вслух рассуждал, что ему с нами неплохо. Водка есть, закуска есть, причем и то, и другое качественное. Он так давно не пил и не закусывал. И еще – бабы!
Тут его взгляд упал на меня, появившуюся в кухне. Моряк оценивающе оглядел меня с головы до ног и поинтересовался, замужем ли я.
– Занято, – сказал Кирилл Петрович.
– А это мы сейчас посмотрим… – моряк принялся подниматься из-за стола.
С другой стороны ко мне подошел Лассе и обнял за плечи. Я оказалась между ним и Кириллом.
– У нас три трупа, – объявила я, глядя на моряка. – Давайте отложим выяснение отношений на потом.
– Пять. Пять трупов, – поправил меня Лассе. – Еще ваш депутат с любовницей.
Моряк открыл рот, закрыл и сел.
– Не понял, – сказал он.
Чтобы уточнить, кого убили на сей раз, от стакана оторвался Крокодил. Мы пояснили. Лен с Ником прекратили шушукаться. В эту минуту радовалась жизни, по-моему, только Агриппина Аристарховна. Да, наверное, и Иван Васильевич наслаждался обстановкой, пусть и с трупами, но не на помойке.
Мы все расселись за столом, всем налили.
– Еда заканчивается, – сообщил Колобок.
– А искали? – уточнила я, собиравшаяся сделать это раньше.
Поиски решили оставить на потом. Слово взял Лассе, что меня, признаться, удивило. Я ожидала, что говорить будет Кирилл Петрович. Он все-таки директор фирмы, а Лассе – финский безработный алкоголик. Хотя, может, потому что он – финн, он более законопослушен?
Вначале Лассе вкратце обрисовал ситуацию в целом. Нас всех непонятно каким образом доставили в эту квартиру. Фактически процесс попадания помню только я. Вову с Геной вызвали на протечку, после чего за ними закрылись решетки, и мы все оказались здесь замурованы. У всех из мобильных телефонов пропали SIM-карты. Стационарный телефон не работает и восстановлению нашими силами не подлежит. Электронной почты нет. Телевизоры выведены из строя, и мы даже не можем узнать, ищут нас или нет. Радиоприемник отсутствует. Окна не открыть и даже не заорать, чтобы прохожие вызвали милицию. Стены толстенные – дом дореволюционной постройки, значит, соседи ничего не слышат и не услышат.
Среди нас трое, или пятеро, мертвых. Валеру из Новосибирска зарезали огромным ножом, Лялька утонула в ванне, и неизвестно, сама или ей помогли, Юрки получил статуэткой по голове, причем тот, кто дал ему этой статуэткой, точно знал, куда нужно бить: убили одним ударом. Ляльку, вероятно, все-таки подержали под водой, пока не захлебнулась.
– Но почему этих людей?!. – воскликнула Лен. – Что они такого сделали?
– Ты не о том спрашиваешь, – сказала я.
Лассе кивнул.
– Дело в том, что один из нас – убийца, – он медленно обвел взглядом собравшихся.
За столом воцарилось молчание, потом от входа в кухню раздался вопль Ксении, про которую мы забыли.
Она вошла в кухню и обвела всех мутным взглядом. Она была растрепана, держалась за затылок. На вечернее платье женщина накинула один из депутатских пиджаков.
Первым сориентировался моряк, быстро набулькал в чистый стакан виски и подскочил к Ксении.
– Выпейте, девушка, вам сразу же полегчает. И садитесь со мной. Вон тут есть местечко. Меня зовут Ипполит.
– Ей бы не надо спиртное после удара головой, – заметила я.
– Вы же заняты, так, по крайней мере, не мешайте мне, – бросил на меня взгляд моряк.
– О чем это он? – повернулась ко мне Ксения.
– Приложи к голове что-нибудь холодное, – вместо объяснений посоветовала я. – Вы, Ипполит, лучше достаньте Ксении банку пива из холодильника и приложите к шишке.
– Будет сделано, – моряк вскочил с места, пиво извлек, Ксению усадил и лично приложил пиво к голове.
– А мочу? – подал голос Ник Хаус.
– Мочу потом, – ответила я. – Вначале – холодное. Медяшки никакой точно нет?
– В пределах видимости нет, – сообщил Вова. – В основном фарфор и бронза.
– Ты упала? – спросила Лен без особой заботы в голосе.
– Или тебя толкнули? – добавил Кирилл Петрович.
– Она потеряла сознание, – пояснила я. – Ксения, что ты увидела? Я, признаться, ничего не поняла. Я слышала только одно слово, а потом звук удара. Повернулась – ты лежишь.
