Даниэль Клугер - Побег из школы искусств

Виктор описал.

– Да, – сказал он, – его ко мне Женька привел, накануне…

– Верещагин, что ли?

– Ну да.

Черноусов поведал другу-сыщику о карточных фокусах и об игре в «черное проигрывает, красное выигрывает». Синицын немного подумал.

– Что-то я не помню такого среди игровых, – сказал Владимир. – Хотя, возможно, залетный. У твоего Маевского не мастерская, а проходной двор… Какую он назвал гостиницу? «Солнечная»? – он полистал телефонную книжку, лежавшую на столе. – Ага, вот… – Синицын набрал номер. – Добрый вечер. То есть, конечно, уже доброе утро.

Виктор посмотрел на часы. Половина восьмого. Как быстро пролетела эта сумасшедшая ночь…

– Дежурного администратора, пожалуйста, – попросил Синицын. – Ах, это вы? Очень приятно, с вами говорит капитан Синицын, областное управление внутренних дел. Скажите пожалуйста, что там у вас за ЧП вчера было? Что-то водой залило. Какой-то жилец, вроде, кран забыл закрутить, а вы его выселить решили. А? Понятно… Спасибо, большое спасибо. До свидания, – он повернулся ко Черноусову и некоторое время рассматривал его молча, потом сказал: – Не было там вчера никаких потопов. Там вчера вообще воды не было. Перебои. Понимаешь? Люди бегали на улицу, к колонке. И позавчера не было… Светлана Григорьевна, – капитан отвернулся от журналиста, – а где вы, все-таки, были вечером? Подумайте, прежде чем отвечать. Я не очень верю в то, что вы просто прошлись. За те два с лишним часа, которые вы отсутствовали, можно было исходить весь поселок вдоль и поперек. И не один раз.

Светлана промолчала. Синицын некоторое время выжидательно смотрел на нее.

– Так как же? – настойчиво повторил он. – Может быть, вспомните?

– Здесь, в Лазурном, живет мать моего знакомого, – ответила она после еще одной долгой паузы. – Софья Яковлевна Левина.

Черноусов вспомнил кладбище, куда они заезжали по дороге. Сейчас в этом можно было усмотреть мистическое совпадение.

– Что вы у нее делали? – спросил Синицын.

– Просто навестила.

– Где она живет?

– Цветочный переулок, 12.

Синицын подошел к окну и крикнул лейтенанту, маявшемуся у желтого «уазика»:

13

– Вон там, – сказала Светлана, показывая на одноэтажный дом в конце улицы.

Авдеенко остановил машину.

– Посидите здесь, – сказал Синицын. – Я сам зайду.

Он быстро взбежал по крыльцу, постучал. Никто не отозвался. Капитан толкнул дверь, оказавшуюся незапертой, и исчез внутри. Черноусов покосился на Светлану. Девушка нервно покусывала губы. Он осторожно коснулся ее плеча и ободряюще улыбнулся. Она не ответила на улыбку, отвернулась.

На крыльце появился Синицын.

– Ну что? – крикнул Виктор, приоткрыв дверцу «уазика». – Хозяйка дома?

Синицын кивнул и приглашающе махнул рукой.

– Пойдемте, – сказал Черноусов, помогая Светлане выйти из машины. Поднявшись на крыльцо, он собрался было войти внутрь, но Синицын меня остановил.

– Должен вас предупредить, – сказал он. – Зрелище малоприятное.

– Что там случилось? – собственно, Виктор мог и не спрашивать.

– То же, что и в пансионате, – хмуро ответил Синицын, обращаясь ко приятелю. – В общем, входите, но далеко от двери не идите. Стойте у входа и молчите. Мне нужно кое-что осмотреть и спросить вас, – он повернулся к Авдеенко, вышедшему было из машины и крикнул: – Лейтенант, съезди за моими ребятами, привези их сюда, – и снова обратился к Виктору: – Проходите, будем разбираться.

Черноусов и Светлана послушно вошли и остановились у двери. Виктор непроизвольно присвистнул. Весь пол комнаты усеивали бумаги. Выброшеные из книжного шкафа книги валялись в углу. Со стен были сорваны репродукции каких-то картин.

Хозяйка полулежала в кресле, запрокинув голову. Ситцевый халат на груди пропитан кровью. Черноусов искоса глянул на Светлану. Девушка неплохо держалась, у него даже мелькнула мысль, что она была готова увидеть нечто подобное. «А не вы ли ее… – вдруг подумал он. – Ну там, в связи с нервным срывом? Ой-е-ей, куда же это я влип…»

– Это она? – спросил Синицын. – Женщина, которую вы навещали вчера вечером?

Светлана кивнула.

– Во сколько вы ушли от нее?

– Около десяти… Можно мне сесть?

Синицын принес из кухни две табуретки. Они сели.

– Что скажете, Светлана Григорьевна? – спросил он. – Интересно получается, верно? Сначала прикончили парня в пансионате, потом – старушку. Вспомните, чем вы вчера занимались?

– Пили чай в кухне, – ответила Светлана. – Софья Яковлевна немного расстроилась. Сами понимаете – не так много времени прошло с тех пор… Я имею в виду гибель сына и невестки… – девушка замолчала.

Синицын подождал немного, потом спросил:

– Она ничего вам не рассказывала? Я имею в виду, ни о чем подозрительном?

– Ни о чем. Мы говорили только о Сене и Тамаре.

– Понятно… Когда уходили, никого не видели? Возле дома?

Она молча покачала головой.

– А чем занимался ее сын? – спросил капитан.

– Живописью эпохи Возрождения.

– Художник?

– Искусствовед… Мне нужно позвонить, – сказала вдруг Светлана. – В Москву.

– Позже, – сказал Синицын. – Пока что мы должны разобраться с тем, что за чертовщина здесь происходит.

Подъехали синицынские ребята в сопровождении Авдеенко. Увидев, что произошло в доме, лейтенант остановился как вкопанный.

– Ну и ну, – пробормотал он. – За все время службы здесь впервые вижу такое…

– Вы знали хозяйку? – спросил Синицын.

– Как всех в поселке, – ответил Авдеенко. – Обычная пенсионерка. Правда, курортников брала редко.

– А ее сына знали? Что там за несчастный случай?

– Утонули в шторм. И сын, и невестка. Лодка перевернулась. Ноябрь, вода холодная. Только через сутки нашли.

– А что это их потянуло в море в такую погоду?

– Говорят, заядлый был рыбак, – ответил участковый.

– Кто говорит?

– Ну… – участковый пожал плечами. – Он же не первый раз приехал. Каждый год приезжал. Соседи знали.

– Ну-ну… – пробормотал Синицын. – Рыбачил в шторм, говорите. Вместе с женой. Очень оригинальное занятие.

– Да мне и самому это показалось странным, – признался Авдеенко.

– Сын тоже местный?

– Нет, москвич. Он приехал сюда месяца за два до смерти. Он… – Авдеенко на мгновение запнулся. – Он, товарищ капитан, был из этих…

– Из каких?

– Собирался уехать в Израиль.

– В лодке? – серьезно спросил Синицын.

– Нет, конечно… – лейтенант замолчал.

Синицын повернулся к своим помощникам:

– Что у вас, Сергей?

– Ничего, – огорченно ответил Сергей. – Никаких следов, никаких отпечатков.

– Хорошенькое „ничего“, – проворчал Синицын. – Будто смерч по квартире прошелся.

Сергей развел руками и склонился над валявшимися на полу бумагами. Синицын подобрал с пола фотоальбом, подошел к нам.

– Взгляните, – он протянул альбом Светлане. – Здесь нет людей, которых вы знаете?

Она взяла альбом с явной неохотой, перевернула несколько страниц. Вернула Синицыну:

– Извините, нельзя ли это сделать в другой раз? Вообще, нельзя ли мне сейчас уйти? Я плохо себя чувствую.

Синицын кивнул.

– Да, конечно… – он обратился к участковому: – Товарищ Авдеенко, отвезите Светлану Григорьевну в отделение.

– А как со мной? – спросил Черноусов. – Я тоже могу ехать?

– Ты? – Синицын немного подумал. – Ты пока останься с нами. Поможешь.

Виктор взял в руки альбом, раскрыл его.

– Это он? – спросил он Светлану. – Семен Левин?

– Что? – она, словно не понимаю, посмотрела на меня, потом на фотографию. – Да… кажется… Н-не знаю. Не помню, – Светлана повернулась и вышла из комнаты. Черноусов и Синицын удивленно посмотрели друг на друга и, похоже, подумали об одном и том же.

– Светлана Григорьевна! – крикнул капитан. – Еще один вопрос: он действительно собирался эмигрировать?

Но она уже вышла на крыльцо.

Авдеенко вопросительно посмотрел на Синицына.

– Ладно, езжайте, – сказал тот. – Ждите нас. Если она захочет позвонить в Москву – пусть звонит.

После отъезда Авдеенко с девушкой, Виктор пристроился в углу на диване, чтобы не мешать команде Синицына заниматься своими делами. Сам Синицын вышел поговорить с соседями.

Прямо передо глазами Черноусова оказалась репродукция, единственная оставшаяся на стене (прочие валялись на полу). Виктор долго смотрел на нее. Неожиданная мысль пришла ему в голову. Он снова раскрыл фотоальбом на той странице, которую показывал девушке.

Ошибки быть не могло. Фотография изображала двух мужчин: молодого – видимо, Семена Левина – и пожилого. Пожилой обладал запоминающейся внешностью: окладистая белая борода, длинные седые волосы. Изборожденное морщинами лицо и проницательный взгляд. В руках он держал какую-то картину. Левин тоже смотрел на эту картину. Оба улыбались.