Адриан Дойл - Подвиги Шерлока Холмса
Разложи я перед ним все сокровища Голконды, Холмс не пришел бы в больший восторг. Он даже развеселился, когда я рассказал ему обо всем, что видел и слышал.
— Что, вы все еще не понимаете? Тогда возьмите эти девять карт, Уотсон. Кладите их на стол по порядку и называйте каждую.
— Валет бубен, — начал я, раскладывая карты рядом с лампой, — семерка червей, туз треф. Боже праведный, Холмс!
— Значит, вы что-то заметили?
— Да. Тут два туза треф, один за другим!
— Я же говорил, что это прекрасно. Но вы положили только четыре карты. Продолжайте.
— Двойка пик, — сказал я, — десятка червей. Смотрите, Холмс! Третий туз треф и еще два бубновых валета!
— Какой же вывод следует из этого?
— Холмс, пожалуй, я понял. Музей мадам Топин славится искусством изображения подлинной жизни. Восковой старик — отпетый игрок, обманывающий молодого человека. В этой сцене тонко показано, что он выигрывает, передергивая карты.
— Не так уж тонко, я бы сказал. Даже такой закоренелый игрок, как вы, Уотсон, конечно, чувствовал бы себя не очень ловко, если бы ему пришлось сбрасывать карты, имея в руке три бубновых валета и три трефовых туза.
— Вы правы, Холмс.
— Это еще не все. Если вы пересчитаете все карты — те, которые были в руках игроков, и те, что лежали на столе, — вы заметите, что их пятьдесят шесть. На четыре карты больше, чем должно быть в одной колоде.
— Какой смысл во всем этом?
Холмс взял атлас и нетерпеливо раскрыл его.
— «В устье Темзы, — прочел он, — на острове…»
— Холмс, я вас спрашиваю, как объяснить всю эту историю с восковыми картежниками?
— Это и есть ответ.
У меня очень покладистый характер. Но, когда Холмс вместо пояснений начал выпроваживать меня наверх в мою старую комнату, я энергично запротестовал. Но мой друг был неумолим. Я тщетно ломал голову над загадкой. Однако в конце концов сон меня поборол.
Когда я спустился к завтраку, было почти одиннадцать часов. Шерлок Холмс уже позавтракал и сидел на кушетке, непринужденно беседуя с мисс Элеонорой.
Однако, когда я было потянулся к звонку, чтобы попросить принести яичницу с беконом, он остановил меня суровым взглядом.
— Мисс Бакстер, — сказал Холмс, — хотя кое-какие возражения против моей гипотезы все еще остаются в силе, пришло время сказать вам нечто исключительно важное. Что за черт!..
Дверь в комнату внезапно открылась. Если говорить точнее, она с треском распахнулась от удара ноги. Но это была, по-видимому, шутка вошедшего: он громко расхохотался.
На пороге стоял дородный краснолицый джентльмен в лоснящейся шляпе, дорогом фраке, умышленно не застегнутом, чтобы были видны бриллианты на цепочке часов и пламенеющий рубин на галстуке.
Он был пониже ростом, чем Холмс, но гораздо шире и тяжелее его. Честно говоря, его фигура не очень отличалась от моей. Незнакомец снова громко захохотал, его хитрые маленькие глаза блеснули, когда он поднял кожаный мешок и потряс им.
— Так вот ты где, приятель! — гаркнул он. — Ты из Скотленд-Ярда, верно? Тысяча золотых соверенов, и все твои, только попроси.
Шерлок Холмс, несмотря на изумление, сохранял полнейшее спокойствие.
— Сэр Джервас Дарлингтон, я полагаю?
Не обращая ни малейшего внимания ни на мисс Бакстер, ни на меня, посетитель пересек комнату и потряс мешком с монетами под носом Холмса.
— Это я, мистер сыщик! — сказал он. — Видел, как ты дрался вчера. Ты можешь лучше, но все равно годишься. Когда-нибудь тотализатор в боксе узаконят. А пока джентльмену приходится устраивать небольшую симпатичную потасовку тайком. Впрочем, подожди минуточку.
Внезапно он легко, как кошка, несмотря на свой вес, подошел к окну и внимательно посмотрел вниз на улицу.
— Этот старый Филеас Белч, будь он проклят! Приставил ко мне человека, и тот ходит за мной по пятам несколько месяцев. И двух проклятых лакеев, одного за другим, чтобы они тайком вскрывали мои письма. Я даже сломал одному из них спину… — Сэр Джервас снова оглушительно захохотал. — Все это ерунда!
Холмс, казалось, изменился в лице, но через мгновение, когда сэр Джервас, отвернувшись от окна, швырнул на кушетку мешок с деньгами, он снова был холоден и невозмутим.
— Держи денежки, скотленд-ярдовец. У меня их хватает. Теперь слушай. Через три месяца мы устроим тебе матч с Джемом Гарликом — Бристольским сокрушителем. Подведешь — шкуру спущу. Потрафишь — буду тебе покровительствовать. Если на ринг выйдет неизвестный парень вроде тебя, я могу сделать ставки восемь к одному.
— Насколько я понимаю, сэр Джервас, — сказал Холмс, — вы хотите, чтобы я дрался на ринге, как профессиональный боксер?
— Ты разве не скотленд-ярдовец? Понимаешь английский язык?
— Когда говорят на нем, то понимаю.
— Это что, шутка? Так вот это — тоже!
Тяжелый кулак со свистом описал дугу, которая прошла — как это и было задумано — в дюйме от носа моего друга, Холмс даже не моргнул глазом. Сэр Джервас снова затрясся от смеха.
— Следи за своими манерами, мистер сыщик, когда говоришь с джентльменом. Я мог бы сложить тебя вдвое, даже если бы у тебя не болела нога, будь я проклят!
Мисс Элеонора Бакстер, побледнев, сдавленно крикнула и, казалось, хотела вжаться в стену.
— Сэр Джервас! — вступился я. — Будьте добры воздержаться от оскорбительных выражений в присутствии дамы.
Наш гость мгновенно повернулся и нагло смерил меня взглядом с головы до ног.
— Это кто? Уотсон? Костоправ?
Он подошел ко мне.
— Ты понимаешь что-нибудь в боксе?
— Нет, — сказал я. — То есть немного.
— Тогда смотри, как бы тебе не преподали урок, — отрезал сэр Джервас и захохотал снова. — Дама? Какая дама?
При виде мисс Бакстер он, казалось, несколько смутился, но затем воззрился на нее, как заправский сердцеед.
— Не дама, костоправ. А очаровательная малютка, будь я проклят.
— Сэр Джервас, — сказал я, — вы предупреждены в последний раз.
— Подождите, Уотсон, — послышался спокойный голос Шерлока Холмса. — Вы должны простить сэра Джерваса Дарлингтона. Он, наверное, еще не оправился после посещения музея восковых фигур мадам Топин. Ведь это было всего три дня назад.
В наступившей тишине можно было услышать потрескивание угля в камине. Но наш гость был не из пугливых.
— Ты, я вижу, заправский скотленд-ярдовец! — усмехнулся он. — Кто тебе сказал, что я был у мадам Топин три дня назад?
— Никто. Но это ясно следует из фактов, которыми я располагаю. Такой визит выглядел вполне невинно, не так ли? Он не мог вызвать подозрения у тех, кто следил за вами. Например, у человека, нанятого известным любителем спорта сэром Филеасом Белчем. А он не хочет, чтобы вам удалось выиграть еще одно состояние, снова получив тайную информацию, как это произошло на дерби в прошлом году.
— Меня это не интересует!
— Неужели? А я уверен, что при ваших спортивных наклонностях вы должны интересоваться картами.
— Картами?
— Игральными картами, — невозмутимо пояснил Холмс, вынув несколько карт из кармана халата и развернув их веером. — Вот этими девятью картами.
— Что все это значит, черт возьми?
— Очень существенно, сэр Джервас, что случайный посетитель зала ужасов, проходя мимо сцены карточной игры, может увидеть карты в руке одной из восковых фигур. Для этого достаточно одного, вполне невинного взгляда.
Однажды ночью с этими картами была проделана странная манипуляция. Карты в руке «молодого джентльмена» остались нетронутыми. Об этом говорит пыль, которая их покрывает. Кто-то вынул несколько карт из руки так называемого «старого злодея», бросил их под стол, а потом добавил четыре карты не менее чем из двух новых колод. Для чего же это было сделано? Нет, дело не в том, что кто-то захотел подшутить, создать видимость азартной игры восковых фигур. Если бы автор проделки думал об этом, он передвинул бы и бутафорские монеты. Но монеты остались на месте. Ответ прост и очевиден. В английском алфавите двадцать шесть букв. Если двадцать шесть умножить на два, получится пятьдесят два. Это — число карт в колоде. Если каждой букве будет соответствовать какая-нибудь карта, то нетрудно составить крайне несложный шифр…
Сэр Дарлингтон засмеялся пронзительным металлическим смехом.
— Шифр, — презрительно повторил он, трогая красной рукой рубин на своем галстуке. — Что это такое, о чем болтает этот дурак?
— …который, однако, можно легко раскрыть, — продолжал Холмс, — если послание, состоящее всего из девяти букв, содержит двойное «е» или двойное «с». Давайте предположим, что бубновый валет обозначает букву «с», а туз треф — букву «е».
— Холмс, — прервал я своего друга. — Может быть, это интуиция. Но не логика! Почему вы считаете, что в сообщении должны быть эти буквы?
— Потому что я уже знаю само сообщение. Вы сами сказали.
