Джеймс Чейз - Минутная слабость
Харди постоял не двигаясь, потом снова сел.
— Конверт у вас?
— В моем банке, мистер Харди; я распорядился, чтобы в случае моей смерти его передали полиции.
— Что случилось с пятью тысячами долларов, которые я дал этой сучке?
Хенеки пожал плечами.
— Не знаю, мистер Харди. Возможно, их прихватили легавые… вы ведь знаете полицейских.
— Знаете, что я думаю? По-моему, когда я ушел от Сью, вы проникли в ее коттедж, убили женщину и забрали пять тысяч. Эта версия заинтересует Террелла, он захочет ее проверить.
— Верно. — Хенеки улыбнулся. — Он может осложнить мою жизнь, но в еще большей степени — вашу. Я готов рискнуть, а вы?
Харди задумался, потер подбородок, потом пожал плечами.
— О’кей, мерзавец, сколько?
Хенеки разжал пальцы, сжимавшие рукоятку револьвера.
— У меня тоже неприятности, мистер Харди. Меня отсюда выживают. Я должен уехать. Исчезнуть…
— Сколько? — прорычал Харди.
— Пять тысяч; я возвращаю вам конверт, и вы больше никогда со мной не встретитесь.
Харди извлек из кармана рубашки пачку сигарет. Выбив из нее сигарету, он закурил.
— О’кей, договорились, — сказал он. — Достаньте конверт, утром я привезу пять тысяч.
— Приезжайте один, мистер Харди, — сказал Хенеки. — Встретимся в этой конторе. Если за это время со мной что-нибудь произойдет, управляющий банком знает, как ему поступить.
— Вы об этом уже говорили. Я знаю, когда следует расстаться с деньгами. Вы получите деньги, негодяй, но советую вам после этого побыстрей отсюда смотаться. Если потом вы случайно натолкнетесь на Джеко, я ни за что не отвечаю.
Хенеки вытащил револьвер из заднего кармана брюк и положил его на стол.
— К вашему сведению, мистер Харди, я тоже не отвечаю за жизнь Джеко.
Харди посмотрел ему в глаза, затем встал.
— Значит, утром, около одиннадцати, — сказал он, — но не рассчитывайте на то, что вам удастся повторить этот трюк. Пять тысяч, и не цента больше.
— Мне нужны только подъемные, — сказал Хенеки.
Впервые с момента появления Харди в конторе Том начал успокаиваться.
— Больше я у вас ничего не попрошу.
Харди вышел из домика, пересек освещенную стоянку и сел в автомобиль. Из громкоговорителей, висевших на деревьях, доносились звуки джаза. Фонарики, висящие между коттеджами, создавали иллюзию уюта. Хенеки, тяжело дыша и держа револьвер в руке, проводил взглядом Харди.
Ли вырулил на шоссе, вышел из машины и приблизился к ждавшим его на траве Джеко и Мо.
— Он требует денег, — сказал Харди, бросив недокуренную сигарету в темноту. — Он может посадить меня на десять лет. Займись им. Он утверждает, что его свидетельские показания хранятся в банке; он якобы распорядился, чтобы в случае его смерти бумагу передали в полицию. Он блефует. Я хочу, чтобы вы двое обработали Хенеки и забрали у него бумагу. Это для меня важно. Вы получите тысячу долларов.
Мо вытянул вперед свои изящные длинные руки и радостно улыбнулся.
— Давненько я никого не метелил. С удовольствием исполню ваше поручение, мистер Харди.
Харди посмотрел на Джеко, грудой жира лежавшего на траве.
— Мы им займемся, дорогой, — сказал Джеко, — но что прикажешь сделать с уродом после того, как мы заберем у него бумагу?
— Его надо ликвидировать, Джеко.
— Мо клянчит у меня новую машину. Он, верно, думает, что я печатаю деньги. Две тысячи, дорогой, и мы провернем это дельце.
— Хорошо, две тысячи, — без колебаний согласился Харди. — Осторожно… у него револьвер.
Мо поднялся с травы. Он сделал антраша перед Джеко, который с восхищением смотрел на друга, потом два сальто на месте, после чего протянул тонкую коричневую руку Джеко и помог ему встать на ноги.
— Подождите, когда мотель закроется, — сказал Харди. — Выясните, где он спит. Караульте его там. Я останусь здесь. Помните о револьвере.
Когда они зашагали, Харди бросил им вдогонку:
— Он прихватил пять тысяч у Сью Парнелл. Они мне тоже нужны.
В начале второго Хенеки отключил яркую неоновую вывеску. Почти во всех коттеджах уже погасли лампы. Хенеки запер контору и шагнул в теплую, душную ночь. Хотя он был уверен в том, что ему удалось испугать Харди, все же хозяин мотеля не терял бдительности. В руке у него был револьвер. Он тщательно осмотрел залитое светом пространство, отделявшее Хенеки от его коттеджа. Кое-где на крылечках сидели люди, они любовались луной, беседовали, курили перед сном. Их присутствие успокаивало Хенеки.
Он медленно направился к себе, останавливаясь кое-где, чтобы переброситься парой слов с отдыхающими. Наконец Том достиг своего домика. Взбудораженному Хенеки не хотелось спать. Он сел в плетеное кресло, стоявшее на крыльце, и закурил сигарету. Завтра в это самое время он будет располагать уже десятью тысячами долларов: пять тысяч он забрал у Сью Парнелл, пять получит от Харди. С такими деньгами он сможет улететь в Нью-Йорк и затеряться там. Пора покидать Майами. Минут тридцать он сидел, размышляя о том, чем он займется в Нью-Йорке. Он не умел планировать свою жизнь. «Лучше подождать, когда я окажусь в Нью-Йорке», — подумал Хенеки. Он взглянул на часы. Без двадцати минут два. Он подавил зевок. Все остальные коттеджи уже погрузились во мрак. Пора ложиться. Сейчас Харди уже в городе. Хенеки решил, что Харди не представляет для него опасности. Харди был достаточно умен, чтобы признать себя побежденным. Хенеки встал, потянулся, затем открыл дверь коттеджа и шагнул в душную темноту.
Когда он коснулся рукой выключателя, собираясь зажечь свет, сильно надушенная рука зажала его рот и нос. Хенеки показалось, будто лошадь ударила его в живот своим копытом.
Мо отыскал в ванной незакрепленную пластину кафеля. Он поднял ее, сунул руку в открывшуюся полость и извлек оттуда запечатанный конверт. Затем вытащил из тайника пухлую пачку купюр. Поставил кафель на место и вернулся в гостиную.
Джеко, развалившись в кресле, вытирал пот с лица. Хенеки лежал на диване, тихонько постанывая сквозь засунутый в рот кляп.
— Нашел, милый? — спросил Джеко.
Мо протянул ему конверт и деньги. Они посмотрели на Хенеки, потом друг на друга.
— Отнеси это мистеру Харди, — сказал Джеко. — Пусть он посмотрит, то ли это, что ему нужно.
Он вынул из кармана плитку шоколада и отправил кусочек в свой маленький влажный рот.
Мо исчез в темноте. Он быстро добежал до Харди, сидевшего в «кадиллаке».
— Боже мой! — выпалил Харди. — Как долго вы возились! Уже почти четверть часа.
На лице Мо появилась зловещая улыбка.
— Этот тип оказался упрямым. Он еще сопротивлялся. Это то, что вам нужно, мистер Харди? — сказал Мо.
Харди взял деньги и конверт. Сломав печать, он проглядел его содержимое.
— Да…
Он вылез из машины, взял зажигалку и поджег бумагу. Пока она горела, он спросил Мо:
— Что с Хенеки?
Мо улыбнулся, продемонстрировав великолепные белые зубы.
— Сейчас он неважно себя чувствует, мистер Харди. Ему очень плохо. Я вернусь и облегчу его участь.
Харди ощутил спазм в горле. Он никогда прежде не поручал им убивать человека. Они напоминали обученных животных. Были готовы исполнить любое его задание. Он колебался. «Пока Хенеки жив, мне угрожает опасность», — напомнил себе Харди.
— Что ты тут болтаешься, как обезьяна на ветке? — рявкнул он. — Ступай к Джеко.
Мо исполнил четкое сальто и нырнул в темноту.
Джеко жевал шоколад, когда Мо появился в коттедже.
— Все в порядке, — быстро проговорил Мо. — Мистер Харди получил то, что хотел.
Джеко вытер липкие пальцы платком. Не переставая двигать челюстями, он поднялся с кресла.
— Надо помочь уроду, — сказал он. — Я уже хочу спать.
Двое мужчин, один — большой и толстый, второ, й — тонкий и надушенный, подошли к лежащему Хенеки Мо наклонился и потрепал Тома по щеке.
— Ты смелый малый, — сказал Мо. — Желаю хорошего отдыха.
Хенеки равнодушно посмотрел на него. Его тело терзала боль. Он был готов умереть.
Изящным движением руки Мо взял подушечку с одного из кресел и положил ее на лицо Хенеки. Затем Мо отвесил поклон Джеко.
— Прошу тебя, садись, мой ненаглядный, — сказал Мо.
Джеко приблизил свою тушу к дивану и, подтянув брюки, уселся громадными ягодицами на подушечку.
Ранним утром Хомер Хеа уже сидел за своим рабочим столом. Он позвонил детективу отеля «Спэниш Бэй» Трассу.
— Я бы хотел поговорить наедине с миссис Барнетт, — сказал Хеа. — Вряд ли она примет меня, если я пошлю ей мою визитную карточку. Что мне делать?
— Как насчет пляжа? — подумав, произнес Трасс. — Ежедневно с десяти до двенадцати утра она лежит на пляже. Приезжайте сюда к десяти, я покажу вам ее. А в чем дело?
— Я приеду к десяти минутам одиннадцатого, — сказал Хеа и опустил трубку.
