Антон Леонтьев - Побег с Лазурного берега
Лиза внезапно испытала страх. Может ли она доверять этому человеку? Но он вроде хочет ей помочь. Еще бы, он – адвокат вдовы знаменитого художника, которая решила потратить собственные деньги, чтобы поместить ее в клинику. И там врачи сделают все, чтобы к ней вернулась память.
Вещей у нее было немного, и через полчаса Лиза в сопровождении «мэтра Барни» покинула больницу. Их ждал темно-синий «Ягуар». Девушка вздрогнула, увидев автомобиль.
– У моей мамы был такой же, – произнесла она. – Да, да, я вспоминаю...
– Что ты вспоминаешь? – спросил обеспокоенно «адвокат». Он буквально затянул девушку в салон. Она почувствовала страх в его голосе.
Как ни старалась, ничего больше Лиза вспомнить не смогла. «Мэтр Барни» заявил:
– Не ломай себе зря голову. Медики сказали, что ты не должна пытаться вспоминать о том, кем ты была раньше, это только повредит. Так что успокойся!
Клиника профессора Геллендорфа располагалась за городом, недалеко от моря. Когда подъехали к ней, Лиза обратила внимание на высоченный металлический забор. «Ягуар» миновал раскрывшиеся ворота, и стало видно трехэтажное здание в конструктивистском стиле двадцатых годов – большое, белое, бетонное. Все окна были забраны решетками.
Едва автомобиль остановился около крыльца, массивная входная дверь открылась, и появились двое высоких, крепких санитаров, сопровождаемых низеньким человеком в роговых очках и белом халате. Он радостно приветствовал «мэтра Барни» и бросил внимательный и цепкий взгляд на Лизу.
– Так это и есть наша новая гостья? – произнес он. – Очень рад вашему приезду, дорогая моя!
Несмотря на радушный тон и широкую улыбку, Лиза ощутила беспокойство. Один из санитаров подхватил небольшой чемодан, в котором находился больничный скарб, а другой взял ее за локоть.
– Проводите нашу гостью в ее комнату, – произнес врач. – Я уверен, что она вам понравится, моя дорогая!
Когда санитары с Лизой скрылись, улыбка сползла с лица врача, и он деловым тоном проговорил:
– Профессор ждет вас! Вы привезли первый взнос?
«Мэтр Барни» вытащил из кармана сложенную вдвое лиловую бумажку – чек – и помахал ею перед лицом врача.
– Об этом не беспокойтесь. Ну так где ваш шеф?
Они прошли внутрь здания – белые стены украшали картины с абстрактными рисунками. «Мэтр Барни» обеспокоенно произнес:
– У вас здесь нет мазни Леона Кречета?
– О, что вы, месье, – удивленно произнес врач, – это всего лишь репродукции, пускай и не из дешевых. На шедевры Леона Кречета у нашего заведения попросту нет денег!
«Мэтр Барни» удовлетворенно кивнул головой. Врач осторожно поинтересовался:
– А что, разве это так важно?
Адвокат ничего не ответил. Они шли по коридору, миновали раздвижную решетку, поднялись на лифте на третий этаж и подошли к приемной профессора Геллендорфа. Расторопная медсестра средних лет, выполнявшая функции секретарши, доложила шефу о том, что прибыл «мэтр Барни».
– Профессор примет вас, – сказала она, положив трубку телефона, – однако придется подождать несколько минут.
«Мэтр Барни» опустился в кожаное кресло вишневого цвета, затем подскочил и подошел к окну, выходившему на море. Здание стояло на высоком утесе, под которым пенилось море, и любой, кто умудрился бы выбраться из окна, непременно упал бы в ревущие волны.
– О безопасности можете не беспокоиться, – раздался громкий голос, и «мэтр Барни» развернулся. В дверях кабинета стоял высокий мужчина с тщательно уложенными седыми волосами и привлекательным загорелым лицом. Профессору Геллендорфу было чуть за сорок, его умные серые глаза настороженно смотрели из-за стекол очков в золотой оправе. Он, как и все работники клиник, был в белом халате, надетом поверх добротного темно-синего костюма. – Прошу вас, мэтр, – профессор пропустил гостя в свой кабинет. «Адвокат» увидел большой стол, на котором царил безукоризненный порядок, огромный шкаф-картотеку, бар. Профессор указал на мягкое кресло и произнес: – Чувствуйте себя как дома!
Дверь кабинета закрылась, и тон его хозяина несколько изменился.
– Жорж, давно я тебя не видел. Это правда, что ты сейчас с вдовой Леона Кречета? Молодой, красивой и очень богатой вдовой?
Гость, усевшись в кресло, вытащил из внутреннего кармана пиджака портсигар, выудил сигарету, чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.
– Ты же знаешь, что я не выношу табачного дыма, – произнес ровным голосом профессор. Он щелкнул клавишей на столе, и еле слышно заработал кондиционер.
– Классное у тебя заведение, – не обращая внимания на реплику профессора, заявил Жорж. – Построил на деньги, которые мы выручили от продажи кокса?
Профессор вздрогнул и прошипел:
– Нечего вспоминать давние истории, Жорж! И не думай, что сумеешь взять меня на понт. Ты и сам по уши погряз в дерьме!
– Профессор, что за выражения? – усмехнулся «мэтр Барни». – Они вам явно не к лицу! Сколько же времени прошло с тех пор, как мы вместе работали? Шесть лет? Нет, целых семь. У тебя имелась подпольная лаборатория по производству наркотиков, я же помогал сбывать товар. Мы отлично сотрудничали, так ведь?
Профессор, сцепляя и расцепляя руки за спиной, прошелся по кабинету.
– Излишне говорить, что эти... противозаконные деяния остались в прошлом, – произнес он. – Тогда мне требовались деньги для завершения исследований – без них я бы никогда не получил звание профессора. И не смог бы основать собственную клинику.
Прищурившись, Жорж наблюдал за своим старым приятелем.
– Не оправдывайся, профессор, – заявил он с ухмылкой. – У тебя голова на плечах, ты вхож в лучшие круги, тебе доверяют. И ты всегда умел управляться с деньгами. Поэтому неудивительно, что за прошедшие семь лет тебе удалось основать собственную клинику для душевнобольных, и...
Геллендорф перебил его:
– Но ты навестил меня вовсе не для того, чтобы говорить о делах давно минувших дней, Жорж. Твоя проблема – Русалочка!
Жорж скривился.
– С чего ты взял, что это проблема? Так, всего лишь проблемка. И ты поможешь мне решить ее. За тобой ведь должок, профессор. Помнишь, когда полиция накрыла твою подпольную лабораторию, кто взял на себя всю вину и отправился в тюрьму на три с лишним года? Правильно, я! Ведь окажись твое имя замешанным в скандал, твоя карьера была бы закончена еще до того, как началась. Профессор, производящий наркотики и торгующий ими! Как можно!
Медик тяжело опустился в кресло.
– Я так и знал, что ты когда-нибудь заявишься ко мне, Жорж, и потребуешь свою долю. Но денег у меня нет – все вложено в клинику. Ты знаешь, сколько уходит на нее средств? У меня практически нет свободной наличности!
«Мэтр Барни» недобро рассмеялся:
– Только не рассказывай мне жалостливые истории, профессор! Я знаю, ты всегда был на них мастак. У тебя же лечатся богатые психи!
– Не психи, а пациенты, испытывающие временные проблемы с жизненной ориентацией, – поправил его Геллендорф.
– Вот, вот, ты открыл сумасшедший дом для денежных мешков, – вставил Жорж.
– Это не сумасшедший дом! Мое заведение – одно из самых лучших. Нет, я посмею даже утверждать, что самое лучшее в области нервных заболеваний!
– А также у тебя прячутся спившиеся голливудские звезды и подсевшие на иглу европейские интеллектуалы, – хохотнул Жорж. – Ты дерешь с них втридорога, однако и результаты твоего лечения великолепные. Ты ставишь на ноги всех этих известных и богатых, которые воображают себя жутко несчастными из-за слишком большого количества миллионов на банковских счетах.
Геллендорф склонил голову к плечу и вздохнул.
– Можно и так сказать, Жорж. Да, я помогаю попавшим в беду людям и не вижу в этом ничего зазорного.
– Ты – добрый ангел всех психов и наркоманов из высшего общества, – снова хохотнул «мэтр Барни». – Только попасть к тебе может тот, кто в состоянии оплатить жутко дорогие услуги.
– Для меня нет безнадежных пациентов, – с гордостью заявил профессор, – и мои клиенты знают и ценят это. Так вернемся к твоей Русалочке. Я ознакомился с историей ее болезни. Ты хочешь, чтобы молодая дама как можно быстрее обрела память?
Жорж, затушив сигарету двумя пальцами, швырнул ее на персидский ковер, подошел к столу, оперся на него двумя руками и, склонившись над профессором, четко произнес:
– Ты же знаешь, что мне нужно. Девчонка ни в коем случае не должна ни о чем вспомнить, по крайней мере, за то время, что находится у тебя.
– Так, так... – протянул Геллендорф. – А правду ли говорят, что Русалочка очень похожа на пропавшую без вести Лизу Кречет, дочку великого художника? Она вроде бы бежала из замка в день смерти отца и с тех пор числится в пропавших без вести.
– Это недолго будет продолжаться, – сказал Жорж. – На днях Анабелла опознает в одном из изуродованных трупов, выловленных из моря, бедняжку Лизу, и она будет провозглашена мертвой.
Профессор хитро улыбнулся.
