Алексей Макеев - Невеста смерти
Одноместных номеров в гостинице с гордым названием «Астория» не было, так что Гуров с водителем заняли двухместный — все же лучше ночевать в одной комнате с уже знакомым тебе человеком, чем с совсем чужим. Умывальник в номере имелся, а вот все прочие удобства располагались в коридоре, что не радовало. Оставив вещи в номере, они спустились в то, что именовалось рестораном, а на самом деле являлось обыкновенной столовой. Но ужин оказался неожиданно вкусным, а порции — большими. Может быть, это произошло потому, что Виктор ненадолго заглянул «за кулисы» и проинформировал заинтересованных лиц о том, кем является его попутчик. Те предпочли не нарываться и постарались. Как бы то ни было, впервые за этот суматошный день Лев нормально поел. После ужина он поднялся к себе, а водитель отправился выяснять обстановку и вернулся крайне озадаченный:
— В общем, так, Лев Иванович. Направление я выяснил, дождей последнюю неделю не было, так что, надеюсь, проскочим.
— Что? Плохая дорога? — спросил Гуров.
— Лев Иванович! Дорога, даже плохая, все равно остается дорогой, а туда ее просто нет — я же сказал, что направление выяснил, а не дорогу узнал, которой давно уже не существует. Автобус туда не ходит, а те мужики, кто по своим надобностям в Воробьевку ездят, предупредили, что после дождей в Воробьевку вообще не добраться. Дождя на завтра вроде бы не обещают, так что есть шанс быстренько туда смотаться и успеть вернуться в Демидовск. В цивилизацию, — вздохнул Виктор.
То, что погоду в России нужно предсказывать от противного, знают все, но все-таки надеются, что хоть в этот раз синоптики угадают, потому что в научность их прогнозов уже не верят даже дети. Вот и сейчас утро началось с противного мелкого дождичка. Виктор тоскливо посмотрел за окно, а потом перевел грустный взгляд на Гурова.
— Ну и что ты предлагаешь? — не выдержал Лев. — Сидеть здесь до морковкиного заговенья? Если ты о машине беспокоишься, то поверь мне, что дело, которым я занимаюсь, для Крайнова настолько важно, что он на ее поломку даже внимания не обратит.
— Нет, Лев Иванович! Я думаю о том, как бы нам с вами, застряв на полдороге, не пришлось на два голоса распевать «Степь да степь кругом»! — раздраженно ответил водитель. — Замерзнуть нам, конечно, не грозит, но вот куковать в ожидании доброй души, которая нас на тракторе вытащит, вполне реально. И эта перспектива мне душу не греет.
— Я тебя опять спрашиваю: твои предложения? — не менее раздраженно спросил Лев.
— Если уж нам обязательно надо ехать…
— Обязательно! — твердо заявил Гуров.
— Тогда я, пока не затаримся, с места не сдвинусь! — выставил свои условия Виктор. — У меня в багажнике, конечно, все есть, но подкупить кое-чего не помешает! Да хотя бы воды с сухим пайком в дорогу надо взять.
— Будь по-твоему! — сдался Гуров. — Деньги есть?
— Есть! Как раз на случай таких вот непредвиденных расходов шеф выдал, — заверил его Виктор.
— Тогда действуй!
После завтрака, опять очень вкусного и обильного, водитель отправился по магазинам, и, пока его не было, Лев с тревогой смотрел на небо, тучи на котором продолжали сгущаться, и было ясно, что хорошего ливня им не избежать. Оставалось надеяться только на то, что он не будет продолжительным. Загрузив машину, Виктор укоризненно посмотрел на Гурова, но тот только покачал головой, давая понять, что решения своего не изменит. Водитель обреченно вздохнул, и они поехали.
Сначала дорога особой тревоги не вызывала, но по мере их удаления от райцентра она становилась все более и более отвратительной. Разговаривать, даже если бы они захотели, было невозможно — джип сигал, как сайгак, с одного ухаба на другой, так что держаться приходилось обеими руками. Ливень между тем продолжал усиливаться, но до заполненных водой ям, в которых так легко застрять, было еще далеко. Виктор действительно основательно выспросил дорогу, так что останавливаться и что-то уточнять необходимости не было, да и будь она — так не у кого, потому что по дороге им не встретилось ни одной машины ни в их, ни в обратном направлении.
До Воробьевки они добрались благополучно. Деревня оказалась неожиданно большой и богатой, дома выглядели ухоженными и крепкими, с основательными заборами, за которыми бесновались привлеченные шумом мотора собаки, ради такого случая повылезавшие из своих будок. Джип остановился в центре деревни, что было легко определить по выцветшему флагу над каким-то одноэтажным строением — явно местной администрацией — и стоявшему неподалеку магазину. Прежде чем Гуров вылез из машины под беспощадно хлеставший ливень, Виктор его очень серьезно попросил:
— Лев Иванович! Вы сами видите, что делается, так что уж решите все свои вопросы побыстрее, а то мы с вами можем тут застрять, причем неизвестно насколько.
— Я постараюсь, — не менее серьезно пообещал Лев, глядя на то, как прямо у него на глазах заполнялась водой застарелая колея.
Он взял было зонт, но, поняв, что он его не спасет — ливень сопровождался сильным ветром, просто запахнул на груди ветровку, и тут…
— Лев Иванович! Погодите! — сказал водитель. — Кажется, вам выходить не придется — к нам какой-то старик идет.
И действительно, привлеченный приездом незнакомой машины, к ним шел кто-то в допотопном, чуть ли не довоенных времен дождевике и в резиновых сапогах.
— Неудобно получается — что же, мне с человеком через окно разговаривать? — сказал Гуров и все-таки вылез из машины.
— Случилось чего? — участливо спросил у него подошедший дед. — Заплутали небось?
— Нет, отец. Если это Воробьевка…
— Она самая и есть, — покивал ему дед.
— То я Сорокиных ищу.
— Опоздал ты, мил-человек, лет так на десять — все на погосте уже, — усмехнулся тот.
— А, может быть, есть кто-то, кто Аделаиду Рогожину помнит?
— Идку-то? Да все ее здесь помнят! Такую забудешь! — с уважением проговорил дед. — Нюрка-то ее хоть и без мужа родила и сюда родителям сбагрила, а потом и сама Идка в подоле принесла, но в люди она вышла!
— Где бы нам поговорить, чтобы не под дождем? — спросил Лев.
— А пошли ко мне, — предложил дед. — Заодно и чайку попьешь, согреешься, а то ты уже до трусов небось промок.
Пока они разговаривали, к машине подбежали вездесущие мальчишки, которым любая погода — не помеха, лишь бы было что-то интересное или новое. Дед тут же нашел для них занятие:
— А ну, мелюзга! Быстро по старожилам пробежали! Скажите им, чтобы ко мне шли — тут человек Идкой интересуется.
Мальчишки мигом дунули в разные стороны, а Гуров отправился с дедом к нему домой. Достав бутылку, судя по цвету, явно самогона, дед набулькал ему полстакана и твердо заявил:
— Пей, мил-человек! Это тебе сейчас заместо лекарства! Не для пьянки даю, а потому что прохватит тебя! А тебе это надо?
Замечание было справедливым, и Гуров, отпив половину налитого, чуть не задохнулся, а потом с трудом спросил:
— Сколько же в нем градусов?
— Да кто же их считает? — усмехнулся дед. — А теперь раздевайся! Печка еще горячая, быстро все высохнет. Сейчас я тебе чего накинуть принесу.
Переодевшись за занавеской, Лев вернулся обратно, и счастье великое, что он не видел себя со стороны. Старые дедовы штаны едва закрывали ему колени, штопаные-перештопаные шерстяные носки пестрели разноцветными нитками, выношенная до состояния марли фланелевая рубашка не сходилась на груди, да и руками нужно было двигать очень аккуратно, чтобы она не треснула на спине или под мышками, а накинутый на плечи ватник довершал картину. Сев к столу, Гуров допил самогон и почувствовал, как по телу разливается тепло, а внутри начинает таять тот ком льда, который появился там, пока он шел к дому, — замерз Лев страшно. Пока его не было, в комнате уже стало довольно тесно, потому что пришли еще люди, причем старик был только один, а остальные — женщины. Они с большим интересом смотрели на гостя — жизнь-то в деревне скучная, а тут новый человек. Все расселись вокруг стола, и скоро на нем зашумел самый настоящий самовар.
— Да разве ж на газу хороший чай может быть? — объяснил дед. — А это будет по-нашенски, по-русски!
Гуров с симпатией смотрел на этих простых, настоящих русских людей, которые всегда готовы помочь попавшему в беду, причем сначала помогают, а потом уже спрашивают, а кому это, собственно, они помогли? А чаще всего и не спрашивают! И ему было необыкновенно уютно и тепло среди них.
— Я у тебя, мил-человек, пистолет видел, — без всякого страха сказал дед. — Ты кто же это будешь? Бандит? Или наоборот?
— Наоборот, отец, — ответил Лев и показал ему свое удостоверение.
Нацепив на нос старые, склеенные на переносице очки, которые ему уже явно не подходили, потому что он держал удостоверение Гурова в вытянутой руке, дед громко прочитал всем, что там было написано, а потом уважительно покачал головой:
