Марина Серова - Табу на нежные чувства

— Вы его убили? — Крапивин испуганно посмотрел на меня.

— Я его напугала, — ответила я коротко, и мы покинули негостеприимный дом Бородина.

Мы вышли на лестничную клетку, я захлопнула за собой дверь и зло посмотрела на своего клиента:

— Это был последний раз, когда я позволила вам сопровождать меня. Вы вели себя отвратительно.

— Виноват, — неожиданно быстро согласился Крапивин.

— Приведите себя в порядок. — Я оглядела растрепанного Эдуарда Петровича.

Этажом ниже послышались веселые мужские голоса, скромная компания из трех подростков поднималась нам навстречу. Крапивин сразу засуетился, заправляя рубашку и поправляя воротник куртки.

Мы поспешили вниз, пока Бородин не вызвал милицию. Бдительной бабушки-консьержки на месте не оказалось, входная дверь была открыта, и мы быстро вышли на улицу и направились к моей машине.

— Не думала я, Эдуард Петрович, что вы, интеллигентный человек, способны на такие отвратительные поступки. Мне придется завтра вернуться к Бородину и поговорить с ним без вашего участия, — отчитывала я своего клиента, когда мы ехали по вечерним улицам Тарасова.

— Это может быть небезопасно, — робко протестовал Крапивин.

— Пусть вас это не волнует, теперь вы останетесь сидеть дома, а я буду самостоятельно решать ваши проблемы. И те, которые были, и те, которые появятся после сегодняшнего вечера.

Мы ехали молча. Эдуард Петрович продолжал тереть свою руку, я включила радио. Минут через десять Крапивин, пребывающий в неведении, решил поинтересоваться дальнейшим планом действия:

— А куда мы едем?

— Уже поздно, мы едем отдыхать, — коротко ответила я.

— Куда?

— Сейчас увидите.

Мы как раз подъехали к старому микрорайону Витино, где скромные пятиэтажки, как стены лабиринта, выстроились в четкий квадрат. Петляя дворами, я наконец-то притормозила возле одного из домов. В этом доме, на пятом этаже, находилась двухкомнатная квартира с выходом на пожарную лестницу. Именно здесь я планировала провести ночь в компании своего незадачливого клиента.

— Тут живет мой знакомый, — объяснила я Крапивину, — сейчас он в длительной командировке, а его квартира в моем полном распоряжении.

— Тут безопасно? — поинтересовался Эдуард Петрович.

— Абсолютно, — успокоила я его.

В квартире пахло пылью, я давно не была здесь, и жилище моего друга выглядело заброшенным. Первым делом я скинула сапожки и бросила свою сумку в углу коридора. Потом прошла на кухню, открыла форточку и включила кран с холодной водой, набирая воду в чайник.

— Поесть бы чего-нибудь, — жалобно сказал Крапивин, заходя на кухню.

— Откройте навесной шкафчик, там должны быть кое-какие запасы.

Наш скромный ужин состоял из кукурузных хлопьев и крекеров, зато нам удалось побаловать себя ароматным, свежесваренным кофе, который всегда имеется в доме моего друга. Крапивин долго не решался заговорить со мной, хотя по его взгляду я понимала, как ему не терпится узнать мое мнение о проведенном дне.

После скромного ужина Эдуард Петрович сам вызвался помыть чашки и турку, в которой варился кофе, а заодно почистил плиту. Таким нехитрым способом он пытался искупить вину за свое поведение у Бородина. Я с наслаждением наблюдала за его стараниями, закуривая сигарету.

— Может, вы мне хоть что-нибудь скажете? — Крапивин не мог больше молчать.

— Что именно вы хотите услышать?

— Что вы думаете про Бородина? Это он меня преследует?

— Не думаю.

— Тогда кто? Ни Малявина, ни Козлов, ни Бородин? Мы так до скончания века можем путешествовать по гостям, но до правды не докопаемся. — Эдуард Петрович сел на табурет напротив меня и внимательно посмотрел мне в глаза, ожидая подробного ответа на поставленный вопрос.

— Не забывайте о таинственном благодетеле Малявиной. Сама она, может, и не имеет к вам претензий, а спонсор ее вполне может опасаться вашего несвоевременного вмешательства.

— Как мы можем его найти?

— Я уже ищу.

— Как?

— Своими методами, Эдуард Петрович. Кстати, мне надо сделать один звонок, я оставлю вас ненадолго.

Я вышла из кухни и прошла в одну из комнат, где устроилась на мягком диване и набрала номер телефона Сашки Каменева, который должен был накопать для меня информацию о спонсоре Малявиной.

— Саня, чем порадуешь меня?

— Слушай, Жень, я тут уже все, что можно, облазил, про Малявину теперь знаю больше, чем любой ее самый фанатичный поклонник.

— Так что там со спонсором? — спросила я.

— А ничего, — обескуражил меня Каменев. — Нет у нее никаких спонсоров, продюсеров.

— Как так?

— А вот так. По всему выходит, что она сама себе спонсор. Сорит деньгами налево и направо. Я даже в бухгалтерские счета рекламной компании влез, которая готовит серию видеороликов про Малявину.

— И что?

— Заказчиком и материально ответственным лицом своей же компании, которую она открыла год назад, является Малявина Екатерина Захаровна.

— Так она, выходит, завидная невеста, — усмехнулась я.

— Выходит, что так.

— А про свадьбу ее что-нибудь слышно?

— Какая свадьба, тут бы мужчину рядом с ней разглядеть, не говоря уже о свадьбе.

— Ясно, Саня, спасибо тебе за помощь, — ответила я.

— Да какая там помощь, ничего ведь не нашел. — Каменев был расстроен.

— Все равно спасибо.

Вернувшись на кухню, я застала Крапивина весьма взволнованным. Он крутил в руках свой мобильный телефон, безрезультатно давя на все кнопки. При виде меня Эдуард Петрович сразу начал жаловаться.

— Мой мобильный телефон, кажется, сломался.

— Может, разрядился? — высказала я предположение.

— Ах да, наверное, разрядился. — Крапивин немного успокоился, осознав, что телефон не сломался. — Мне придется завтра заехать домой за зарядным устройством. Как думаете, это не опасно?

— Эдуард Петрович, — улыбаясь, я села за стол напротив клиента. — Я уже дважды говорила вам взять с собой все самое необходимое. Первый раз вы удивили меня, прихватив в качестве самого необходимого пустой портфель. А что вы взяли на этот раз?

— Зубную щетку, пасту, расческу, — начал перечислять Эдуард Петрович, загибая пальцы, — все для бритья, запасные очки, тапочки.

— Тапочки? — перебила я его. — А тапочки зачем?

— Я брезглив, — оправдывался Крапивин. — Не могу надевать чужую обувь.

— Понятно.

— Вообще, я часто бываю в командировках, поэтому экстренный чемоданчик у меня всегда наготове, там все гигиенические принадлежности, лекарства и вот тапочки.

— Так вы просто прихватили свой экстренный чемоданчик? Умно. Тогда я не буду вас спрашивать, почему вы забыли зарядное устройство для телефона.

— Да, в чемоданчике его не было, и я о нем попросту забыл. А теперь вот остался без связи и очень волнуюсь.

— Не волнуйтесь, без связи вы не остались. У вас есть я и мой мобильный телефон.

— Да, но Марусенька будет волноваться, когда не сможет дозвониться до меня.

— Позвоните ей с моего телефона. — Я протянула расстроенному клиенту свою трубку.

— Нет, нет, — запротестовал он. — Марусенька этого не поймет, она еще больше испугается. Лучше подождем до завтра, я заскочу домой и оттуда позвоню жене.

Еще недавно, пытаясь разорвать на части ненавистного Бородина, Эдуард Петрович выглядел как зверь, настоящий тигр. Но когда он говорил о своей жене Марусеньке, он походил на маленького беспомощного ребенка, который и шагу без родительской поддержки сделать не может. Мне даже стало любопытно, что это за женщина такая — гражданка Крапивина.

Мы разошлись спать по разным комнатам. Эдуарду Петровичу я оставила плед и подушку на диване в зале, сама же устроилась на узкой кровати в спальне. Крапивин настоял на том, чтобы двери комнат мы не закрывали, и, поскольку они находились напротив друг друга, я всю ночь могла держать встревоженного журналиста в поле зрения. Я с улыбкой наблюдала, как аккуратно он поставил свои домашние тапочки возле дивана, накрылся с головой пледом и довольно скоро засопел, погрузившись в глубокий сон. Я же проверила оружие, которое всегда носила с собой, и убрала его под подушку. В этой квартире опасаться нам было нечего, но я предпочитала не пренебрегать простейшими правилами безопасности.

Я проснулась рано утром, прохладное осеннее солнышко едва показалось из-за горизонта, предвещая начало нового дня. Крапивин мирно посапывал в большой комнате. Я немного постояла под прохладным душем, а потом прошла на кухню и занялась приготовлением завтрака. Шум работающей кофемолки разбудил Эдуарда Петровича. Завернувшись в плед, он босиком прошлепал в кухню и уселся за стол.

— Я вас разбудила? — спросила я.

— Нет, я всю ночь ворочался, не мог заснуть. Отсутствие телефонной связи с Марусенькой меня очень беспокоит, с трудом провалился в сон уже под утро.