Фридрих Незнанский - Горячий лед
— Лена, хорошо бы встретиться, — сказал Гордеев сугубо деловым тоном.
— Хорошо. Надо — встретимся, — точно так же ответила Лена.
— Тебе когда удобно?
— Давай завтра.
— Утром? Вечером?
— Утром.
— Ну договорились, — сказал Юрий — Надеюсь, не в официальной обстановке?
— Как скажешь. Можно и в неофициальной.
— Что-то ты, Лена, какая-то угрюмая. Не рада слышать? Или просто устала?
— Да рада, Юра, конечно рада. Увидимся завтра обязательно.
— Ну и отлично. Тогда я за тобой завтра заеду. Часам к десяти. Идет?
— Хорошо. Буду ждать. Целую. Пока.
— Счастливо.
Гордеев дал отбой и задумался. Все-таки он был рад слышать ее голос. А еще больше он был рад тому, что появился неожиданный повод для того, чтобы встретиться с Леной Бирюковой.
Солнце, как и все последние дни, палило немилосердно. Но настроение было отличное. Лена с Юрием сидели в летнем кафе, пили обжигающий кофе и ели ледяное мороженое. Лена в легком коротком платье, волосы забраны в высокий хвост, она веселая и разговорчивая. Красивая. И еще этот завораживающий, таинственный взгляд, который Гордеев все никак не мог ни забыть, ни разгадать.
Пока о делах они не разговаривали.
— Великолепно выглядишь, — сказал Гордеев. — Совсем не похожа на следователя прокуратуры.
— Ты же сказал, что у нас неофициальная встреча. Если бы мы с тобой встретились официально, я бы приехала в строгом костюме, — ответила Лена, хотя было видно, что комплимент Гордеева ей очень приятен.
— Да уж ладно. Я же свой, — двусмысленно улыбнулся Гордеев. — Со мной можно и так…
— Свой — не свой, а марку держать надо, — Лена тоже улыбнулась.
— Уверяю тебя, ты ее держишь! Разве это не видно по моему восхищенному взгляду?
— Ладно-ладно, твоих донжуанских подходцев я уже наслышалась… — засмеялась Лена. — Не скрою, я тоже рада тебя видеть. Да и выглядишь ты тоже ничего…
— Взаимные комплименты и обвинения можно оставить на потом. Давай к делу? — Гордеев как-то в момент посерьезнел.
— Что тебя интересует, спрашивай! — Лена продолжала улыбаться. — Если это не нарушит интересы следствия, может, и расскажу…
Гордеев внимательно посмотрел иа нее.
— А ты изменилась, Лена… — задумчиво сказал он.
— И в какую сторону? — весело поинтересовалась Лена.
— Жестче как-то стала. Более деловая, собранная.
— А когда же я мягкой была? — деланно удивилась Лена, размазывая ложкой подтаявшее мороженое.
— Была… — потянул Юрий, новее же не дал себя увести в тенистую сторону лирической беседы. — А быстро ты Соболева упекла за решетку!
— Конечно. Знаешь, как древние говорили: реriculum in mога.
— Опасность в промедлении, — покачал головой Гордеев. — Что-что, а латынь мы изучали, знаем… Ну а теперь серьезно. Мы с тобой теперь ведь по разные стороны баррикад, как я понимаю?
— Да, — хитро подмигнула Лена. — Будем сражаться до последнего. Тебя это не устраивает?
— Ну почему же? Значит, пощады не будет или все-таки постараемся вместе взяться за дело?
— Юра, — вздохнула Лена. — Я ведь понимаю, что тебе платят отличные бабки и ты всеми возможными способами постараешься вытащить Соболева из тюрьмы.
— Подожди-подожди. Ты из меня кого делаешь? Мне, конечно, нужны деньги, не спорю. Но я все-таки на стороне справедливости. Я должен разобраться в деле, а потом уж все для себя решить.
— На стороне справедливости? — усмехнулась Лена. — Ты встречал в этом мире справедливость?
— Еще бы! Тебе ли, дорогая, задавать такие вопросы! А то, что ты сейчас на свободе, да еще и следователь, а не заключенная под номером таким-то, это, по-твоему, не справедливость?
— Да, да, да, — лицо Лены чуть потемнело. — Только давай не будем вспоминать ту темную историю. Она мне и так порядком репутацию подгадила.
— Ну так что? — не отставал Гордеев.
— Что «что»! Я подозреваю, что это именно Соболев организовал убийство Колодного. И для этого у меня есть веские основания.
— Не поделишься? — усмехнулся Юрий.
— Чем?
— Ну этими… вескими основаниями, — уточнил Гордеев.
— Да, пожалуйста, — согласно кивнула Лена. — Дело такое. Приходит в один прекрасный день ко мне женщина, лет этак за тридцать. Внешне — так себе, ничего особенного. Зато одета… Все от Валентино! Платье на ней, знаешь, такое длинное, обтягивающее фигуру, из тончайшей ткани, просто мама не горюй! Я такое платье только раз в жизни на витрине в бутике видела. Оно мне сразу очень понравилось. Но я только на цену посмотрела — и у меня чуть сердце от досады не разорвалось! Потому что у меня сейчас нет такого мужика, который подарил бы мне это платье. А у нее, видно, есть, это я сразу просекла…
Она умолкла, думая о своем.
— Лен, мы сейчас не о платьях, — напомнил ей Гордеев.
— Ты, пожалуйста, не перебивай, у меня с памятью, слава богу, все в порядке. Это я тебя так тонко к самому главному подвожу, — объяснила Лена.
— А-а! — протянул Гордеев. — Ну давай, подводи. Я внимательно слушаю.
— И вот. Платье от Валентино. Шикарное. Благоухает она духами «Jacomo de Jacomo».
— Ну, ладно, это я тоже понял. Дальше-то что?
— Заходит она ко мне. Я, конечно, веду себя так, будто я сама у Кардена одеваюсь. Правда, с виду об этом не скажешь…
Она оглядела себя, явно нарываясь на комплимент. Но Гордеев совершенно не отреагировал.
— Лена! — не выдержал он. — Если у меня с этим делом все выйдет замечательно и я получу много денег, как мне и обещали, я тебя непременно свожу в какой-нибудь дорогой бутик и куплю то платье, какое ты укажешь. Успокаивай себя этой мыслью и переходи к делу! Я тебя умоляю!
— Какой ты нетерпеливый! — надула губки Лена. — Значит, заходит она ко мне, бесцеремонно так садится прямо напротив, протягивает руку и говорит: «Ирина Соболева». Я смотрю на нее, как на умалишенную, и говорю таким же тоном, как она: «Елена Бирюкова. Следователь. Чем могу помочь?» Тут она достает свой шелковый платочек и начинает им вытирать слезы. Я, естественно, думаю, что ее ограбили, или там изнасиловали, или еще что-нибудь в этом духе. «Что произошло, спрашиваю, вы не нервничайте, расскажите, в чем дело». А она поплакала-поплакала, да и выдает: «Я знаю, кто убил адвоката Колодного». Я удивилась, конечно, но виду не подала и говорю: «И кто же?» Она мне: «Мой муж — Михаил Соболев».
— Ничего себе! — вырвалось у Гордеева.
— Вот я об этом и говорю! Представляешь? Ну и помчалось. Она дает показания. Мы составляем протокол. Жеманная такая леди, скажу я тебе, прямо вылитая Рената Литвинова!
— Это еще кто такая? — поинтересовался Гордеев.
— Ну ты совсем, милый, от жизни отстал! Что, телевизор не смотришь?
— Какая разница? — отрезал Гордеев.
— Это такая великосветская тусовщица, кинематографистка… Впрочем, мы ведь о Соболевой. Так вот, она очень похожа на Литвинову. А парфюм у нее все же резковатый…
— Ну, Лена, опять ты! — нахмурился Гордеев. — Давай все подробно!
— Подробно? Ладно, — кивнула Лена. — И она мне рассказывает, кто такой ее муж. Я, естественно, сама о нем наслышана…
— Откуда? — вдруг спросил Гордеев.
— Ну… — замялась Лена. — Гордеев, ты глупый, что ли? Я же следователь. Мне положено знать больших людей. Да и телевизор иногда смотрю.
— Я уже понял, — закивал Гордеев, который телевизор смотрел редко, но говорить об этом не хотел.
— Ну вот. И она говорит, — Лена начала изображать, как Соболева рассказывала ей все, настолько жеманно, что Гордеев опять не мог сдержать улыбку. — «Адвокат Колодный был близко знаком с моим мужем. И в последнее время они не ладили. Понимаете, были между ними кое-какие трения. Да и то сказать, это как-то мягко звучит. Я, в принципе, не посвящена в дела моего мужа, но Миша последнее время был не в духе. И я так поняла, что причиной всему являлся Колодный. Муж постоянно ругался с Колодным. Я это поняла, потому что Миша время от времени говорил про него совсем нелестные вещи. Он говорил, что Колодный шпионит за ним и, мало этого, он передает ценную информацию его конкурентам! Один раз мой супруг пришел в ужасающем настроении, ходил по комнате, как тигр в клетке, рычал, ругался, а потом сказал: «Я его убью!» Я спросила — кого. И он ответил, что Колодного. Миша сказал, что Яков — подлец и очень ему мешает. Надо заметить, что на Мишу в последнее время часто нападали приступы бешенства. И это при том, что Миша — вообще-то очень спокойный и уровновешанный человек. Причиной всему был его адвокат. Видимо, он его до белого каления доводил, а я все это получала дома. Однажды. Миша вернулся домой мрачнее тучи. Я спросила, в чем дело? Спросила, опять, что ли, связано с адвокатом Колодным? Он покачал головой. А потом его лицо вдруг просветлело, и Миша сказал, что не намерен больше это терпеть и что этих проблем у него больше не будет. Раньше он не раз в бешенстве кричал, что убьет Колодного, что больше так продолжаться не может. А тут вдруг стал такой спокойный, даже улыбнулся. И потом еще такую фразу произнес: «Все. Решено. Проблемы устраняются вместе с человеком!» Я как-то не придала этому значения. Ну, мало ли что он имел в виду? А на следующий день, вечером, я услышала в новостях, что Колодный убит. У меня чуть сердце не разорвалось! Меня как будто током стукнуло! Я все поняла! Миша в тот вечер пришел мрачный, но спокойный, какой-то облегченный. Это сделал мой муж! Это он убил Колодного!» Вот такая жена, Юра. Вот такая история.
