Илья Деревянко - Подонки
Заметив мои открытые глаза, он ухмыльнулся, показав желтые лошадиные зубы.
– Знаешь, сколько у человека болевых точек? – визгливо прорычал он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Сейчас покажу с помощью вот этой милой штучки.
Все так же гнусно ухмыляясь, ублюдок приблизился ко мне и слегка нагнулся. Подтянув связанные ноги к животу, я изо всех сил ударил его в грудь. Хрипло охнув, ученик колдуна отлетел назад и приклеился к стене. Изо рта вырвался предсмертный хрип, выполз сгусток крови, глаза закатились, а голова свесилась на плечо. Тут только я заметил, что он висит на крюке, который насквозь пронзил грудную клетку в районе сердца. Между тем колдун наверху что-то замешкался. Это давало шанс на спасение. Кряхтя и охая, я сел, затем нечеловеческим усилием поднялся на ноги и, подобно кенгуру, пропрыгал к пыточному столику. Разыскав там некое подобие ножа, я повернулся спиной, зажал ладонью рукоятку и с грехом пополам перерезал связывающую кисти веревку. Дело шло туго. Но страх удесятерил силы, и наконец руки оказались свободными. С ногами проблем не возникло. Когда я снова обрел свободу, то подхватил валявшийся на полу туристский топорик и принялся дожидаться возвращения Ивана Гермогеновича. Минут через пять колдун управился со своими гнусными делами. Наверху послышались приближающиеся шаги. Став сбоку от двери, я сжал в руке топорик и, когда в подвале появился Иван Гермогенович, нанес удар с намерением отрубить голову. Лезвие прошло вскользь, произведя страшный разрез на шее, но не поразив жизненно важных центров. Колдун дико закричал, обратив ко мне безумные, налитые кровью глаза. Взгляд их был настолько ужасен, что мои руки ослабели, а топор едва не вывалился на пол.
– Пойдем со мной в царство смерти, – прохрипел Иван Гермогенович.
Борясь с противной слабостью, внезапно охватившей тело, я из последних сил нанес новый удар, разваливший череп колдуна почти на две части. И тут произошло самое кошмарное, о чем до сих пор не могу вспомнить без содрогания. Мертвец, вместо того чтобы упасть, торжественно вышел на середину помещения и воздел руки.
– Я приду за тобой, – прогремел он.
Это прозвучало тем более жутко, что противоречило всем естественным законам. Гортани-то у колдуна уже, по сути, не было! Затем тело закружилось в странном танце и наконец обрушилось на пол. Я прислонился к стене, лихорадочно дрожа. Перед глазами плавал туман. Зуб не попадал на зуб. Спустя долгое время я наконец снова обрел возможность нормально мыслить. Что имел в виду умирающий колдун, когда говорил, будто еще вернется? Вряд ли это пустая угроза! Но как покойник может явиться на землю, Господи. Ну, конечно, в виде вурдалака! Раньше я посчитал бы все это галиматьей, но происшедшие со мной события поневоле заставляли верить в любую чертовщину.
Последнее время о вампирах много писали, снимали фильмы, и я принялся отыскивать в закромах памяти необходимую информацию. Итак, что мы имеем? Вампирами после смерти становятся, как правило, колдуны или их родня (к Ивану Гермогеновичу вполне подходит). По ночам они выбираются из могил высасывать кровь живых людей (сволочи!). Разоблаченного вурдалака извлекают из гроба, отрубают голову и протыкают сердце колом, желательно осиновым. Сведений вполне достаточно! Разыскав в глубине подвала длинную палку, несомненно предназначавшуюся для какой-нибудь варварской пытки, я разломил ее на две равные половины, которые вогнал в сердце колдуну и его ученику. Затем, морщась от отвращения и давясь блевотиной, отрубил им головы.
Выкурив подряд три сигареты, дабы заглушить приступ тошноты, я начал думать, куда спрятать тела. Нежелательно, чтобы другие дьяволопоклонники обнаружили их раньше времени. На мое счастье, в самой дальней стене подвала оказалась глубокая ниша, судя по всему, предназначенная для сокрытия трупа. Об этом красноречиво свидетельствовали груда кирпичей и тазик со свежим цементным раствором. Запихав туда окровавленные останки, я тщательно замуровал их. Потом, насколько возможно, навел в подвале порядок. Пятна крови не в счет. Ими и без того был покрыт весь пол. Проклятый колдун замучил здесь немало народу. Многие пропавшие без вести, о которых постоянно пишут газеты, нашли мученическую смерть в этой мерзкой берлоге.
Нервы напряглись до предела. Начались галлюцинации. В ушах слышались истошные крики, горький плач. Невинно загубленные души взывали о мщении!
«Пора уходить из дьявольского вертепа», – сообразил я.
Выйдя из подвала, я оказался в доме колдуна. Надо бы помыться, застирать кровь на одежде, но все здесь настолько пропиталось злом, что не было никакой возможности задержаться лишнюю минуту в проклятом месте. Выбравшись через окно, я плотно затворил раму и огляделся. Близилось утро. Луна съежилась, поблекла. Звезды постепенно гасли. Стремясь успеть до восхода солнца, я бегом добрался до своего убежища, по счастью, не встретив ни одной живой души. Там я тщательно умылся возле колодца, сжег в камине окровавленную одежду, переоделся в запасную, привезенную из Москвы, и, рухнув на кровать, забылся тяжелым сном.
Проснулся я далеко за полдень с больной головой, ноющими мышцами и отвратительным настроением. Есть не хотелось. Вскипятив чайник, я заварил «купчика»[21] выпил на одном дыхании два стакана и только тогда почувствовал, что постепенно оживаю. Усевшись на крыльце, я закурил сигарету. Безумно хотелось искупаться, но идея отправиться на реку, где до сих пор плавали дохлые чертопоклонники, вызывала содрогание.
– Андрей, какая встреча! – преувеличенно радостно воскликнул знакомый голос.
У калитки стояла Вика. На этот раз она была одета в короткое полупрозрачное платье, а в руках держала полиэтиленовую сумку.
– Я всю ночь о тебе думала, – при этих словах девица жеманно улыбнулась. – Такие привлекательные мужчины – редкость в нашем поселке!
«Похоже, кошелка собирается раздвинуть ноги, как приказал покойный Иван Гермогенович», – мелькнула раздраженная мысль. Вообще-то, до баб я большой охотник, но сатанистки, кроме брезгливости, не возбуждают у меня никаких чувств, а уж когда представишь себе, что придется коснуться губ, которыми целуют под хвост грязного козла, вовсе блевать тянет.
– Я собралась купаться, а по пути случайно увидела тебя, – продолжала Вика, завлекательно жмурясь. – Пойдем вместе на реку, там прекрасный пляж!
«Как же, случайно, – мысленно передразнил я. – Так тебе и поверили! Небось с утра пасешься здесь, потаскуха!»
Интересно, как вычислили мою хибару? Хотя в деревне это несложно, каждый приезжий на виду. На реку! А если там загорает ублюдок, знающий меня в лицо? Однако отказ вызовет подозрение. Отдыхающий увалень не хочет пойти на пляж с красивой девушкой? Придется согласиться!
– Хорошо, идем! – пытаясь изобразить радость, сказал я. Затем прихватил полотенце и, перемахнув через забор, оказался на улице. В глазах Вики мелькнуло торжество. Она тут же прилипла ко мне, словно пиявка, и поволокла за собой. Пляж оказался абсолютно пуст. Девушка быстро разделась догола, даже трусики скинула. Заметив мой удивленный взгляд, она подняла брови:
– Что ты так смотришь, тебе не нравится мое тело?
– Нравится, но…
– Ах, эти предрассудки! – рассмеялась она. – Мы здесь обходимся без них! Пошли окунемся!
Скрепя сердце я подчинился, но при первой же возможности выбрался на берег и растянулся на траве, подставив спину горячим лучам солнца. Вика продолжала с наслаждением плескаться. С реки доносился ее русалочий смех. Я расслабился, исчезло ставшее привычным чувство настороженности. Журчание воды, запахи трав, ласкающие тело солнечные лучи – все настраивало на мирный лад. Мысли в голове текли неторопливые, приятные. Вспомнилось детство. Тогда я очень любил купаться, часами в воде сидел. Это сейчас – окунулся да на берег загорать. Даже когда перегреешься – лень в воду лезть, заставлять себя приходится. В детстве же все было иначе. Потерявшие терпение родители силком выволакивали меня на берег, потом растирали посиневшее, покрытое гусиной кожей тело. Как-то раз в пятилетнем возрасте я по причине своей страсти к водным процедурам едва не утонул. Плавать я еще не умел, бултыхался возле берега, но неожиданно провалился в яму и сразу почувствовал, что захлебываюсь. Кругом резвилось много ребятишек, но звать на помощь я почему-то стеснялся. Тут бы и пришел мне конец, но какой-то парнишка постарше схватил меня за шкирку, вытащил из ямы и сразу уплыл куда-то. Я до сих пор ему благодарен, но иногда мне кажется: может, было бы лучше, если бы он меня вообще не заметил?…
Вдоволь накупавшись, Вика выбралась из реки и с размаху плюхнулась рядом на землю.
– Кайф, балдеж! – охарактеризовала ведьма свое состояние. – Ты почему так быстро вылез?
– Поясница побаливает, – соврал я. – Боюсь застудить!
– Надо йогой заниматься, – наставительно произнесла Вика. – Тогда никаких болезней не будет, тогда… ой! – вдруг вскрикнула она, заметив в отдалении группу парней, вышедших из леса. – Это мои одноклассники! Сейчас приду!
