Марина Серова - Волшебные чары
– Вот так мы все и узнали, – сказала Наташа. – Ну, с того времени мне полегче стало, потому что поняла, что к чему. Да и мама моя с Катей еще не раз долго разговаривала, убеждала ее, что она обязательно поправится, и она действительно стараться начала, хоть ела теперь нормально. Нашли мы врача хорошего, который стал Катей специально заниматься – в копеечку нам это обошлось! Тут она нам сама и предложила – мальчишек наших в своей московской квартире прописать, чтобы жилплощадь не пропала, если с ней что-то случится.
– Ну, правильно! – встряла Надя. – Приватизации-то еще не было.
Наташа кивнула и стала рассказывать дальше:
– И опять: деньги, деньги, деньги! Нотариусу гонорар, на билеты, на то, на се! Долги по квартплате за московскую квартиру погасить, да еще вперед оплатить… Словом, расходов было! – Наташа покрутила головой. – Родители растряслись до копейки, мы – все в долгах! Я по вечерам, когда Николай с работы приходил, подъезды мыла, а потом еще и дворником устроилась. Так что намахалась и лопатой с ломом зимой, и метлой – летом! Но мальчишек мы все-таки в Москве прописали, и Анька ничего сделать не могла – она-то сама в отцовской квартире была прописана. Орала только, что подавимся мы всем этим добром. А тут Кате намного лучше стало: ходила-то она еще плохо, но отец к стулу колесики приделал, а мы по всей квартире веревки натянули, так что она могла хоть так передвигаться. И мне помощь: она и овощи почистит, и суп сварит, и еще что-нибудь по мелочи сделает. Потом она уже на костыли встала, и я смогла на работу выйти, а как мальчишки в школу пошли, она с ними уроки делала.
– То есть вы их к себе забрали? – уточнила я.
– Ну да! Не в Агафоновке же им было учиться, а у нас школа прямо во дворе стояла. Мы с мужем им объяснили, что это – их бабушка, но она болеет и им к ней нужно быть очень внимательными. Они во дворе играют, а потом кто-нибудь из них прибежит к ней и спрашивает: «Бабаня! Тебе чего-нибудь надо?» Катя все смеялась: «Какое хорошее слово – бабаня!» Представляете, рафинированная интеллигентка, два языка в совершенстве знает: английский и французский, музыка, живопись и все такое, а на наших сорвиголов смотрела – и от счастья таяла.
– А у Анны нет детей? – спросила я.
– Нет, хоть замужем она побывала неоднократно, – покачала головой Наташа.
– Из-за наследства у вас с ней споры были? – продолжала интересоваться я.
– Какого наследства? – уставилась на меня Наташа.
– Ну, после Кати, – объяснила я.
– А почему вы решили, что Катя умерла? – удивилась она. – Жива-живехонька!
– Так она по-прежнему с вами живет?! – воскликнула я.
– Зачем? Она в Тулузе, – объяснила Наташа и спохватилась: – Да вы же не знаете ничего! Я же этого ее Эжена нашла! Когда уже все можно стало и связь с иностранцами не считалась чем-то криминальным, я, никому ничего не сказав, начала его искать. Куда я только ни писала, но выяснила-таки его адрес, написала письмо, а учительница из школы мне его перевела. Честно скажу, я надеялась, что он нам хоть немного деньгами поможет – Николай же ему все-таки сын, а то положение у нас в то время было аховое.
– Но ведь можно было что-то продать? Картины или антиквариат? – удивилась я.
– Муж хотел, чтобы все это детям осталось. Сам вкалывал по двадцать четыре часа в сутки, а все это трогать запретил, – объяснила Наташа. – Ждала я ответа от Эжена, а вместо этого он сам приехал – Катя к тому времени уже довольно хорошо ходила и даже на улицу иногда выглядывала, но только под присмотром внуков. Там-то они, во дворе, и встретились. Сама я этого не видела, но соседки рассказывали потом, что рыдали они оба в голос и все никак оторваться друг от друга не могли.
– Он что же, не был никогда женат? – спросила я.
– Был! И не раз, хотя детей не нажил, но вот Катю забыть так и не смог. А поскольку он тогда был свободен, то и забрал Катю с собой. Не сразу, конечно, но потом они официально поженились и уехали. А со временем и детей наших туда сманили: Юрку с Сережкой и Катюшку – мы дочку в ее честь назвали. Вот так мы с Николаем вдвоем и остались.
– Как я понимаю, после всего произошедшего Анна никаких теплых чувств к вам не питает? – уверенная в ответе, спросила я.
– А то! – выразительно воскликнула Наташа. – Она ведь ничем из той квартиры так поживиться и не смогла – Катя же не только внуков прописала, но и завещание на них оформила, о чем Николай, приехав в Москву, Анне и сообщил. Как соседи ему сказали, Анька не раз пыталась в квартиру попасть, но они тут же вызывали милицию. Вот она и отстала. А уж когда узнала, что мать все внукам отписала, то проклинала на чем свет стоит и ее, и нас.
– А где она сейчас и чем занимается? – поинтересовалась я.
– Не знаю, – пожала плечами она. – Последнее, что мы о ней слышали, что квартиру отцовскую она, мягко говоря, профукала и теперь живет в коммуналке, где-то у черта на рогах, нигде не работает и пьет, не просыхая.
– С ней все ясно; а какие-нибудь другие ваши недоброжелатели вам на ум не пришли?
– Да нет, больше никого, – пожала плечами Наташа и спросила: – Ты думаешь, она за всем этим стоит?
– Нет! – покачала головой я. – Для всего этого предприятия деньги нужны, и немалые, а у нее они вряд ли есть, потому что пенсия у нее, как я поняла, большой быть просто по определению не может. Из вашей квартиры на Щусева она ничего взять не сумела, а пить-то можно и всякую дешевую дрянь. Ну, посудите сами: нанимать людей, оплачивать им билеты, проживание в Тарасове и еще многое, многое другое – это очень серьезные траты.
– Ты думаешь, это приезжие «работают»? – спросила Лада.
– А какой ненормальный в Тарасове рискнет связываться с самим Журавлевым? – вопросом на вопрос ответила я. – Ведь этот Некто не мог предугадать его реакцию на все происходящее. А если бы Наташа рассказала мужу об этом преследовании? А вдруг он, в чем лично я не сомневаюсь, поднял бы на ноги не только свою службу безопасности, но и всю полицию в городе? А тот факт, что она входит в ваш «женсовет», у которого возможностей больше, чем у всех правоохранительных органов, вместе взятых? Ведь подруги Наташи, каждая из которых может оказаться на ее месте, расскажи вы им обо всем, не отказались бы ей помочь.
– Вообще-то, ты права, – согласилась со мной Лада. – Не держи все это Наташа в секрете от мужа и узнай обо всем Николай, он бы Тарасов наизнанку вывернул, но подонков этих нашел бы. Да и девочки мои от него не отстали бы. Узнали бы тогда эти гады, как наших трогать! Если, конечно…
– Если, конечно, это не кто-то из них, – закончила я ее мысль и продолжила: – Так что это вряд ли Анна, потому что для реализации подобного предприятия, кроме немалых денег, еще и неслабые связи нужно в Тарасове иметь, а у нее их нет и быть не может. И потом, какой ей смысл? Отомстить? Через столько лет? Ну, и чего она добилась бы? Будь у нее с Журавлевым хорошие отношения, я могла бы предположить, что она рассчитывает после его развода с женой перебраться сюда и сесть ему на шею…
– Да ни в жизнь! – уверенно заявила Наталья. – Он никогда не простит ей того, что она практически лишила его материнской любви и заботы в детстве, а потом так обошлась с их матерью. Это точно!
– Тем более непонятно, зачем ей это было бы затевать. Ради чувства морального удовлетворения – вот, мол, отравила вам обоим жизнь? А потом сидеть без денег черт знает сколько времени? Хотя… – Я на минутку задумалась. – Вы случайно не знаете, может, Катя ей деньгами помогает – дочь все-таки?
– Точно знаю, что нет, – уверенно ответила Наташа. – Анька и не знает, что она давно во Франции живет, а уж ее адрес – и подавно. А Катя? Она такого от доченьки своей ненаглядной натерпелась, что навсегда вычеркнула ее из жизни, словно и не было ее никогда.
– Ну, тогда денег ей взять действительно неоткуда, – подытожила я. – Но адрес и телефон Анны мне на всякий случай хотелось бы иметь.
– Я могу позвонить в наше московское представительство, и они все выяснят, – предложила Наташа.
– Спасибо, – кивнула я и уточнила: – Значит, из врагов вы никого, кроме Анны, вспомнить не можете?
– Да нет, больше никого, – повторила она.
– Что делать собираешься? – спросила меня Лада.
– Для начала, пока ваш муж не приехал, подумать хорошенько, а потом, когда я уточню у него кое-какие детали, решу окончательно, в каком направлении нам дальше двигаться, – сказала я и попросила Надежду: – Нельзя ли кофейку для меня организовать?
– И откуда в такой умной голове такие глупые вопросы? – хмыкнула та. – Естественно, можно.
Она пошла варить свежую порцию кофе, а я задумалась, уставившись на собак, которые уже расправились с косточками и теперь, пользуясь случаем, валялись на ковре, пока их не попросили на выход. Постепенно у меня начал складываться план дальнейших действий, показавшийся мне довольно-таки удачным. Попивая принесенный Надеждой кофе, я прорабатывала в голове детали и, поняв, что он окончательно готов, повернулась к Ладе:
