Юлия Павлова - Финт покойной тети
Мама замолчала, разглядывая на стене расписные разделочные доски.
— Мам, так ты не ответила. Имея деньги, ты стала бы продавать вещи с дачи?
— Нет, теперь это наше, и мне трудно с такой красотой расставаться. Только картинки Катькины, подрамники всякие, краски — это, конечно, надо продать.
Мне показалось, что Кате это было бы неприятно.
— Подожди, мам. Может, я еще что-нибудь найду. Не продавай ничего. Вообще, по обычаю, мы должны были бесплатно все это раздать ее друзьям-художникам. На память и чтобы скорби было меньше.
Мама развела руки:
— Ну не знаю. Я бы не…
Папа по давней, из моих детских воспоминаний, привычке взял нас с мамой за руки.
— Девоньки, а поехали сейчас на дачу. День золотой, хотя и холодный. Камин растопим. Завтра воскресенье, сегодня и выпить можно.
Мама засветилась счастьем. Я тоже захотела на дачу с помирившимися родителями, к горящему огню в камине, к шампанскому. Но…
— Извини, пап, мне надо остаться в Москве, одному человеку обещала.
Папа похлопал меня по руке:
— Ничего, мы и вдвоем с радостью съездим. Ты, надеюсь, не с Леонидом встречаешься? А то приезжаем мы сегодня с матерью, а он с другом на кухне пиво пьет, пока Милка мечется, со стола убирает. У Леонида штаны расстегнуты, футболка несвежая, брюшко выпирает. Мама высказалась короче:
— Лентяй и распиздяй.
Я полностью согласилась с ее резюме.
— Мам, Григорий сегодня ни разу не объявился.
— Я ему сама недавно позвонила. И он этаким веселым голосом объявил мне, что в стране кризис. А то я не знаю, с августа сахар и подсолнечное масло не покупаю, на старых запасах живу. И этот кризис теперь отразился на их фирме, поэтому вопрос о квартире пока откладывается, но не отменяется. Кстати, Настя, завтра Григорий просил побыть дома, должны звонить представители фирмы по продаже квартир, хотели показать нам варианты в элитном доме… Хотя теперь непонятно зачем… Представляешь, Коля, я так надеялась, что именно он грохнул вчерашнего парня, но у Григория алиби на весь вчерашний вечер — в кино был.
— У настоящего убийцы всегда есть алиби.
— Так в кинотеатре он с компанией был…
— Все равно он сволочь. Я и Кате пытался сказать. Черт, так хотел машину поменять…
Я не стала перебивать родителей, которые уже настроились деньги за обмен получить, а теперь их планы о новых квартирах рушились. Поблагодарила судьбу за тот случай, который заставил Григория пока не обменивать Катину квартиру. Родители в два голоса начали повторять, что «с квартирой нечисто, надо менять или святой водой брызгать». Я соглашалась. Надо так надо. Но не сегодня. И не завтра.
Родители собрались на дачу, забрали у меня бутылку текилы и семьсот долларов, «чтоб не пропали зря». Они хотели и Стерву прихватить «на природу», но я свое алиби не отдала, обещая гулять с ней с утра до вечера.
Расцеловавшись и проинструктировав меня, как надо закрывать дверь и отвечать на телефонные звонки, они уехали.
Время не спешило, было всего четыре часа. Так как ждать было невыносимо, пришлось направить свою энергию на уборку в квартире.
История доллара. Продолжение
Будучи политическим философом, Томас Джефферсон стремился к созданию систем, основанных на рациональных принципах. Свой излюбленный принцип функциональной простоты Джефферсон применил к денежной системе молодой Америки. До этого на территории Америки имели хождение несколько валют, но основной являлась английская — фунт.
В 1791 году Джефферсон пишет докладную записку в правительство о новой валюте Америки, в основу которой была положена десятичная система. Появился ДОЛЛАР.
(Источник: Эдвин Дж. Доллан «Деньги и банковское дело…»)
Один доллар. Портрет
Джордж Вашингтон.
1-й американский президент. 1789–1797. Творец американского президентства.
Родился в 1732 году в семье обеспеченного плантатора-рабовладельца. До начала войны за независимость занимался спекуляцией индейских земель и был майором милиции. К концу войны за независимость Северных штатов от Англии стал главнокомандующим американской армии.
Под руководством Джорджа Вашингтона в 1787году была разработана конституция США.
Он женился в 1759 году на богатой вдове с двумя детьми и сразу вошел в элиту плантаторской аристократии. После президентства Вашингтон с женой жил в своем поместье Маунт-Верноне и довольно часто посещал большую стройку — будущий город Вашингтон.
Умер первый президент в 67 лет и в завещании велел освободить своих рабов.
(По материалам БСЭ, т.4, и сборнику «Американские президенты», пер. с англ., 1996 год)
На протирание пыли, чистку ковров и смену белья ушло три часа. В семь я решила часок поваляться в ванне, намазав на себя все известные мне маски на все возможные места.
В половине восьмого залаяла Стерва и раздался звонок в дверь.
Пришлось влезть мокрым телом в махровый банный халат и ковылять к двери, путаясь в соскакивающих тапочках. В видеофоне были видны два молодых человека. Парень повыше нажал еще раз на звонок. Абсолютно мне незнакомые личности. Пускать или нет?
Мужчины от камеры не прятались и вежливо поздоровались с вышедшей из своей квартиры соседкой. Я открыла дверь.
— Вам кого, Катю?
— Нет. Нам нужна Анастасия Голованова.
— Тогда входите. Переобуйтесь в тапки, пожалуйста, и проходите в комнату, а я утеплюсь, вы меня из ванной вытащили.
Они, синхронно склонившись к ботинкам, так же синхронно заверили меня, что «без проблем, они подождут». Стерва села напротив них и следила за тапками.
Я переоделась в ванной в джинсы и свитер. Мужчины при виде меня встали с дивана, где они вальяжно полуприлегли. Вид у них был очень… спортивный. Слишком спортивный. Тапки стояли перед диваном нетронутыми, Стерва лежала под любимой тумбочкой.
— Здравствуйте еще раз. Я не совсем поняла, кто вы.
Мужчина повыше и постарше протянул мне руку:
— Вадик. А это Славик Пирожников. Брат Игоря.
Я прикрыла рот рукой — мне стало жалко этого здорового парня с запавшими глазами.
— Боже, несчастье какое у вас! Мне только сегодня Сергей Дмитриевич, следователь, сказал, как его зовут.
Молодые мужчины слушали внимательно, молча выискивая что-то на моем лице. Я тоже замолчала. Это они приехали сюда, пускай объясняют.
— Настя, расскажи нам, как это было. Мужчины возвышались надо мной тренированными телами. Меня это сковывало.
— Давайте на кухню пройдем, сядем и выпьем. Мне стоять тяжело.
Я заперла в комнате Стерву, чтобы не болталась под ногами, и похромала на кухню, гости за мной.
— А что вы не позвонили? Меня дома могло не оказаться.
— А кто ж нам телефон скажет? — Вадик посмотрел на меня сверху. — Мы узнали об убийстве вчера утром, по телевизору. Мама Славки и Игоря позвонила по указанному телефону. Вчера на опознание съездили, матери плохо стало, а сегодня решили сюда… Спросили старика какого-то, где квартира, в которой парня убили, представились родственниками застреленного. Дед показал. Вот и зашли.
Мужчины сели за стол среди кухни, больше похожей на столовую. Славик тяжело плюхнулся, и я порадовалась за Катин вкус. Стулья на кухне стояли добротные, на века. Вадик осматривался, Славик следил за мной тяжелым взглядом.
Я поставила на стол рюмки, достала бутылку водки, сыр и колбасу. Выпили по первой.
— Мы с мамой в тот день были у дяди на дне рождения. А на обратном пути…
В десятый раз пришлось рассказать о позавчерашнем вечере. О том, как поехала сначала не в ту сторону, о развороте и десяти минутах между моим приездом и смертью Игоря, только не стала говорить, что мой дядя — полковник милиции, но нарочно подробно рассказала о предъявленных сегодня фотографиях и версии Сергея Дмитриевича.
При словах «сейф» и «драгоценности» парни напряглись. Я решила пойти ва-банк и показала кольцо, которое достала из сейфа днем, когда рассказывала родителям о посещении милиции.
Оба с интересом рассмотрели кольцо. Мы выпили по второй, и я предупредила, что больше не буду. Мужчины согласно кивнули и выпили по третьей.
— Слышь, Насть, мутное дело какое-то получается. Мы вместе с Игорьком работали…
Вадик посмотрел на выражение моего лица, я слушала с вниманием, давая понять, что о роде деятельности убитого и сидящих здесь ребят просто не догадываюсь и предположить не могу, что некоторые граждане занимаются законопротивными вещами.
— Работали, значит, тесно. Все всегда на виду…
— Короче, не мог он без нашего разрешения пойти на это дело. — Голос у Славика оказался высоким, с фальцетом. Покрасневшие глаза смотрели на меня с ненавистью. — Ты точно его раньше не знала?
