Алина Егорова - Медальон сюрреалиста
Кто знает, что хранилось в столе у девушки, что заставило ее примчаться сюда за сотню километров? Может быть, этот листок из записной книжки, а может, и что-то еще. На всякий случай Небесов решил записную книжку изъять.
— Я возьму, если вы не возражаете, — потряс он блокнотом в обложке из дерматина.
— Берите, раз надо, — апатично согласилась женщина.
— Юлия Алексеевна, вы что-нибудь слышали про цыганский медальон? — спросил капитан на всякий случай, понимая, что при таких отношениях с дочерью мать вряд ли что-то знает.
— Что? — не поняла она.
— Медальон в виде веера. Может быть, вы видели его у своей дочери?
— Нет, ничего подобного у нее не видела. А что, вещь дорогая? — заинтересовалась женщина.
— Пока не ясно. Известно только, что такой медальон появился у Елены незадолго до гибели, а потом он исчез. Возможно, он каким-то образом прольет свет на причину трагедии. Так что вы постарайтесь вспомнить.
— Нет, здесь я вам ничем не смогу помочь. Если Лене его кто-то и подарил, то она мне ничего не сказала. У всех дочери как дочери, с матерями как с подругами всем делятся, а у меня… — Земскова снова зашмыгала носом.
Небесов подумал, что вряд ли Юлия Алексеевна еще что-то интересное для следствия знает и расспрашивать ее дальше смысла нет. Михаил предположил, что в Лодейном Поле могут быть другие люди, с кем Елена была более откровенна.
— С кем ваша дочь дружила?
— Да вроде ни с кем, — пожала плечами женщина. — О ее новых друзьях я ничего не знаю, а давние, еще со школы… ну, может, Рита Латышева. Еще Арина. Но я ни ту, ни другую давно не видела.
Узнав у Земсковой адреса школьных подруг ее дочери, капитан отправился к ним в гости. Жили обе девушки рядом. Рита Латышева на Профсоюзной улице, а Арина в соседнем доме на Рабоче-Крестьянской. По словам Земсковой, Арина жила в среднем подъезде, окно справа на втором этаже. Легко вычислив нужную квартиру, уже через семь минут Небесов безуспешно давил кнопку дверного звонка. У Арины никого дома не оказалось. Оперативник по этому поводу не особо расстроился, в его изначальные планы обход школьных подруг погибшей не входил, и была еще Рита Латышева, адрес которой Земскова-старшая назвала неточно: «Дом ее на Профсоюзной улице, крайний. Сразу за нашим, ну там увидите, серый такой, трехэтажный. А квартиру не знаю, не была у них никогда».
Крайним домом оказался кирпичный дом в три этажа с фасадом немного новее дома Земсковых, но все равно относящийся к ветхому фонду.
Заброшенный двор, глубокие трещины тротуара, давно некрашенная лавка около подъезда, а на ней удача — бабушки.
— Здравствуйте, дамы! Я ищу Маргариту Латышеву. Не подскажете, где она живет?
— Ишь ты — дамы.
— А что, Васильевна, мы — дамы! — с достоинством сказала бабуля в кокетливой шляпке.
— Нет Риты! В Ленинград подалась.
— Чёй ты, Петровна! Не Ленинград, а Петербург! Его сто лет как переименовали, а ты все Ленинградом называешь.
— Может, для кого и Петербург, а для меня город был и будет Ленинградом. Я там родилась! У меня в паспорте написано: место рождения — Ленинград! — с гордостью ответила Петровна.
Ее товарка Васильевна промолчала — она не могла похвастаться столичным происхождением.
— Ага, уехала Рита. Что ей тут делать-то? Ни замуж выйти, ни работу найти, — подтвердила Васильевна.
— Да, да. Кто же такую неприглядную в жены возьмет! А в Ленинграде хоть на работу устроиться можно.
— Ее родители дома? Как их найти? — допытывался Небесов.
— Папаши давно нет. Свинтил из семьи сто лет назад. Тамарка, мать еёная, с новым мужем живет, ничего вроде живут, вона ребетенка нажили.
— Тамарка дома сегодня. Она два через два работает. Семнадцатая квартира у них.
Поблагодарив всезнающих бабушек, Михаил поднялся на третий этаж и позвонил в семнадцатую квартиру.
Дверь ему открыл подросток лет двенадцати. Мальчик деловито окинул взглядом гостя.
— Здрасте.
— Привет! — улыбнулся опер. — Мать дома?
— Ма! К тебе!
— Кто там? — из глубины квартиры послышался высокий женский голос, затем, шлепая тапками, появилась хозяйка — дама шикарного объема в цветастом плюшевом халате. При виде Михаила она бросила взгляд на зеркало в прихожей и поправила волосы.
— Я из полиции. Капитан Небесов, — представился оперативник.
— Ой! Ну надо же! — обрадовалась женщина, словно милому другу. — А я гадала, придете ко мне — не придете! Все же, неделя прошла, как Лена преставилась, Паша больше месяца в покойниках ходит, а пожару в бане так больше года уже! Я там не была, но знаю, что это не Васька Гаврилов котел проспал, а его жена учудила — водку рядом с огнем вылила, чтобы мужу не досталось, а та и загорелась. Ну да ладно, Гаврилов тоже хорош, нечего глаза заливать. Между прочим, я неплохо осведомлена и в курсе всех новостей. У меня связи! Знаете, какие у меня связи?! У Турухтанова нет таких связей! Турухтанов — это наш мэр, если вы не знаете. Он с моей двоюродной сестрой в одной музыкальной школе учился. Сестра на виолончели играла, он — на аккордеоне. Говорит, шебутной пацан был.
— Откуда вам известно про гибель Елены? — перебил оперативник.
— Ну, здрасте! Что же, по-вашему, Тамара Николавна в лесу живет, ни с кем не общается? Тамара Николавна за пояс заткнет любой гогел!
— Гугл! — поправил ее сын.
— Иди, не мешайся! Видишь, к матери за консультацией пришли! — отмахнулась Тамара. — Да вы проходите в зал, что в дверях стоите, — засуетилась хозяйка.
Обстановка в квартире Латышевых была гораздо лучше, чем в скромном жилище Земсковых. Обои на стенах свежие, мебель новая, ковры, покрывала, занавески… И всюду вазочки, безделушки, статуэтки, комнатные растения. И сервант стоит у стенки, а не делит комнату на две части.
— Что вам известно о гибели Елены Земсковой?
— Ее на дискотеке побили. Девки набросились и разукрасили. Все лицо исполосовали.
Небесов про себя усмехнулся: тетка слышала звон, да не знает, где он.
— Из-за чего ее так?
— Известно, из-за чего. Парня увела. Нынче девки за парней друг другу глотки грызут. Зато парни как бабы: таким сама звони, на свидание приглашай, а потом на себе жени! Я своему тоже предложение сделала, он все ни мычал, ни телился, — похвасталась она широким золотым кольцом на крупном безымянном пальце.
— Я бы хотел поговорить с вашей дочерью. Как ее найти?
— Зачем вам Рита? Нет ее здесь! — насторожилась Тамара Николаевна.
— Они ведь дружили с Земсковой. Нужно поговорить, может, Маргарита что-нибудь полезное скажет.
— Дружили давным-давно, когда в одной песочнице вместе куличики лепили, а как выросли, так и разлетелись, кто куда.
— И после больше не общались?
— Какое тут общение! У них и интересы разные, и социальные уровни, и вообще… Лена выше обслуги не поднялась, а моя дочь менеджером работает!
— Ленка недавно к нам приходила, Ритку спрашивала! — встрял мальчик.
— Куда ты вечно лезешь?! Без тебя знаю, что Ленка приходила! Иди лучше английским занимайся!
Услышав про английский, сын поспешил исчезнуть из комнаты.
— Так когда приходила Елена?
— В середине марта где-то. Только Риты не было, она и не знала, что Рита здесь не живет. Я же говорю — девочки давно не общаются.
— Что ей было нужно?
— Сказала, что увидеться хотела. А что тут такого?
— И вы дали ей адрес дочери?
Женщина неохотно кивнула и выдавила:
— Ну дала. Не адрес, а телефон. У Лены даже телефона Ритиного не было, старый в записной книжке остался. Вот такими они были «подругами».
— Как мне найти Маргариту? Адрес, телефон, — потребовал Небесов.
Тамара Николаевна без энтузиазма потянулась за мобильным телефоном, пощелкала кнопками и выдала контакты дочери.
— Моя дочь тут совершенно ни при чем! — заверила она.
— Конечно, ни при чем! — согласился Михаил. — Побеседуем с ней, если возникнет необходимость.
Напоследок Небесов на всякий случай спросил:
— Да, а кто этот Паша, который месяц назад умер?
— Парень из соседнего дома, Зинки Категоровой сын. Молодой ведь совсем был, одно время за моей Маргаритой ходил, цветы с клумб дарил. За ней все ходили! Рита очень видной девочкой была, всем нравилась, и Пашке тоже. Однажды он с нашей клумбы тюльпаны срезал и ей принес. И смех и грех! Хорошо, что ничего у них не срослось, ведь Пашка стал наркоманом. А это хуже пьяницы.
Отчего погиб наркоман, Михаил спрашивать не стал — и так ясно. Уходя, он оглянулся по сторонам. В дверной проем спальни он разглядел на стене два детских портрета: на одном из них он узнал сына Тамары Николаевны, на втором была запечатлена светловолосая девочка лет тринадцати. Логика подсказывала Михаилу, что это Рита. Судя по фото, Рита совсем не неприглядная, а довольно-таки симпатичная, даже красивая: широко расставленные сияющие глаза, высокие скулы, очаровательная улыбка, аккуратный прямой нос с трогательными веснушками. Бабки у подъезда на Риту явно наговаривают. Они ее за что-то невзлюбили, не иначе.
